Картины из истории народа чешского. Том 1

Ванчура Владислав

Когда возы, груженные доверху, проезжали мимо дворов, крестьяне и народ грозили кулаками вслед обиралам. И всюду среди народа раздавалось имя Собеслава. Все повторяли его, все молили Бога, чтобы вернулся крестьянский князь, а короля унес бы нечистый.

Так, безжалостно грабя народ, собрал Владислав несметное богатство. Товары он продал, а золотом, вырученным за них, наполнил дважды по девять ларцов и отправил их Барбароссе с просьбой перестать гневаться на Бедржиха Чешского и отвернуться от Ольдриха и его братьев.

Четыре недели ехали возы в Майнц, и еще пять недель ждал Владислав ответа. Он гласил:

«Король,

ты посылаешь мне этот дар несомненно для того, чтобы сломить мою волю. Ты дурной вассал и безумный король, если веришь в нечто подобное, ибо слово, единожды сказанное, не может быть взято обратно Итак, приказываю тебе и решительно на этом настаиваю: отвори темницу князя Собеслава, брата преданнейшего моего друга Ольдриха и сына Собеслава I».

< image l:href="#"/>

СВОБОДА

В 1173 году после тринадцати страшных лет вышел Собеслав из заточения. Тринадцать лет не сидел он в седле. Тринадцать лет не касался поводьев. Тринадцать лет дышал воздухом жалких келий. Он утратил уже осанку опытного наездника, лошадь под ним шарахалась, шла неровно, словно ее плохо взнуздали, а лицо князя пылало от прикосновений ветра. И все же Собеслав был счастлив. Всюду, где он проезжал, всюду, где люди только успевали прослышать — кто это там едет, народ стоял вдоль дороги и выкрикивал его имя. Ни одного короля, ни одного победителя не встречали с большей радостью.

Когда Собеслав доехал до предместья Праги, на дорогах столпилось уже столько народа, что князю пришлось остановиться. Тут Ойирь ухватил его коня за узду и вскричал срывающимся голосом:

— Наш государь вернулся! Пробил его час!

Рассказывают — и похоже, что много людей трезвого ума в это поверили, — будто возглас этот исходил не из уст Ойиря, а несся с облака. Еще повествуют, будто не Ойирь вел княжеского коня под уздцы, а какой-то отрок, в точности похожий на Собеслава тех давних лет, когда его родной брат Владислав стоял в Садской перед собранием дворян.

После радостной встречи отправился Собеслав, босой, в церковь и долго молился там. Затем с величайшим смирением прошел он к королю и племяннику своему, Бедржиху. Тот вместе со своим сыном отвел ему помещение, и Собеслав улегся на покой. Он уже спал, когда его разбудил какой-то шорох. Собеслав сел на ложе и различил перед собой фигуру юноши.

— Кто тут? — спросил князь.

— Я слуга, — ответил юноша. — Помогаю поварам на кухне, а послали меня твои друзья — предупредить. Недоброе замыслил король: он хочет ослепить тебя.

— Ах! — вздохнул князь. — Знать бы мне только, где Ойирь!

— Кастелян изменил королю и привел Ойиря. Он ждет тебя в подградье, а с ним десять всадников.

Тогда оба тихонько отворили дверь и на ощупь в темноте прошли по коридору мимо стражей, которые ничего не желали видеть.

На другой день Собеслав пересек имперскую границу и нашел прибежище в Германии.

СЕЙМ

Фридрих

Барбаросса созвал сейм в Гермсдорфе. Владиславу и Бедржиху Чешскому предстояло там ответить за свои деяния. Они приветствовали всех присутствующих — кроме своих недругов, коими были Собеслав и Ольдрих. Когда все расселись, заговорил император: — Я, Фридрих, кесарь Римский, охранитель права. Печалюсь я и наказываю властителей, когда по их вине ущемляется право, и веселюсь, когда право чтят и исполняют до последней буквы. С этим чувством справедливости обвиняю короля Владислава в том, что он, вопрекп закону и обычаю, одной лишь своей волей передал власть сыну своему, нимало не считаясь с тем, что нет на это ни утверждения императора, ни согласия чехов. Далее обвиняю Бедржиха Чешского в том, что он правил страной как самозваный государь.

Затем император выслушал участников сейма и вынес решение: лишить Бедржиха Чешского власти и в будущем никогда чешскому властителю не носить звания короля.

Когда Барбаросса кончил речь, внесено было пять знамен, и, передав эти знамена Ольдриху, кесарь отдал Чехию ему в лен.

Тут взгремели литавры, затрубили трубы, поднялись крики; возгласы славы недругу оглушили Владислава. Пала на него тень безмерного унижения. Вдовьим покрывалом окутал его позор. Он чувствовал, что умирает.

Ольдрих же просил императора снять с его плеч бремя власти и передать его Собеславу.

Что руководило им — мягкость или любовь? Опасался принять оскверненное наследство? Не хотел пройти мимо того, что кесарь пренебрег выбором дворян? Или пришло ему в голову, что права старшего брата переходят к тому, кто рожден вторым? А может, он прислушивался и к голосу народа? Чувствовал себя слишком слабым? Желал избежать раздоров? Или, измерив глубину падения Пршемысловичей, уже не надеялся на успех?

ВЛАСТЬ

В сентябре 1173 года Собеслав вступил на чешский престол. Было ему сорок пять лет, но долгое заточение, изгнание и лишения делали его старше. Волосы его поседели, и смирение воцарилось в его сердце. Тем не менее он вовсе не походил на старика, согласного со всем. Он не был пленником своей доброты. Не складывал рук, не хотел отойти от борьбы и всей душой признавал твердость, что разит мечом и защищается против кривды.