Карта неба
Шрифт:
Перейдя на размеренную неспешную рысь, лошади обогнули Гайд-парк, и наш экипаж покатил по Пикадилли в направлении Сохо. Пока там все было спокойно. Лондонцы укрылись в своих домах и, должно быть, в страхе гадали о том, что происходит в соседних кварталах, так что почти все улицы были пустынны. Однако уже через несколько минут, въехав на Шафтсбери-авеню, которая выглядела нетронутой, мы начали встречать перепуганных людей, бегущих нам навстречу. Выругавшись сквозь зубы, я попытался отыскать взглядом какую-нибудь боковую улочку, по которой мы смогли бы улизнуть от треножников, но все они были забиты толпами людей. У нас не было другого выхода, кроме как следовать и дальше по Шафтсбери-авеню. Шум все нарастал, я заметил, как напрягся Шеклтон, и тоже выпрямился на сиденье, крепко сжимая в руке рукоятку револьвера. Сердце стучало как бешеное и, казалось, вот-вот выскочит из груди. В отличие от моих спутников, я уже имел случай убедиться в мощи марсиан и сомневался, что мы сможем выжить после встречи с ними, которая неумолимо приближалась.
И вот наконец мы увидели треножник, вызвавший всю эту суматоху. Он стоял посреди улицы, упершись в землю всеми своими тремя ногами, и слегка покачивался, самоуверенный и могучий, а за его спиной, словно ряд гнилых зубов во рту, виднелись полуразрушенные здания, из которых выползали густые клубы дыма. Поднимаясь кверху, они заволакивали небо, словно в порыве чрезмерной стыдливости. Наверное, следовало непременно скрыть этот погром от Вселенной, подумал я и снова переключил внимание на треножник. Похоже, размеры марсианской машины потрясли Шеклтона, как до этого испугали меня. И тут огненный луч вырвался из щупальца и накрыл кучку людей, пытавшихся от него убежать.
— Боже правый… — прошептал рядом со мной Шеклтон.
Убедившись в том, что могут сделать с нами марсиане, Гарольд утратил всю свою храбрость и стал поспешно поворачивать лошадей, чтобы скакать обратно. Однако позади нас образовался затор из экипажей, и мы в него неизбежно угодили. Кареты, коляски, маленькие кабриолеты бились за то, чтобы выбраться из клубка, который сами же создали под воздействием паники, и мы сразу поняли, что все их усилия напрасны. Мы оказались между скоплением экипажей и марсианской машиной. А скоро превратимся в столбики пепла, который ветер разнесет по брусчатке. Гарольд в растерянности слез с козел, вслед за ним покинули экипаж и мы с Шеклтоном, и как раз в этот момент треножник сделал шаг по направлению к нелепому препятствию, загородившему улицу, и мы ощутили, как мостовая изогнулась у нас под ногами, словно спина рассерженного кота. Я схватился было за револьвер, но тут же отказался от своего намерения. Что толку стрелять в такую махину?
— Оставляем экипаж здесь и бежим! — крикнул я Шеклтону, внимательно наблюдавшему за медленным приближением машины.
Капитан отрицательно покачал головой и, к моему удивлению, бросился бежать в противоположном направлении. Я ошеломленно следил за тем, как он быстро приближался к треножнику, который и не заметил, что в потоке людей, улепетывавших от него, кто-то бежит против течения. Только когда толпа рассеялась, капитан оказался на виду у марсианина. Со своего места я пытался понять, какого дьявола он туда ринулся. Его действия я мог объяснить только одним: он собирался проскочить между ногами у треножника и скрыться, забыв про всех нас. Но какой герой может так поступить? Какой герой кинется спасать в первую очередь собственную шкуру, бросив на произвол судьбы своих товарищей? И тут вдруг, когда ему оставалось только прошмыгнуть между длинными ногами, он, похоже, передумал и вместо этого попытался обойти их, метнувшись вправо. Тогда покачивающееся в воздухе щупальце переключило свое внимание на сумбурный бег капитана. Мне было видно, как марсианская машина загнала его в тупик, к зданию с великолепным неоклассическим фасадом, очевидно, административному, вход в которое украшали полдюжины изящных арок, опиравшихся на колонны. Вместе с горсткой любопытных, остановивших свой бег, чтобы стать свидетелями того, что можно было считать безрассудным самоубийством, я видел, как капитан застыл на месте, вероятно, со страху, и зачарованно наблюдал за танцующим щупальцем, словно это кобра. Но вот щупальце замерло в нескольких метрах от него, и я понял, что оно прицелилось. Спустя секунду раздался выстрел. Я посчитал капитана убитым, но в последний момент он сумел выйти из столбняка и ловко отпрыгнул в сторону, так что луч ударил в колонну, перед которой он стоял, и в воздух взметнулась туча смертоносных обломков. Разрушение колонны привело к тому, что фасад сначала задрожал, а потом по нему пошли зигзагообразные трещины. Сквозь пыльную завесу мне удалось разглядеть капитана, поднявшегося на ноги, чтобы возобновить свой бег, но управлявший машиной марсианин не собирался давать ему передышку. Он вновь расставил свои длинные ноги и произвел второй выстрел, заставив Шеклтона опять броситься на землю. Луч обрушился на вторую колонну, вызвав новый фонтан обломков и пыли. Спустя секунду Шеклтон вскочил и побежал, стараясь побыстрее удалиться от треножника, а тот снова пытался накрыть своим лучом ускользающую добычу и рушил одну за другой оставшиеся колонны здания, словно сказочный лесоруб, способный свалить дерево одним ударом топора. Лишившись многих своих опор, здание зашаталось и с оглушительным скрежетом, напоминавшим вой раненого зверя, начало крениться. Остановившийся как раз под последней аркой Шеклтон мог лишь беспомощно наблюдать за тем, как громадный дом рушится на него и на часть улицы. Не успев понять, что происходит, треножник был сильно поколеблен хлынувшим на него водопадом обломков. Он зашатался, а тем временем вышедшее из-под контроля щупальце поливало огнем улицу, отсекая фасады у большинства близлежащих домов. Эти неожиданные и хаотичные действия вызвали смертоносный град камней, кирпичей, обломков балок и деталей самых разнообразных архитектурных орнаментов, низвергнувшийся на нас с самых неожиданных сторон. Мы с Гарольдом укрылись за нашим экипажем, который, к счастью, только однажды сильно тряхнуло, зато другим экипажам повезло куда меньше: на наших глазах невесть откуда прилетевший здоровенный водосточный желоб пробил крышу одного из них и безжалостно обрушился на сидевшую там и дрожавшую от страха супружескую пару, не успевшую даже взяться за руки. В то же время многие из тех, кому не удалось вовремя спрятаться, погибли от снарядов, в которые превратились летающие обломки домов. То было настоящее светопреставление, и как только последний камень пролетел над нашими головами, вокруг установилась гробовая тишина, время от времени нарушаемая лишь неутомимыми колоколами.
Непрерывно кашляя, я пытался что-нибудь разглядеть за плотной завесой пыли, окутывавшей улицу. Когда она стала рассеиваться, мы, немногие уцелевшие счастливчики, с облегчением убедились, что никакой марсианин нашей жизни больше не угрожает: треножник был надежно погребен под горой обломков, так же как, к несчастью, и капитан Шеклтон. Со смешанными чувствами разглядывал я гигантскую дымящуюся могилу, из которой торчали две ноги треножника, составлявшие вместе нечто похожее на чудовищный крест. Здесь покоится будущий спаситель человечества, взволнованно и немного растерянно повторял я про себя, не зная, что и думать об этом происшествии, опровергавшем все мои рассуждения. Кто-то предложил прочесть молитву, но большинство из нас были слишком потрясены, чтобы последовать этому совету. И тут послышался какой-то звук, и с вершины могильного холма скатился вниз камень. Мы обеспокоенно уставились на начавшие подрагивать обломки, опасаясь, что это треножник пытается подняться, но его ноги оставались неподвижными. За первым камнем последовали еще два, потом еще и еще. И наконец чья-то рука сдвинула с места громадный камень, он медленно покатился вниз, потом рука возникла вновь, и вскоре мы увидели, как из каменного чрева медленно вылезает Шеклтон, чудесным образом целый и невредимый. Я с радостью глядел на него, не веря своим глазам. Боже милостивый, разве такое возможно? Он жив! Капитан был жив! Когда потрясение прошло, все разразились ликующими возгласами и аплодисментами. Несколько человек, включая меня, приблизились к холму. Я все никак не мог поверить, что капитан не погиб под развалинами здания, но когда подошел поближе к дымящимся обломкам, то, вглядевшись в них, понял, как ему удалось избежать неминуемой гибели: его спасла арка, под которой образовалось что-то вроде укрытия. Он сидел там, как птичка в клетке, и благополучно пережил обвал здания. Мы окружили холм, и я с удовольствием присоединился к общему ликованию, восхищаясь, как и все, поразительным подвигом капитана — подвигом, который развеял мои последние сомнения относительно его истинной личности. А тем временем он неловко спустился вниз, стряхивая пыль, пропитавшую его костюм. И, слегка пошатываясь, направился к экипажу в сопровождении восторженных почитателей — они старались пожать ему руку и ухитрялись даже в порыве энтузиазма похлопать его по спине, и тогда облачка пыли извергались из его пиджака, как будто под одеждой у него была спрятана паровая машина. Добравшись наконец до экипажа, Шеклтон забрался в него, помахал рукой и решительно уселся на одно из сидений, готовый ехать дальше. Я сел рядом. Как я мог предположить, что он собирается бросить нас на произвол судьбы? Наоборот. Пока все мы в отчаянии искали путь к бегству, Шеклтон успел взвесить ситуацию своим умом человека из будущего: он понял, что треножник неуязвим, обследовал улицу, бросил беглый взгляд на близлежащие здания, обратив особое внимание на одно из них, то, что держалось на шести колоннах, и, наконец, прикинул, возможно ли укрыться под одной из арок. Но Шеклтон обладал не только умом выдающегося стратега, но и необходимой отвагой, чтобы осуществить столь дерзкий план, придуманный им в считанные секунды. Без тени сомнения он продемонстрировал свою сноровку и превосходные физические данные, ибо в том, что поначалу показалось мне неуклюжими прыжками, я обнаруживал теперь рассчитанные движения пантеры.
— Перестаньте смотреть на меня так, мистер Уинслоу, — сказал Шеклтон немного раздраженно, что я приписал его нервному состоянию.
— Капитан, я продолжал бы смотреть на вас, даже если бы мне выкололи глаза. То, что вы совершили, просто поразительно, такого я еще не видел. У вас поистине стратегический ум, а какое хладнокровие! Вы настоящий герой, — восторженно бормотал я. — Ну, а то, что вы в одиночку победили треножник, вселило надежду во всех этих людей. Боже… даже ко мне вернулась надежда!
— Мне просто повезло… — резко ответил он, пожав плечами.
Я покачал головой, тронутый его скромностью, и велел Гарольду снова развернуть экипаж и без всякой боязни следовать в Сохо, поскольку, пока этот необычайный человек с нами, ничего плохого приключиться не может. Кучер бросил на меня скептический взгляд, словно подвиг капитана не произвел на него ни малейшего впечатления, однако же без разговоров забрался на козлы и тронул с места лошадей.
Объехав погребальный костер, где был похоронен треножник, мы выбрались на ту часть улицы, по которой он еще совсем недавно ходил. Окрестные дома лежали в руинах, но еще более ужасная картина, свидетельствовавшая о масштабе презрения, с которым марсиане относились к нашей расе, открылась, когда мы увидели десятки трупов, разбросанных по мостовой, но главное — выживших: какая-то женщина плакала, стоя на коленях над раздавленным в давке телом ребенка лет трех-четырех; один мужчина задумчиво бродил вокруг, осторожно прижимая к себе человеческую голову; другой тщетно взывал о помощи, придавленный своим конем… Даже капитан, похоже, находился под впечатлением от жуткого зрелища, хотя прибыл из будущего, в котором Лондон тоже был превращен в груду развалин. Возможно, он размышлял о тщете наших усилий, поскольку, хотя нам и удастся победить захватчиков и восстановить город, столь же ужасные разрушения его ждут на ином временном отрезке в будущем. По крестам и монументам на кладбищах грядущие поколения узнают о нашей трагедии, но их знания окажутся такими же смутными, как наши представления о том, какие страдания выпали на их долю, полученные благодаря фирме «Путешествия во времени Мюррея». Один лишь отважный капитан Шеклтон станет свидетелем того, как дважды был разрушен самый могущественный город в мире.
Большую часть дороги мы проделали, погрузившись в скорбное молчание, пока не добрались до въезда в Сохо, где Гарольд вдруг резко остановил экипаж. Мы с Шеклтоном прильнули к окошкам, пытаясь определить причину остановки, и метрах в пятидесяти от нас сквозь туманную пелену различили покидающих район, куда мы направлялись, по меньшей мере полдюжины треножников. Мы затаились, чтобы они подумали, что речь идет еще об одном из многочисленных экипажей, брошенных посреди улицы, и только когда треножники удалились в сторону Стрэнда, Гарольд тронул лошадей.
Сохо невозможно было узнать. Банда треножников превратила его в огромную пустошь, покрытую грудами щебня, где с трудом можно было обнаружить уцелевшие дома, которые послужили бы нам точкой отсчета. При виде столь ужасающего опустошения я подумал, что на Земле никогда не существовало разрушительной силы, подобной той, какую демонстрировали марсиане. Среди руин, словно потерпевшие кораблекрушение, копошились кучки жителей. Помогая друг другу, они занимались тем, что переворачивали один за другим найденные трупы, пытаясь отыскать своих родственников. Я долго наблюдал за ними как загипнотизированный, сознавая, что даже если мы сумеем выиграть эту войну, все равно потери уже огромны. Тут экипаж остановился, и мы услышали голос Гарольда.
— Кажется, это номер двенадцать по Грик-стрит, — произнес он с козел, указывая в пустоту.
Мы с Шеклтоном вышли и будто сомнамбулы зашагали среди развалин здания, в котором некогда размещалась фирма «Путешествия во времени Мюррея». Гарольд следовал за нами в некотором отдалении. Где-то посреди этого моря обломков мы наткнулись на «Хронотилус», безжалостно раздавленный тяжелыми балками и частями потолочных перекрытий. Как же мы теперь попадем в будущее? — подумал я, глядя на полуразрушенный трамвай времени. К тому же, даже если бы «Хронотилус» не пострадал, непонятно было, где искать окно в четвертое измерение, хотя, по правде говоря, я совершенно не представлял себе, как может выглядеть эта тропинка в 2000 год. От предчувствия поражения у меня сжалось сердце. Выходит, что не нам предстоит спасать мир? И тут я споткнулся о плакат, приглашавший совершить путешествие в 2000 год, и конкретно — в день, когда произойдет решающая битва за судьбы мира. Пока фирма «Путешествия во времени Мюррея» работала, эта нереальная и в то же время притягательная реклама висела возле входа. На ней был изображен капитан Шеклтон, направляющий свою шпагу на короля автоматов, которого он победил в захватывающем поединке, и благодаря магии Мюррея я был свидетелем этой схватки. Я поискал глазами нашего героя из плоти и крови, и случай распорядился так, что как раз в этот момент он разговаривал с Гарольдом и указывал тому на что-то, привлекшее его внимание наверху стены. Он стоял с вытянутой рукой между двух больших камней, выпятив свою мощную челюсть, придававшую ему непререкаемо властный вид, словно хотел как можно точнее воспроизвести воинственную позу, в которой был изображен на рисунке. Внезапно воодушевившись, я поднял плакат с земли, снова вгляделся в него, а потом перевел глаза на отважного капитана Шеклтона, который был здесь, в нашем времени, и совсем недавно в одиночку расправился с одной из марсианских машин. То, что фирма Мюррея была уничтожена треножниками, ничего не значило, кроме того, что, спасая мир, мы обойдемся без путешествий в будущее. Это произойдет как-то иначе, но мы все равно победим. Шеклтон перехватил мой взгляд и, скептически приподняв брови, раскинул руки, чтобы полностью объять картину разорения.