Катализатор
Шрифт:
Моё сердце ухает вниз. Ну конечно, она думает, что моё приподнятое настроение вызвано встречей с Зейном. А он, наверное, в жизни не захочет меня увидеть вновь.
Мотаю головой. Чересчур быстро. Её предположение ровно в противоположной стороне от правды.
— Была! Ах ты, маленькая хулиганка! — она наклоняется и шепчет в ухо. — Вы опять целовались?
— Нет. И я не была с Зейном, — ей не стоит знать всех подробностей, но я не хочу, чтобы она думала, что между мной и генетически модифицированным парнем что-то есть. Если слухи
Её глаза распахиваются, а затем сужаются.
— Трея тоже не было всё утро, — невысказанная мысль повисает в воздухе, как ядовитая змея, готовая напасть.
Я пожимаю плечами.
Она ахает, выдёргивая руку.
— Ты была с Треем? — в её глазах отражается разочарование, и я чувствую себя виноватой. Скольких я сегодня ранила правдой?
Она заправляет свои короткие русые волосы за ухо и выдавливает улыбку:
— Не знала, что он тебе нравится.
— Нет, — отвечаю я. — Это я не знала, что он тебе нравится.
Трина пытается возразить, но слабая улыбка исчезает с лица.
— Он мне как брат…
— Да, — перебиваю, — ты говорила. Но разве это так?
Она колеблется, прежде чем кивнуть.
— Конечно. И если ты счастлива, то всё ок.
Мы доходим до кухни и задерживаемся на входе. Я рассматриваю её лицо, пытаясь понять, врёт ли она, и насколько сильно я её ранила.
— Трина, — тихо говорю я, пока Кейли — девушка со светлыми волосами, собранными в хвостик, которую Трей извлёк из лаборатории Харлоу, — выходит из кухни с корзиной яблок. — Если бы я знала, как он тебе нравится, то я бы никогда…
— Не поцеловала его? — заканчивает она за меня с кривой улыбкой.
— Именно, — говорю я и жалею, что не прикусила вовремя язык. Теперь она знает, что мы с ним целовались.
Она хватает меня за руку и поглаживает её.
— Я в порядке. Честно. Я рада за тебя, — она наклоняется с лукавой усмешкой. — Ну и как оно?
— Нетушки, — улыбаюсь я. — Некрасиво сначала целоваться, а потом трепаться об этом, — мы заходим на кухню и встречаемся взглядами. — Но, по правде говоря… Это было здорово.
Она смеётся. На этот раз улыбка затрагивает и её глаза. Я облегчённо выдыхаю.
— Ни секунды не сомневалась, — говорит она, ухмыляясь.
Мы проводим следующие два часа, работая бок о бок. Нарезаем помидоры, и она учит меня их консервировать. Как стерилизовать банки, снимать кожицу и готовить на водяной бане.
Я рада возможности занять свои руки и мысли. Не хочу думать о своей маме и тех военных, которые промыли ей мозги. Не хочу чувствовать страх, печаль или безнадёжность.
Вместо этого я полностью погружаюсь в истории Трины. Она делится со мной своей жизнью как гема, о том, каково это учиться в школе только для девочек. Рассказывает, как встречалась с парнем по имени Джастин каждый вечер у ограды, разделявшей две школы, и как они пытались поцеловаться через металлическую решётку.
— Вы не боялись, что вас засечёт
Группа девочек-подростков, занимающихся консервацией клубники за другим столом, громко хихикает. Похоже, они дразнят Кейли, судя по её красному лицу.
— Нет, тогда подобные мелочи меня не волновали. Что бы они нам сделали? Выпороли? Вряд ли.
На кухне жарко от работающего генератора и печи. Впервые, с тех пор как я отрезала свои волосы, я рада, что они короткие.
— Раньше я ненавидела таких девчонок, как ты, — признаюсь ей.
Глаза Трины округляются.
— Почему?
— Потому что вы слишком идеальные. Слишком красивые. Слишком спортивные. Слишком умные. Как нормальная девчонка с веснушками и рыжими волосами, я ужасно завидовала, ведь вам было проще в жизни, — я опускаю глаза. Впервые признаю это вслух. Я всегда знала об этих чувствах внутри меня, они были не так уж глубоко, но одно дело думать об этом и совершенно другое — сказать вслух, а уж тем более генетически модифицированной девушке.
— Сиенна, — резко обращается Трина.
Её тон заставляет меня поднять глаза.
— Никогда больше не говори так. Посмотри на себя. Ты потрясающая. Ты завидовала таким, как я? Ну, тогда для тебя станет новостью то, что я завидовала тебе и всем нормальным людям. Людям, у которых есть выбор. У кого впереди вся жизнь, полная возможностей, право любить тех, кого хочется, и жить по своему выбору, к лучшему или к худшему, — она тяжело вздыхает. — У меня никогда не было такого выбора. Я не выбирала стать генетически модифицированной. Я могу только поблагодарить своих стариков за это.
Впервые я посмотрела на её жизнь с такого ракурса, на жизнь каждого генетически модифицированного ребёнка. У них нет выбора. Их принудили к такой жизни. И даже брак, решённый ещё до рождения. Ни любви, ни романтики… ни свободы
Теперь я понимаю, что имела в виду моя мама тогда, когда сказала, что папа хотел, чтобы я была свободной от общественного давления. Он хотел защитить меня от такой жизни.
— Прости, — говорю я. — Наверное, я никогда не пыталась взглянуть на это твоими глазами, — подмигиваю ей. — Но ты всё ещё слишком красива, слишком умна…
Она кидает в меня мокрую тряпку, которой протирала руки. Я смеюсь, бросая тряпку обратно. Девчонки за столом напротив разворачиваются с удивлёнными глазами. Они на пару лет младше нас, и когда видят двух девушек, кидающих друг в друга мокрую тряпку, они тут же решают присоединиться к веселью. В такой жаре ловить мыльные мокрые вещи даже приятно.
Я смеюсь и швыряю какую-то тряпку в Кейли, но попадаю в её подругу с тёмными кудряшками. Кухня взрывается смехом, и на долю секунды я понимаю, каково это быть беспечной. Быть девочкой-подростком, чьи подружки болтают о парнях и поцелуях у металлического забора. На несколько секунд я стала кем-то другим.