Ката - дочь конунга
Шрифт:
Светозар отстроил новый дом, да такой, которому позавидовали все горожане. Но не успел обжить даже супружескую спальню. Закончили строительство по первому снегу, впустили молодого домового взамен погибшего в пожаре, и Маша занялась покупкой мебели. Не желая находиться в этой суете, Светозар уехал на охоту. Удача была в этот раз не на его стороне, запорол боярина огромный клыкастый кабан. Все, кто были рядом, божились, что все произошло мгновенно, что кабан выскочил из ниоткуда, и никто не успел среагировать. И хотя кабана все же убили общими силами, и прикладывали к ранам его печень, привезли из леса уже остывшее обескровленное тело.
Маше тогда показалось, что мир
Неизвестно, чем бы все закончилось, если в один из дней на широкий боярский двор не въехал богато убранный возок, а за ним пять телег, нагруженных доверху. Маша слышала шум и скрип ворот, но ей было неинтересно. Сейчас прибегут, доложат. Но, через секунду, сердце ее встрепенулось, потому что она услышала знакомый голос. Вскочив с постели и оправив мятую одежду, она вылетела в двери. Служанка, подходившая к боярской спальне, отлетела как тряпочная, но Маша не остановилась, несясь к выходу.
Ката приехала насовсем. Ее муж, ладожский посадник Эйлив Рагнвальдсон, умер от сердечной болезни, на место почившего посадника было много желающих, и среди них старший зять Каты. Оставив дочери с зятем дом, она собрала все, что посчитала нужным, и уехала с легким сердцем, забрав с собой самое ценное — сына Магнуса.
Маша первый раз за долго е время ощутила себя счастливой. Хотя в Новгороде до сих пор здравствовал посадник новгородский и воевода Ульв Рагнвальдсон, которого еще в народе звали Грозным Норвежцем, и он был бы рад принять у себя невестку с племянником, но вопрос, где поселится Ката, даже не обсуждался. Так и стали они жить все вместе, большой странной семьей.
Время шло, оно не лечило раны, но позволяло иногда забывать об утрате. Были иногда и счастливые моменты. Магнус, сын Каты, женился на Забаве. Свадьбу их до сих пор вспоминают в городе как самую веселую и щедрую, а потом Забава Светозаровна начала каждый год рожать по ребенку, веселя семейных рассказами о том, что беременеет даже если муж просто взглянет в ее сторону.
Там, где дети, всегда счастье. Светозар будто знал, отстраивая такие хоромы, что комнаты простаивать не будут. Вскоре созрели и младшие Светозаровны, женихи слетелись отовсюду. Каждый раз благословляя на брак, Маша мысленно спрашивала Светозара, согласен ли он. До сих пор он всегда с ней соглашался, и Маша отдавала дочек с легким сердцем. Они разлетались, ее голубки, но еще до свадьбы было у боярыни одно условие, которое нарушить было нельзя. Все дети должны были рождаться в этом гнезде. И каждую зиму собираться все вместе. Специально для подростающих внуков, количество которых увеличивалось с каждым годом, на широком дворе была построена школа. Приходящие учителя подобострастно кланялись красивой женщине, время от времени заходившей посмотреть, как идут дела. Грамоте учили всех, даже девочек. Это было немыслимо, и соседи, знавшие о такой прихоти, если не сказать хуже — придури, вдовы Светозара, только качали головами. Зачем девкам грамота? Лучше бы рукоделию больше учились! Но Маша была непреклонна. Кроме писцов, обучавших боярских наследников, приходил в дом старый архитектор, дававший основы математики и геометрии, и художник. Маша надеялась выявить еще в ком-то талант к рисованию, но, к ее сожалению, никто из внуков не подавал надежд.
— Пришли, — Пламена подала голос, и Маша вздрогнула, вынырнув из мыслей.
Да, вот оно, озерцо, где она тогда, давно, встретила взбалмошную девчонку, прятавшуюся от нянек. Каты, любимой подруженьки, не стало пять лет назад. Она ушла тихо, лежа в своей постели, в преклонном, для этих мест и времен возрасте, окруженная родными. Маша не плакала. Это было похоже на то, как умерла Вася, исполнив все, что было запланировано. После похорон она вошла в комнату Каты, открыла сундук и достала маленькую коробку, сплетенную из бересты. Маша знала, что там лежит — ее письма к Кате. Бросив письма в глиняную плошку, она наклонила свечу и подожгла. Тонкий пергамент быстро обуглился и обвалился маленькой черной кучкой. Письма Каты сгорели тогда, давно, вместе с домом. Маше не нужны были документальные доказательства, все, что нужно, она держала в сердце.
— Да, — Маша задумчиво смотрела вдаль, туда, где должен был быть проход. Сработает ли? Должен сработать, иначе… Иначе ее бы здесь не было. Маша достала мешочек, вытряхнула на ладонь два кольца. Осмотрев, она надела кольца на руку и обернулась к Пламене.
— Долго не жди, — предупредила она, — мало ли что может случиться. До полудня посидишь и уходи.
— Да как же?! — губы старой служанки задрожали, — не брошу тебя, не уйду!
— Слушай, что говорю! — Маша взяла Пламену за плечи, — может случиться временное искажение… тьфу, — сморщилась она, видя, что Пламена не понимает, — в общем, я могу выйти в другом времени. Так что не жди, возвращайся. Если что, скажешь, что ничего не знаешь и не видела.
Она пошла в сторону леса, стараясь не слушать, как глухо всхлипывает Пламена. Почувствовав легкое головокружение, Маша даже не остановилась. Воздух был другим. И солнце было другое. Присутствовал какой-то фоновый шум. Маша напряглась и сообразила, что это шум автомобилей далеко за парком. Она шла и шла, удивляясь, как ей легко. Выйдя в зону отдыха она осмотрелась. Люди ходили, бегали, некоторые даже лежали. На нее обращали внимание, но не слишком, мало ли летом в парке ряженых. Маша искала глазами, боясь, что пришла не вовремя. Но она увидела белокурую головку и успокоилась. Девочка с белыми косичками сидела, сложив ноги калачиком на широкой скамейке и рисовала в альбоме. Маша подошла, села рядом. Девочка подняла взгляд, осмотрела ее голубыми, словно прозрачными глазами, потом опустила взгляд и начала снова чиркать в альбоме.
— Ты — королева? — спросила она чуть погодя.
Маша коснулась бисерного венца на лбу и улыбнулась.
— Ну, почти, — ответила она.
— А как тебя зовут? — спросила девочка.
— Маша, — ответила Маша.
— А меня Сима.
— Я знаю, — кивнула Маша.
Девочка не удивилась. Маша заглянула краем глаза в альбом. Сима почти с фотографической точностью перерисовывала ее наряд.
— Откуда ты пришла? — спросила Сима.
— Издалека, — ответила Маша, — точнее, издавна. Знаешь, Сима, я должна тебе кое-что рассказать.
Маша положила руку с кольцами поверх другой. Сима вперилась глазами в украшения, и тут же начала их зарисовывать.
— Я жила как и ты, в этом городе. Я и сейчас живу, только сейчас я маленькая девочка, меньше тебя.
Сима в первый раз выглядела заинтригованной. Она молчала, ожидая продолжения.
Маша закончила, выдохнув. Сима слушала молча, и только ее рука летала над бумагой, зарисовывая картинки, рожденные воображением девочки.
— Интересная сказка, — произнесла Сима.