Катастрофа
Шрифт:
Редиард Гордон видит, что у хлебного короля игривое настроение, и в тон ему подтверждает:
– Да, да, я умею, мистер.
– Ведь девяносто девять процентов людей - это круглые идиоты. Что?
Редиард Гордон решает трудную задачу: считает ли хлебный король, что он. Гордон, входит в число девяносто девяти или в число избранного одного процента.
– М-м!
– мычит Редиард Гордон.
– Умным людям нужны деньги, а идиотам нужна идея. И-д-е-я! Подавайте им идею,
– Д-да, идея, - робко произносит Редиард Гордон, не зная, куда клонит Ундерлип.
– Вам известно, что война решена?
– То есть, пока еще неофициально, мистер.
– Что значит "неофициально"? Я, Лорисоон, Бранд, Дэвис, четыре треста решили. Ну? Америка в союзе с Францией против Англии и Японии. Ясно, как на шахматной доске. Что?
– Я весь внимание, мистер.
– В наших руках вся американская пресса. Я, Лориссон, Бранд и Дэвис скупили половину акций газетного треста "Полиграф".
– Отлично, мистер.
– Нам нужен человек, который умеет выдумывать порох. Этот человек вы, Редиард Гордон.
– Я? Позвольте вам выразить...
– Ничего не надо выражать, - жестом освобожденной из простыни голой руки останавливает его хлебный король.
– Вы будете главным директором всех наших изданий. Что?
Пока ошеломленный Редиард Гордон находится в счастливом трансе, Ундерлип скидывает с себя простыню и влезает в кальсоны.
– Позвольте все-таки выразить...
– пробуждается из забытья Редиард Гордон.
– Нет, повторяю: не надо выражать, - похлопывая по своему животу, говорит хлебный король.
– Выдумайте порох!
– То есть?
– Нам нужна идея. Понимаете? И-де-я! Ха-ха! Идея для остолопов, для баранов, крепкая, как нашатырь. Идея, которая била бы в нос и исторгала бы слезы. Слезы умиления. Слезы патриотизма. Словом, нам нужно, чтобы все поголовно захотели воевать. Что вы скажете? Выдумайте, мистер, хороший порох, и вы тоже будете купаться в гробнице какого-нибудь фараона.
Редиард Гордон складывает обе руки, ладонь к ладони, и поднимает их вверх:
– Господи, боже мой! Разве не я выдумал Кингстон-Литтля? Разве не я выдумал "Америка для американцев"? Разве не я...
– Вы, вы, вы! Но нам нужно еще крепче. Ведь это война, вторая война. Понимаете?
– Есть, мистер.
– Ну?
– Выпустите на миллионы долларов акций всех четырех трестов в мелких купюрах. На три-четыре миллиона. Самая широкая рассрочка. Верная гарантия дивиденда. Военная сверхприбыль дает сверхдивиденд.
– Ага! Aral
– Каждый рабочий получает акцию. Каждый рабочий хочет войны. Жаждет победы Америки, потому что он акционер и патриот. Америка для американцев, все дивиденды всего земного шара для американцев.
– Вы выдумали настоящий порох, Редиард Гордон. Позвольте выразить вам...
Тут приходит очередь и за Редиардом Гордоном. Он повторяет жест хлебного короля.
– Не надо выражать, мистер. Я выражу все это в прессе.
– Выражайте.
Ундерлип ныряет головой в свою сорочку и оттуда еще раз бормочет:
– Выражайте, мистер Гордон.
Автомобиль с Сэмом останавливается за городом, на пустыре, Сэма ведут к одинокой ферме, находящейся в полуверсте от дороги, среди забранных колючей проволокой полей. Молодцы вталкивают Сэма в ферму, а сами остаются за дверью.
В комнате только один человек - Кингстон-Литтль.
Он сидит на табурете, за большим некрашеным столом, опершись о стол локтями и опустив голову на руки, и глядит прямо на Сэма.
– Сэр, мне ничего не будет?
– Болван!
Вот тебе и тонкое обращение! Собственно, почему он прежде был мистером Сэмом, а теперь стал болваном? Разве он не сделал все, что нужно?
– Потому что вы скисли, мистер Сэм.
– Мистер, я не знал, что это бомба. Если бы я знал, что это бомба. Если бы знал, побей меня бог...
– За то, что вы идиот, вас бог и побьет, уважаемый мистер Сэм. Видали ли вы когда-нибудь настоящие бомбы?
– На войне я видел, мистер, ручные гранаты. Это не то, что та жестянка, которую вы мне дали.
– То-то! Это и не была бомба, мистер Сэм.
– Но она взорвалась, когда я ее бросил.
– Это была хлопушка. Поняли? Хлопушка!
– И она никого не убила?
– Никого.
– Но взрыв, мистер? У меня до сих пор звенит в ушах.
– Потому что вы трус, уважаемый мистер. Все вам показалось со страху.
– Для чего же надо было бросить эту штучку?
– Вы патриот, мистер Сэм, но в политике ни уха, ни рыла не понимаете.
– Ни рыла, мистер.
– Ну, и не суйте нос не в свое дело. Молчите. А если вы кому-нибудь скажете хотя бы одно слово, то... Вы видите, уважаемый?
Кингстон-Литтль вскакивает и сует под нос Сэму блестящее дуло револьвера.
– Видите? Наши ребята живо сфабрикуют из вас покойника.
– Побей меня бог, мистер Литтль. Никому! Ничего! Кингстон-Литтль садится на свое место и прячет револьвер в карман.
– Почему вы еще не экипировались, Сэм?
– Я еще не успел экип... Тьфу!
– Вон там сверток. Переоденьтесь. Вся одежда на вас в клочьях.
– Это от хлопушки?
– Ну да, от хлопушки.
В свертке новенький синий костюм. И кепка тоже.