Картонные звезды
Шрифт:
— То есть? — не утерпел Федор.
— В первую голову китайцы, которые на этой войне устраивают свои тайные делишки. В частности, они чуть ли не официально собирают по всей стране падающую с небес сбитую авиатехнику. Их, разумеется, тоже интересует не голый металл, а электроника, приборы связи, управления, мелкая авионика и многое другое, что за просто так им никто и никогда не продаст. Короче говоря, они нагло стаскивают под шумок в свою нору последние достижения американской технологии.
— Не-е-а, — недовольно замотал головой Преснухин, — мы нашей добычи не отдадим никому.
— Вот и я про то, — кивнул ему капитан.
Так что в будущей операции каждую мелочь нужно учитывать, да не по одному разу.
Вот таким образом высказанная мной явно бредовая идея с этого вечера начала постепенно обретать «плоть и кровь». И все последующие дни она, так или иначе, но поднималась в наших разговорах и незримо
— Да бросьте вы эту затею, товарищ капитан, — наконец посоветовал ему сердобольный Федор. — Все равно идеального плана, без одновременного привлечения всех прочих участников, нам здесь никак не придумать. Вот хорошо было бы заручиться поддержкой какого-нибудь большого начальника, а еще лучше представителя политотдела, курирующего наших военных советников и инструкторов. Вот если бы оттуда пришла директива, оказывать вам всяческую помощь и поддержку, тогда бы и все дело бы пошло явно веселее.
Основательная, крестьянская смекалка Преснухина и на этот раз помогла продвижению общего дела. После его совета Воронин, составив несколько шифровок Карелову, начал собираться в путь. Но на этот раз заволновался уже Стулов.
— Миша, — услышал я его возбужденный голос с явно различимыми просящими нотками, — ты, кстати сказать, понимаешь, что нам самое время отсюда уезжать. Мы уж какие сутки сидим на этом месте, и у меня нет никаких сомнений в том, что нас уже не по разу запеленговали и вычислили местоположение нашего оврага по полной программе. Им просто некогда нами заняться, поскольку в самом Южном Вьетнаме сейчас творится черт знает что. А нам точно пора драпать. Нам же просто временно везет! Смотри. Ближайшие к нам окрестности уже дважды бомбили. Далее, нас облетал самолет-разведчик и даже засылалась разведгруппа. Слава Богу, что пока обошлось, пронесло… ха, хорошо что не поносом. Но ведь счастье переменчиво, особенно на войне.
Что ответил ему Воронин, я не расслышал, но вместо обеда неожиданно был объявлен общий сбор. Уложив свои нехитрые пожитки, мы построились у радийной машины и стали ожидать дальнейших распоряжений.
— Действительно, что мы все время бегаем, как загнанные зайцы? — толкнул меня в бок насупленный Камо. — Что нам на месте не сидится? Только, нанимаешь, обживешься, только привыкнешь к определенному месту, опять снимай лагерь! Мы кто, в конце концов? Мы Советская Армия, или шавки беспородные? Вот и пусть америкашки сами от нас бегают, а не мы от них!
— Это в связи с последним планом, — вяло отозвался я на его гневную тираду, сам толком не зная, что произошло на самом деле. — Будем искать место, откуда нам сподручнее будет захватить вражеский самолет-разведчик.
Грохнула дверь второй машины, и перед нами появился Воронин, сопровождаемый старшим лейтенантом.
— Собрались? — смурным взглядом оглядел он наш неровный строй. — Молодцы! Научились быстро собираться. Тогда по машинам.
— Товарищ капитан, — снова заволновался Камо, — можно мы с собой возьмем наши колья, столик и навес, а то где мы на новом месте все это делать будем? Сил на все уже не осталось!
— Отставить, — недовольно сморщился капитан. — И так уже стали похожи на цыганский табор. Да и не понадобится нам все это. Как-никак мы в город едем, к цивилизации! По машинам, я сказал!
— Второй раз упрашивать нас было не нужно. Все уже настолько выдрессировались, что не успело эхо от командирского рыка рассеяться в окрестных скалах, как мы были уже в кузове
Дороги любой воюющей страны заслуживают особенного о себе рассказа. Сколько труда тратили на них местные крестьяне, чуть ли не ежедневно сгоняемые на починку дорожного полотна, — подсчитать невозможно даже приблизительно. Только благодаря их ежедневному и каторжному труду автомобильный транспорт во Вьетнаме действовал еще относительно надежно. Положение наших союзников усугублялось еще и тем, что ширина северо-вьетнамской территории в южных провинциях крайне невелика и в принципе проложить но ней много параллельных дорог было делом практически невозможным. Вот поэтому те из них, которые использовались более или менее постоянно, находились под неослабным вниманием как местного партийного руководства, так и американского командования. Только первые не жалели усилий на их восстановление и укрепление, а вторые не жалели еще больших сил на их разрушение и приведение в полную негодность. Вьетнамцы как народ бедный, но трудолюбивый, довольно быстро нашли свое лекарство от такой напасти. Везде, где только можно, сооружались некие подобия дорог, на которые в качестве своеобразной приманки даже выставляли старые повозки, остовы автомобилей и крашеные гудроном соломенные чучела быков. Сверху, да еще при скорости порядка нескольких сотен километров в час, любому пилоту было довольно трудно разобраться в том, где проходит реальная автотрасса, а где лишь ее имитация. Но это еще не все. Везде, где только было можно, строились дублирующие мосты и дамбы, всевозможные объезды и места, где можно было укрыться от обстрела с воздуха. Почти все эти объекты были тщательно замаскированы и пускались в эксплуатацию лишь тогда, когда основной путь был недоступен для проезда. Вот и сейчас, проносясь по сельским проселкам, мы то и дело видим бригады дорожных рабочих, засыпающих воронки и ровняющих дорожное полотно. Их лица под остроконечными соломенными шляпами вечно покрыты потом, перемешанным с пылью, но они разгибают спины и приветливо машут руками, сойдя на обочину. Уважают! На наше счастье, мы осведомлены о том, что с каждой такой бригадой обязательно присутствует наблюдатель за воздухом, который с помощью деревянной трещотки или свистка предупреждает всех о возможном нападении сверху. И поэтому то, что рабочие пребывают на рабочем месте, вселяет в нас определенную уверенность в своей безопасности. К этому моменту мы проехали уже километров сто-сто двадцать, что по вьетнамским понятиям считается довольно приличным расстоянием. Совсем не далеко от нас, если судить по карте, обозначена крупная деревня, в которой мы рассчитываем передохнуть и немного подкрепиться.
Но мечтам нашим сбыться было не суждено. Прямо по курсу, но несколько в отдалении, мы видим рабочих очередной ремонтной бригады, гуськом волокущих на коромыслах корзины с камнями. Стулов, как водитель головной машины, дает им протяжный сигнал, но в ту же секунду мы видим, что носильщики торопливо освобождаются от своего груза и нестройной толпой бегут к ближайшим кустам.
— Воздух, — молотит Щербаков ладонью но крыше кабины, — воздух!!!
Мотор машины и без того уже перегретый взвывает на вообще немыслимых оборотах. Зенитка, прицепленная позади нас, еле-еле держится на дорожном полотне, грозя опрокинуться при очередном толчке и вовсе застопорить наше движение. Тем временем грозный рев авиационных двигателей наваливается на нас справа. Невольно втянув голову в плечи, вижу, что примерно на высоте трех километров в сторону Лаоса идет несколько сверкающих на солнце самолетов. Сколько их и какова их модификация, смотреть некогда, да и невозможно. Нам надо мчаться изо всех сил, чтобы успеть укрыться в синеющей на горизонте роще. Но как старым перегруженным грузовикам унести своих ездоков от неминуемой гибели? Нахожу время мельком оглянуться назад. Радийная машина отстала от нашей почти на километр, поскольку везет совершенно непосильный груз. А справа и слева от нас только голые поля, перемежающиеся с протяженными заросшими ряской прудами. «Может, пронесет? — привычно мелькает в голове жалостливая мыслишка. — Может, и не клюнут неприятельские штурмовики на нашу непрезентабельную таратайку?»
Частично мои надежды оправдываются, но только частично. Последняя пара самолетов все же делает стремительный вираж к земле и начинает заходить на сильно отставший «радийный» грузовик с явно недружелюбными намерениями.
— Стой, — вопит Щербаков, — яростно барабаня кулаком по промятому металлу кабины.
Визг тормозов, и грузовик послушно замирает, окутавшись клубами белесой пыли.
— Вы что, — чуть не по пояс высовывается из окна кабины Стулов, — охренели там совсем, что ли?!