Картины из истории народа чешского. Том 1
Шрифт:
Владислав велел подать коня, вскочил в седло и в сопровождении Ойиря помчался галопом через ворота на деревянный мост через реку. Мост сотрясался, бревна гудели под копытами: так быстро скакал князь. Вот он уже над серединой реки, над самым глубоким местом — и тут странная робость напала на всех, кто следовал за князем. А княжеский жеребец встал на дыбы и заржал. Затем он с такой силой опустил передние копыта на мостовое бревно, что оно зашаталось в своих упорах. Князь стиснул коленями жеребца так, что у того дыхание сперло, и колол его шпорами, и дергал за узду — животное не двигалось с места. Слышно было только, как стонет оно человечьим голосом, плачет и не может сделать ни шагу.
Кто
Долгие годы после этого рассказывал Ойирь крестьянам, что не пускал его ангел-хранитель Собеслава. Ибо, говорил он, «я бросил под копыта жеребца пояс ангела». Другие люди склонялись к мнению, что коня остановили души умерших.
Так возникла легенда, что умершие мученики призывают Собеслава вернуться и избавить сельский люд от произвола. Так возникла легенда, что чудесный свет, блуждавший в развалинах монастыря, сделал одно из бревен моста непроходимой преградой и даровал бессловесному животному человечий голос.
Но князю Владиславу нравилась другая сказка: он верил, что из могилы святой Людмилы поднялось пламя как предзнаменование его славы. И полагал, что жеребец взбесился только для того, чтобы привлечь внимание к ветхости моста; князь обещал вместо трухлявых бревен, рассыпающихся в прах, построить каменный мост, по которому могли бы проезжать целые группы конников.
ПОХОД
Много лет спустя этот замысел осуществился, и с берега на берег перекинулся каменный мост; Владислав был убежден, что сделалось это по его решению, которое было ему тогда внушено. Такого рода убежденность слишком смахивает на тщеславие и гордыню: ведь для постройки моста Владислав не сделал ничего, кроме того, что облек в слова необходимость, вызванную обстоятельствами более будничными — и все же более значительными, чем каприз властителя. Предместье под Градом разрасталось, умножалась жизнь, и много стало таких, кто обладал смелостью и способностью преодолевать препятствия. По этой-то причине, благодаря этой-то способности и воздвиглись над рекой все двадцать пролетов. «Мост Владислава» или «мост Юдиты» — просто обозначение трудов купчика, сгибающегося под своим мешком, и искусства каменщиков, которые, закончив работу, глазеют на реку и, словно невинные детки, поплевывают через перила.
То, что сказано о пути через одну реку, относится и к другим дальним дорогам. Разрастающаяся торговля, бессчетные связи с Востоком, потребность в завоеваниях, могущество сарацин и безмерная власть пап, навязавшая государям единомыслие, — все, что согласовывалось с этим, все, чему суждено было столкнуться с чуждым миром, все это двинуло христиан в походы. Вера в Иисуса Христа, жар души и святое стремление присвоили этим походам название крестовых. И пустились в дорогу рыцари в жажде вырвать родину Христа из-под власти сарацин. Они желали воздвигнуть крест на месте, где родился Сын Божий, желали розами и белыми цветами осыпать Священный Гроб.
Владислав II, увлеченный духом той взбудораженной эпохи и жаждой не отстать от прочих князей, тоже надел плащ со знаком креста. И, собрав большое войско, вышел из Чешской земли.
Едва он пересек
Но сказано — ни одно человеческое сердце не устоит перед соблазном власти; сказано — волны бегут по ветру, и нет более сильного порыва, чем бег мыслей и память о том, что причинили нам несправедливость и людская злоба.
И вот, пока Собеслав выслушивал просьбы вернуться, пока посланцы рассказывали ему, что сельский люд вспоминает о своем княжиче добром и с любовью, в душе его все жарче разгоралось желание увидеть родину. Наконец он призвал свою дружину и сказал:
— Я, Собеслав, князь и наследник старшего брата, прошу вас, слуги, и всех, кто состоит в моей дружине, готовиться в путь; ибо воля народа, которая, хочу верить, не противоречит воле Божией, призывает меня вернуться и взять бразды правления над Чешской землей. Если же в пути будет мне некое знамение, по которому я пойму, что Богу угодно, чтобы я и впредь жил в изгнании, я немедля уйду из Чехии и возвращусь на чужбину. Но теперь седлайте коней, подтяните подпруги и взнуздайте своих жеребцов!
Желание князя было тотчас исполнено, и Собеслав с дружиной отправился в путь. Ехали вдоль рек и по широким дорогам, прошли пограничные леса и, радостно встречаемые сельскими жителями, ступили на родную почву. Сбегались к князю те, кто с рассвета и дотемна работает на полях, и те, кто изгнан был из своих жилищ надменньгми кастелянами, и те, кто не мог платить дань с мира или другие поборы и вьгаужден был покинуть свой надел. Все эти люда собрались вокруг Собеслава, и число их росло.
< image l:href="#"/>ЗДИЦЫ
Владислав II, уезжая в крестовый поход, назначил правителем земли брата своего Депольда. Депольд хорошо заботился о вверенной ему стране, истреблял грабителей и карал их. Поэтому дороги повсюду стали безопасными. Снова купец мог спокойно вести свой караван через лес, женщина могла без опаски ходить по тропинкам, еврей мог бренчать серебром в кармане и все же здравым и невредимым донести свое сокровище от самой границы до пражского рынка. Латники Депольда разъезжали от села к селу и по лесам, и от бдительности их не укрылось возвращение Собеслава. Они следовали за поездом княжича, шли по его пятам, а выведав, какова его сила и сколько людей ночует в его стане, отправили гонца в Пражский град с донесением обо всем, что узнали. Гонец предстал перед Депольдом и с поклоном поведал: — Не думай, князь, что измена утратила силу, не воображай, что она спит. Князь, чей род был отвергнут вельможами и рыцарями, князь, приблизивший сердце свое к смердам и изгнанный как человек ненужный, возвращается. Он возвращается, идет с толпой простаков, и толпа эта близится и увеличивается.
Выслушав гонца, Депольд велел ударить в барабаны и звонить в большой колокол, собирая челядь и воинов.
Вскоре они выехали из Града. Все хорошо вооружены, и плащи у них одного цвета; все проклинают «крестьянского князя». Депольд, разгневанный пуще прочих, разговаривает сам с собой, как если бы обращался к Собеславу: «Злой дух посоветовал тебе это! Злой дьявол нашептывает тебе вернуться в княжество и приблизиться к Пражскому граду, но ангелы и Матерь Божия стоят за право!»
Так говорил Депольд с высокого седла, после чего умолк, прислушиваясь к тому, что скажут его люди.