Катализатор
Шрифт:
Трей откидывается назад на локтях, его плечи выдвинулись вперёд.
— Зачем твоему отцу было фальсифицировать свою смерть и менять имя?
— Хороший вопрос. Зачем? Я начинаю задаваться вопросом, всё ли мы знаем о том, как умерла Пенелопа.
— Хотел бы я, чтобы здесь был мой отец и мы могли бы его спросить. Если кто-то что-то и знал, так это он.
Мотая головой, я слабо улыбаюсь.
— Это не совсем так. Есть только один человек, который может знать больше остальных.
— Харлоу, — я киваю, и Трей продолжает: — Может, нам стоит навестить его
Мои мысли переключаются на Зейна и на то, что он подумает, если я ворвусь в его дом с ребятами из «Грани» и приставлю пистолет к голове его отца. Надо будет иметь это в виду.
Я рассказываю Трею о том, что у Рэдклифф зуб на Харлоу Райдера. И о том, как встретила Зейна на праздничном балу, намеренно опуская тот факт, что мы уже дважды сталкивались до этого.
— То есть он друг, — поясняю я и тут же поправляю себя: — Или был им.
— Но зачем Рэдклиффу желать смерти Харлоу, если они вместе проводят все эти эксперименты?
Мотаю головой.
— Не знаю. Мне не удалось это выяснить.
Из этого вытекает история о том, как я оказалась на МПЗ, как странно вела себя моя мать и как Зейн ушёл, забрав с собой сыворотку.
— Значит, ты говоришь, что у этого Зейна есть некая сыворотка, которая восстанавливает клетки так быстро, что кожа зажила у тебя на глазах?
Киваю.
— Это самая клёвая штука, которую я когда-либо видела.
Трей касается моей руки и проводит пальцами по гладкой коже.
— Невероятно, — произносит он. — Неудивительно, что правительство мечтает заполучить эту сыворотку в свои руки.
— Но вот что не сходится. Зачем было соглашаться на обмен, если, по их версии, моя мама работала на них всё это время? К чему был весь этот фарс?
Трей прикусывает нижнюю губу, задумавшись.
— Может, просто хотели увидеть сыворотку? Получить подтверждение?
Злость поднимается во мне, когда я вспоминаю, как Рэдклифф использовал её, чтобы залечить шрамы на лице, которые ему оставила я. Возможно ли, что он обманул нас, чтобы заполучить сыворотку? Разумеется. С этим человеком возможно всё.
Я рассказываю Трею, как Рэдклифф «протестировал» сыворотку на себе.
— Почему мне кажется, что он всегда на шаг впереди?
— Потому что так и есть, — отвечаю я. Но меня смущает его поведение в МПЗ. Почему он не схватил меня, когда была такая возможность? Что он сделал с моей мамой?
У меня такое впечатление, что Рэдклифф знает об инсценированной смерти моего отца больше, чем говорит. Потому что если я что-то и поняла о таких людях, как Рэдклифф, так это то, что не стоит верить ни единому слову из их ртов.
Трей долго всматривается в моё лицо.
— Я хочу помочь тебе. Но сперва ты должна пообещать мне кое-что.
— Что?
— Обещай мне, что ты никуда больше не пойдёшь в одиночку, — серьёзно говорит он. — Ты же понимаешь, что каждый раз, когда ты покидаешь лагерь сама по себе, ты ставить под угрозу не только себя, но и всех нас?
Я прикусываю губу.
— Знаю, и прости меня. Я просто… — делаю глубокий вдох. —
Его взгляд смягчается.
— Я беспокоюсь о тебе. Просто пообещай мне, что больше не будешь так делать.
— Обещаю.
Трей прижимает меня к себе.
— Мы разберёмся со всем этим. И вернём твою маму. Клянусь.
Я чувствую большое облегчение, оттого что Трей говорит «мы». Я не могу справиться с этим в одиночку, а он подчёркивает, что я и не буду. Я кладу голову ему на грудь, моя мокрая футболка всё ещё прилипает к влажной коже. Вздыхаю, его руки сжимают меня крепче. На мгновение, я чувствую себя в безопасности. На мгновение, я знаю, что я не одна.
Выравнивая дыхание, я прислушиваюсь к ровному биению его сердца. Не знаю, из-за его ли это сильных рук, или из-за его сердцебиения под моим ухом, или из-за всего сразу, но я позволяю себе ослабить контроль. Расслабляю тело, глубоко вдыхаю и выдыхаю. Наконец, я нашла мир в своей душе. Я не знаю, что случится завтра. Знаю только, что прямо сейчас я там, где хочу находиться. И рядом с тем, с кем хочу быть.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
По возвращении мы видим суету в лагере. Это день поставок, а значит, для каждого есть работа. Меня тут же охватывает чувство вины, что я заняла Трея и сама увильнула от обязанности раскладывать продукты на кухне.
Железнодорожные тоннели полны огромных фур, нескольких пикапов и, по меньшей мере, дюжины людей. Оставив грузовик на подземной парковке, Трей быстро целует меня в щёку и спешит на помощь к остальным.
Я прохожу по тускло освещённому тоннелю к скрытой двери в каменной стене. Спускаюсь по лестнице, ведущей в лагерь, говорю «привет» мальчишке, которому явно не больше пятнадцати, охраняющему вход с АК-47. Он не знает меня, но кивает, когда я подношу свою внутреннюю татуировку к цифровому сканеру на входе. Металлическая дверь открывается, пропуская внутрь.
Коридор, который ведёт в сторону кухни и столовой, забит деревянными ящиками с овощами. Спелые разноцветные фрукты лежат в плетёных корзинах. Мой живот урчит при виде их, и меня подмывает схватить один банан, но это было бы нечестно. Всё здесь на учёте, тщательно распределяется. Даже один пропавший банан может сломать всю систему, организованную Треем.
Стоит только мысленно произнести его имя, как улыбка расползается на моём лице. Мои пальцы блуждают по губам, пока я вспоминаю наши поцелуи у лагуны и то, как его руки скользили по моему телу.
— Чего улыбаешься? — я поднимаю взгляд и замечаю Трину, идущую по коридору.
— Просто так, — отвечаю. Я не говорила ей о том, что мы с Треем целовались. Отчасти потому, что это секрет, и отчасти потому, что несмотря на все её заверения, что он ей как брат, я всё же вижу, как она на него смотрит время от времени.
Взяв меня за руку, она ведёт меня за собой на кухню.
— Тебя не было почти весь день, — улыбается она, в глазах огонёк любопытства. — Слабо верится, что ты улыбаешься «просто так», — она выдерживает паузу. — Ты была с Зейном?