Катарсис
Шрифт:
На Острове меня ждал монах Аньош Йодлик. Мне представлен ряд ящиков. Самый крупный с морской сундук, самый мелкий с мужской кулак. Первые аккумуляторы. Все работает, заряжается. На ручье устроена миниГЭС. В сарайке неподалеку мне торжественно демонстрируют токарный станок на электродвигателе. Слабоват, но исправно крутит.
На два дня закрываюсь в кабинете, делаю чертежи торпед и торпедных аппаратов. Собствено, торпеды, как таковые уже есть. Но для движителя используют сжатый воздух. Скорость такие боеприпасы развивают маленькую и не востребованы.
Ко
— Все изобретаешь?
— Скорее приспосабливаю, — я замечаю тревожные нотки в ее голосе, — а что случилось?
— Как ты любишь говорить, есть две новости, хорошая и плохая. С какой начать?
— Давай с плохой, — бросаю я карандаш на стол.
— Тучи сгущаются над нами.
— Снова с Домной чего нагадали?
— Ты это называешь дальним прогнозированием. Так что все по науке.
— И что за тучи?
— Очень плохие. Уточнить не могу. Скажу только, что двинулось все в мире невидимом в ту сторону, а в нашем еще не отразилось. А как отразится, не знаю.
— Не привыкать. А хорошая новость какая?
— Я непраздна.
— Точно?! — замер я.
— Три месяца, четвертый. После той пещеры и случилось.
— Ура!
Я схватил жену и кружу по кабинету. На пол полетели листы и карандаши. Еще не видно по ней ничего. Ну только если присмотреться и не списывать на зиму и вкусности.
— Плевать на все тучи. Не разойдутся, так разгоним!
После распутицы я с женой направился в Санкт-Петербург. Ехать не хотелось, тем более Алена беременна. В сентябре рожать. Поэтому двигаемся не спеша, с остановками, и прогулками. Перед отправкой оружейники преподнесли сюрприз. Дюжина револьверов, сияющих узорной отделкой и полированным деревом. Но какие это револьверы! Под винтовочный патрон. По сути, обрезы. Барабан на пять гнезд. Размер с хауду. Отдача соответственная. И стоимость, как у хороших винтовок. Но зато револьверы. Один я взял себе. Остальные отдал Игнату для охраны.
По дороге изучаю донесения из Питера по текущим делам. Просто на морских попутках целого казачьего полковника не отправишь. Это Николай Павлович мне сюрприз устроил. Во дворце решили, что везти особо ценный объект должен чин повыше. После завершения маневров Федору Омановичу торжественно вручили грамоту на дворянство с присвоением фамилии Золотов-Каспийский и жаловали чином казачьего полковника. Так что если я не приеду, это будет выглядеть, как разделение в нашем лагере. Грамотно Государь поступил. Поэтому я принял деятельное участие в отправке экспедиции.
Приказчики Веретенникова подобрали подходящий транспорт. На ремонт месяц и куча денег. Но что поделать? Впрочем, государство тоже решило поучаствовать. Новоиспеченному полковнику выделили десять тысяч на расходы.
Капитаном сразу определили Жана Орэ. И он приступил к набору команды, постоянно ходит и докладывает о своих успехах.
— Больше половины команды уже готовы, Ваше Сиятельство. Остальные тридцать человек уже на примете.
— Надежные?
— Отставники с русского флота, нижние чины с купеческих кораблей, несколько европейцев, что случаем оказались на зимовке в Питере.
— Смотрите в оба, чтоб не повторилась история с «Марселем». Вам с этими людьми
Капитан сдал за последний год. Только предстоящее путешествие взбодрило его. Даже помолодел будто. Но вижу, что силы уже не те. Он и сам все понимает.
— Дойдем. Только я сказать хочу, — он замялся.
— Дорога в один конец? — кладу я руку ему на плечо.
— Вроде того. Нет, если моя служба здесь необходима, я непременно вернусь. Но если не очень, то мне предпочтительней теплый климат без всяких гадов и насекомых. Буду признателен, если прикомандируете меня к господину Петрову. Ему наверняка нужен такой, как я, да еще и с кораблем.
— Считайте себя по прибытии в Чили поступившим в распоряжения Сергея Павловича вместе с судном.
— Благодарю, — он чуть нагнул голову.
Хлопот у капитана много. Нужен запас еды и воды, расходных материалов, приборы, оружие и многое, без чего путешествие немыслимо. Да еще надо оборудовать пассажирские места. Кроме команды негров мы отправляем чуть более сотни переселенцев со скарбом. Двадцать семей. И желающих было намного больше. Для почина отобрали самых активных и надежных. С каждым мужчиной провели беседу, каждому выделили деньги, одежду, продукты, оружие.
Отправка назначена на третье июня. Незадолго до того вместе с капитаном ко мне зашел Федя в форме полковника лейб-казаков и золотыми цепями на шее.
— Давай угадаю, — начал я, — хотите поговорить о поисках сокровищ?
— Ты обещал мне это, — просто ответил Федя.
— Так я обещал своему родственнику, а тут целый полковник. Испугаться можно.
— Ты думаешь, что-то изменится? Это тут я полковник, а там черный негр, которому надо силой и деньгами доказывать свое право на жизнь. Или ты усомнился во мне?
— Если честно, то такое внимание Государя многих может ввергнуть в искушение. Да еще с такой миссией. Забрал камень?
— Забрал. На корабле уже. Под неусыпной охраной. Имею приказ Государя открыть кингстоны в случае невозможности спасения оного. И еще раз повторю, что тебя встречу всегда, как своего родственника и равного, даже если заберусь высоко.
— Тогда прошу к карте. Господин капитан, название «Аточи» говорит вам что-нибудь?
— История давняя. Более двухсот лет назад ураган потопил близ Флориды восемь из двадцати восьми кораблей с грузом. «Аточи» был самый большой и набит под завязку серебром и золотом. Испанцы не раз приходили на поиски, и многие другие. Но все поднятые сокровища оказались с «Санта-Маргариты». От «Аточи» не осталось и следа. Как дьявол уволок. Если думаете найти его, бросьте это занятие.
— Что так?
— Потому что кто только не искал его. Я был в тех проклятых местах. Неглубоко, метров шесть. Вода прозрачная. Все хорошо видно. Но часты волнения на море, и главное, целое стадо акул готово сожрать тебя, как только ты сунешь в воду руку. Сколько бедных индейцев-ныряльщиков извели испанцы прежде чем хоть что-то достали. Но ничего не взяли с «Аточи». Его там нет.
— Есть, — улыбнулся я.
Не найдет бедняга Фишер в будущем ничего. Оно и лучше. А то отдал желтому дьяволу, точнее белому, пятнадцать лет своей жизни и жизнь случайно там погибшего сына-подростка.