Карта костей
Шрифт:
— Нет. — Я покачала головой и сглотнула. — Я имею в виду, он убил, но и сам погиб.
Я снова сглотнула и вдохнула, но слова не шли. Дудочник пришел на помощь, вкратце поведав Саймону о том, что произошло в зернохранилище.
— Следовало бы догадаться, что ты как-то связан с этими событиями, — сказал Саймон Дудочнику. — Это поможет убедить людей. Они видели, что Исповедница творила на Острове. Если они узнают, что ты приложил руку к ее смерти, то простят тебя. Даже станут более лояльны к провидице.
— Не хотим мы их прощения, — фыркнула
Ее не было на Острове, но она приняла бремя вины Дудочника, его неповиновения Ассамблее, как свое собственное.
— Может, и не хотите, — заметила Салли, — но это не значит, что оно вам не нужно. Речь не о вашем эго, а о воссоединении Сопротивления.
— Не имеет значения, — перебил ее Дудочник. — Нельзя на всех углах болтать, что мы причастны к убийству Исповедницы. По официальной версии там был только Кип. Если Синедрион свяжет ее смерть с Касс, они могут захотеть избавиться от Реформатора, чтобы покончить с ней.
Саймон вздохнул:
— Ты не облегчаешь мне задачу.
— А что, беря руководство в свои руки, ты думал, что это — плевое дело? — подколол Дудочник.
— Я его на себя не брал. Ты ушел, чтобы сопровождать свою провидицу. Оставшиеся выбрали главным меня. — Он сморщился и потер затылок. — Что насчет баллады? Это тоже были вы? Один из разведчиков доложил о барде, который пел в Лонглейке об убежищах, призывая людей не ходить туда.
— Слепой бард с молодой женщиной? — уточнила я.
Саймон покачал головой:
— По словам моего человека, это был молодой певец, путешествующий в одиночку.
Мы с Дудочником обменялись улыбками. Песня уже пошла в народ.
— Я бы особо не веселился. Каждый, кто исполняет балладу, рискует угодить в петлю.
— Разведчик что-то говорил о том, что кого-то схватили за исполнение песни?
— Нет, но это вопрос времени. Молва ползет.
— Так и было задумано, — кивнула я.
— Есть новости с кораблей? — поинтересовался Дудочник.
— Восемь пришвартовались поблизости, стоят на якоре у полуострова. Но у Синедриона по всему побережью патрули, поэтому пришлось переместить основной флот восточнее. По меньшей мере четыре корабля захватили вскоре после швартовки прямо на берегу Мельничной реки. Докладывали, что «Кейтлин» прошла дальше на север. По не подтвержденным данным «Джульетту» обнаружили еще севернее, может, Ларсон с командой все еще в пути. Про остальные пока ничего не известно.
— Хотя бы восемь — уже хорошо. Но я не об этом спрашивал. Что насчет кораблей, ушедших на запад?
— Ничего. — Саймон покачал головой. — Я еще тогда тебе говорил — это пустая трата времени.
— Ты своими глазами видел бумаги Салли о Ковчеге. Ты знаешь, что Далекий край существует. Ты оказался в меньшинстве.
— Мы знаем, что он существовал До, однако сейчас это ничего не значит. А в меньшинстве я оказался потому, что Ассамблея тебе в рот заглядывала.
— Они приняли решение.
— А ведь решения Ассамблеи в конце концов оказались для тебя не так уж и важны.
Дудочник
— «Розалинда» и «Эвелин» все еще в море.
— Мы даже этого не знаем. Нам известно только то, что они не вернулись. Они вполне могли давным-давно затонуть или их захватил флот Синедриона. — Саймон сделал паузу и продолжил, понизив голос: — Я послал разведчиков. Я не особо надеюсь на существование Далекого края, скорее хотел бы использовать каждый имеющийся у нас корабль, не говоря уже о воинах на борту. Так что послал Ханну и еще двоих. Они ждали у Сурового мыса три недели. Не заметили ни сигнальных огней, ни чего-то еще, кроме патрульных кораблей Синедриона. Приближаются зимние шторма. Даже если корабли в море, на них надежды не осталось. Воины нужны мне здесь, а не черт-те где в ожидании кораблей-призраков. — Его голос звучал серьезно. По крайней мере он не получал никакого удовольствия, рассказывая нам эту новость. — Ты же понимаешь, что экспедиция в Далекий край всегда была самым рискованным из всех рискованных предприятий.
— Далекий край — единственная реальная альтернатива, — возразила я. Вспомнилось, как я себя чувствовала, прочитав упоминание о союзных государствах в бумагах о Ковчеге. Словно мир растянулся, расширился. Белые пятна на границах наших карт могли что-то содержать, и это означало бы, что существует мир, не подчиняющийся законам Синедриона. Живущий вне цикла насилия, которое сталкивает нас и наших близнецов лбами и убивает всех.
— Вот что я скажу, — отчеканил Саймон. — Пока я здесь за все отвечаю, больше не будет никаких кораблей. Это своего рода азартная игра — в иные, более добрые времена, можно было и поиграть, но только не сейчас, когда все катится к чертям.
— А разве не сейчас это нужно нам как никогда? — спросила я.
— Пока вы витали в облаках со своими журавлями в небе, я занимался настоящим делом: поддерживал жизнедеятельность Сопротивления. Мы трудимся днем и ночью: организуем проживание и питание для эвакуированных, восстанавливаем сеть связных, вербуем новые безопасные дома после обнаружения Синедрионом старых. Мы предупреждаем людей, которые оказались под угрозой, и ведем списки арестованных. Отслеживаем передвижения патрулей Синедриона и его кораблей. Мы отыскали место на юго-востоке, куда можно переселить некоторых беженцев, и организовали приюты, чтобы помочь самым уязвимым пережить холода.
— Этого недостаточно, — заметила я.
Саймон повернулся ко мне и прорычал:
— Ты понятия не имеешь, что значит поддерживать работу Сопротивления.
— Это нужное дело. — Я пожала плечами. — Не сомневаюсь, ты хорошо справляешься. Но этого никогда не будет достаточно. Все тобой перечисленное — лишь восстановление того, что уже было. Нам опять нужно бежать и прятаться. Ты хочешь построить еще одно укрытие, только на этот раз возле мертвых земель? И что дальше? Еще один набег Синедриона? Как вообще изменить порядок вещей, если мы все время в бегах? А если нанести ответный удар?