Каторга
Шрифт:
– Денег нету...
– А ты у майданщика попроси. Он к тебе добрый, даст на розыгрыш! Эй, дядя...
– Чего? Деньжонок на розыгрыш? Играй, - плачу за тебя, потом сочтемся!
Тут на сцену выступает "мастак", обыгрывающий простака наверняка. Несколько рублей, которые "для затравки" спервоначала дают простаку выиграть, кружат ему голову.
– Ловко! Молодца! Бухвость его! Дуй в хвост и гриву!
– подзадоривают толпящиеся около "Иваны".
– Видать птицу по полету! За этаким не пропадет! Подать водочки? предлагает майданщик.
А опьяневший от вина и успеха герой вопит:
– Бардадым два целковых! Шеперка полтина очко!
– Так его! Так! Дуй! Эта бита, - другая будет дана! Мечи, сиволапый черт, не любишь проигрывать?..
Бита!.. Бита!.. Бита!..
Словом, когда на утро "герой" просыпается с головой, готовой треснуть от вчерашнего похмелья, у него проиграно все: казенная дачка хлеба за год вперед... С голода мри... А тут еще "барахольщик" подходит:
– Отлежался, мил человек! Скидавай-ка бушлат да штаны. Помнишь, как вчера мне продал!
"Герой" с ужасом припоминает, как вчера, действительно, кажется, что-то в этом роде было.
– А не помнишь, - тюрьма напомнит. Вот они все видели! "барахольщик" указывает на "Иванов".
При нас было!
– Ты и следующую-то дачку тоже не забудь мне отдать. За год вперед проиграно. Аль забыл? Ребер, брать, не бывает у тех, кто забывает. Порядок арестантский - известный.
А тут и майданщик подходит:
– Начудил ты тут вчера, мил человек! Теперь за расплату возьмемся. По майдану ты мне задолжал столько-то, да проигрышу я за тебя заплатил столько-то. Выкладай! Где денежки?
– Да ведь ты же вчера говорил...
– То другое дело, милый человек! А вчерашнего числа, вчерашний разговор был. А сегодняшнего - сегодний. Мне деньги нужны, - за товар платить. А ежели ты должать да не платить, - так мы по-свойски. Братцы, что ж это? Грабеж?
– Какой же такой порядок в тюрьме пошел?
– орут храпы.
– Майданщику не платят! Мы с майданщика за майдан берем, а ему не платят! Кто же после этого майдан содержать будет? Чем тюрьма жить будет? Где такие порядки писаны?
– Мять будем, - заявляют "Иваны".
– Нет таких порядков на каторге, чтоб задолжать да не платить!
Все проиграно, кругом в долгу. Впереди - голодная смерть и переломанные ребра.
В эту-то минуту к потерявшему голову краткосрочному и подходит к р у ч е н ы й арестант, - торреадор каторги.
– Хочь, из беды выручу?
– Милостивец!
– Слухай, словечка не пророни. Есть тут такой-то, большесрочник, на тебя смахивает. Наймись за него в каторгу.
– На двадцать лет-то? Век загубить?
– с ужасом глядит на демона-искусителя арестант, которому и каторги-то всего три-четыре года.
– Все одно, - жизни тебе нет. Убьют за то, что в майдан не платишь, аль-бо с голода подохнешь! А ты слухай хорошенько. Ты человек молодой, порядков не знаешь, а я человек крученый, все ходы и выходы знаю. Зачем навек иттить? Сбежим за первый сорт! Да тебе и вся, сколько есть, каторга поможет! Мы завсегда таких освобождаем! Сколько таких-то бегало. Такой-то, такой-то, такой-то!..
"Крученый" сыплет небывалыми фамилиями:
– Не слыхал? Так ты у других спроси, какие поумнее. Бежал, сказался бродягой, никто не выдаст, - на полтора года. Любехонько. "Сухарнику" ли не житье! А ты, мил человек, пойди к долгосрочнику да в ножки поклонись: чтоб тебя взял. Нас, таких-то, много.
Если будущий "сухарник" не соглашается, "крученому" остается только мигнуть.
– Бей его!
– вопит майданщик.
И каторга принимается истязать неисправного плательщика. На первый раз бьют без членовредительства, по большей части ногами между лопаток, и отнюдь не "в морду", чтоб сменщика "не портить". Но предупреждают:
– А дальше не по тебе, такому-сякому, будет! До тех пор бить станут, пока все до копеечки в майдан не отдашь!
"Иваны" и "храпы" следят за ним и не отступают ни на шаг: "чтоб не повесился". Голодный, избитый, во всем отчаявшийся он идет к долгосрочнику и говорит:
– Согласен!
– Помни же! Не я звал, - сам напросился. Чтоб потом не на попятную.
И начинается торг на человеческую жизнь. Торг мошеннический: долгосрочный арестант будто бы платит майданщику огромные фиктивные долги "сменщика". А "Иваны" и "храпы", делая вид, будто они надбивают цену, на самом деле оттягивают всякий грош у несчастного.
– Ты уже и ему дай, что на разживку!
– орут "храпы".
– С чего давать-то?
– кобенится наемщик.
– Эку прорву деньжищ-то платить! В майдан плати! У барохольщика его выкупи! За пайку за год вперед заплати. С чего давать?
– Ну, дай хоть пятишку!
– великодушничает какой-нибудь "Иван".
– Не обижай! Парень-то хорош. Да и по приметам подходит.
– Давать-то не из-за чего!
– Хошь пополам получку!
– шепчет несчастному "храп".
– За тебя орать стану, а то ничего не дадут. Хошь, что ли-ча?
– Ори!
– Чаво там пятишку!
– принимается орать "храп".
– Красненькую дать не грешно. Ты уже не обижай человека-то: твое ведь имя примет. Грехи несть будет! Давай красный билет!
– Пятишку с него будет.
– Красную!
– Цен этих в каторге нет!
Деньги-то ведь настоящие, не липовые.*
_______________
* Липовые - фальшивые деньги.
– Да ведь и он-то настоящий, не липовый.
– Черт, будь по-вашему! Жертвую красную! Пущай чувствует, чье имя, отчество, фамилию носит!
– Вот это дело! Ай-да Сидор Карпович! Это - душа!
– Вот тебе и свадьба и тюрьме радость. Требуй, что ль, водки из майдана, Сидор Карпович! Дай молодых вспрыснуть. Дай им Бог совет да любовь!
– балагурит каторга.
– Майданщик, песий сын сиволапый, дела аль своего не знаешь? Свадьба, а ты водку не несешь!