Катя. 1941. Начало
Шрифт:
– Вот вы где, – направился к девушкам один из них. – А я думал, вы на речке, купаетесь со всеми.
Подруги прекратили возню. Катя оторвала руки от волос Христины, а та – от её шеи.
– Симон, так почему ты не на речке? – звонко спросила Христина подошедшего молодого еврея лет двадцати. Они все выросли вместе и знали друг друга как облупленные.
– Вас искал, – ответил Симон, избегая смотреть на Христину и обращаясь к Кате. Он всегда терялся под этим открытым дерзким взглядом до боли красивой жгучей молдаванки, словно её красота и жизненная сила его подавляли. Поэтому парень предпочитал обращаться с русской Кате. Она напоминала Симону спокойную глубокую речку, на берегу которой усталый путник может отдохнуть и утолить жажду.
– Зачем ты нас искал? – обернулась к нему
– Сегодня танцы в сквере на берегу. Хотел спросить, придёте?
– Точнее, спросить, придёшь ли ты? – не преминула поёрничать на ухо подруге Христина, подавив смешок.
– Не знаем пока, ещё не решили, – развела руками Катя. Её смущали ухаживания молодого еврея. Они выросли вместе и знали друг друга с детства, но одно дело игры во дворе, а другое – встречи. А Симон неоднократно намекал ей на второе.
– Приходи, сегодня будет весело, все наши собираются, – сказал Симон и поспешил уйти. Он не любил навязываться. А в присутствии бойкой Христины вообще не знал, как себя вести. Вот уже несколько месяцев он всячески пытался предложить Кате встречаться, но никак не находил повода или правильного места. Да и эта Христина всё время крутится возле неё. Симон готов был сквозь землю провалиться в её присутствии, но так и не посмел сказать Кате ни слова о своих чувствах. Однако сегодня танцы в сквере, и Катя, скорее всего, придёт, она любит танцевать. Значит, Симон сможет пригласить её на медленный танец, а там, глядишь, и первый поцелуй. Уши молодого еврея покраснели от этой мысли. В свои восемнадцать он был открыт первой любви. И Катя казалась ему самой лучшей кандидатурой: из хорошей семьи, с хорошей квартирой, воспитанная, уже закончила школу, но при этом никуда ещё не поступила. Значит, не будет забивать себе голову новомодными веяниями, которые популярны среди девушек, мечтающих получить профессию и самим зарабатывать деньги, и сможет посвящать всё время семье и детям. Такая невеста точно понравится его маме.
– Всё бы ничего, но он такой мямля, – бросила Христина вслед Симону, когда тот покинул двор. – И почему ты всегда нравишься таким нерешительным?
– Да, смелости ему не хватает.
– Не говори, уже давно бы скрутил тебя и потащил к алтарю, а то всё ходит вокруг да около.
– К какому алтарю? Я никогда в жизни за него не пойду!
– А что так? С этим еврейчиком будешь жить как у Христа за пазухой. Вон смотри, квартира в центре. Неизвестно, за какие заслуги получил его отец. Родители на хороших должностях в партии, а сам Симон уже начальник в здешнем колхозе, хотя ему и двадцати нет. Жить будешь, как барыня.
– Не смеши меня, – одёрнула Катя подругу. – Будь он хоть царём, не пойду за такого.
Она брезгливо поморщилась.
– Если никуда не поступишь, точно только и останется, что за него замуж выйти.
– Это почему?
– А кому ты будешь нужна такая необразованная? Нынче молодые люди любят активных, учёных девушек, с которыми можно поговорить о высоком, о достижениях науки.
И Христина стала важно расхаживать вокруг Кати, размахивая указательным пальцем, точь-в-точь как её педагоги.
– Ты-то со своим образованием до сих пор себе ухажёра не нашла, так что лучше помолчи. Пойдём мороженого поедим, так жарко!
И подруги, взявшись за руки, побежали до ближайшей лавки с мороженым.
Так прошёл летний день: беззаботно, весело, легко. У этих двух молодых девушек жизнь только начиналась. Впереди были бесчисленные летние тёплые ночи. Много ухажеров, первых разговоров о любви и, может быть, даже первые поцелуи.
***
Незаметно наступил вечер. Подруги отправились на первые в этом году танцы в сквере. Как и обещал Симон, на открытие танцевального сезона собралось много молодёжи. Старшеклассники, студенты, молодые партийные работники и просто рабочие заводов – все смешались в одной смеющейся весёлой массе. Девушки в пышных платьях по колено, с большими бантами, у кого на груди, у кого на поясах, с закрученными в локоны волосами, порхали, словно волшебные феи, под музыку весёлого энергичного джаза, бывшего безумно популярным. Христина с Катей не отставали от толпы гуляющих. Одетые в самые модные красивые платья, девушки активно двигались в такт музыке и веселились, обратив на себя внимание молодых мужчин на площадке. Два высоких симпатичных молодых человека проявляли к ним неприкрытый интерес, рассматривая их в упор и явно обсуждая.
– Вон тот, – указала взглядом Христина на высокого парня с каштановыми волосами, – точно ко мне подойдёт, видишь, как пялится? А второй явно к тебе присматривается.
– Точно, – рассмеялась Катя.
Ей было хорошо, весело, легко. Хотя ей стукнет восемнадцать только через два месяца, она уже окончила школу и считала себя взрослой. И как все взрослые девчонки её возраста, мечтала о первой любви и первом поцелуе.
Симон тоже был здесь. Нарядился во все самое лучшее: белоснежную рубашку и элегантные чёрные брюки. Как чистокровный еврей, он был приятным молодым человеком со светлыми голубыми глазами, утончёнными чертами лица, обрамлённого густыми чёрными волосами, и стройной высокой фигурой. Одного ему явно не хватало – смелости. Хотя он надел свою лучшую одежду, девушки не обращали на него внимания, потому что он скромно, словно окаменев, стоял на краю танцплощадки. Застенчивый Симон не умел танцевать и не пытался этому научиться. Он ждал медленный танец, чтобы предложить руку и, может быть, сердце своей избраннице.
Та тем временем вовсю выплясывала под звуки джаза, сверкая бедрами перед другими мужчинами, более смелыми и настойчивыми. Симон видел, что к Кате с Христиной всё плотнее придвигаются двое незнакомцев. Всё внутри у него затрепетало. Если он будет стоять и ждать, его девушку уведут.
– Привет, – поздоровались тем временем двое парней с подругами.
– Привет, – бойко ответила Христина и улыбнулась, не переставая приплясывать. Она была великолепна. Муслинового цвета платье так шло к её загорелой коже. В танце она разгорячилась, её глаза блестели, как два уголька, она вся была, словно огонь, мимо которого нельзя пройти. Христина знала о силе своей красоты, как и о том, что она нравится мужчинам. Тем и пользовалась, завлекая и играя с ними. И сейчас явно влюблённый в неё молодой мужчина глядел на Христину с обожанием, словно собака на желанную косточку. Катя невольно даже позавидовала подруге. Вот бы на неё хоть кто-то так взглянул один лишь раз, с желанием в глазах. Второй мужчина просто смотрел на неё оценивающе, словно примеривался, что вообще можно с ней сделать, ни интереса в глазах, ни любопытства. И Катя ещё больше стала танцевать и смеяться, она жаждала восхищённого взгляда этого высокого незнакомца. Ей хотелось, чтобы он тоже взглянул на неё с интересом, увидел в ней не юную неопытную школьницу, а уже созревшую для серьёзных отношений и первых поцелуев девушку. Но как Катя ни старалась, всё тщетно. Тот больше предпочитал смотреть на избранницу своего друга – Христину.
Сердце Кати сжалось. Вот и сегодня она уйдёт без пары, а Христина будет целоваться до утра. Она уже такая опытная в этом вопросе, а у Кати до сих пор не было первого поцелуя.
Заиграла медленная музыка. Катя с надеждой подняла глаза на молодого мужчину, что должен был её пригласить. Но тот даже не смотрел на неё, выискивая в толпе, с кем можно потанцевать. Ее сердце оборвалось. Что с ней не так? Почему она не может привлечь этого мужчину? Разве она некрасивая?
И тут кто-то крепко взял Катю за руку. Девушка с надеждой обернулась. Может быть, она понравилась ещё кому-то? Но увидела перед собой своего друга детства Симона.
– Потанцуем? – нерешительно предложил он.
Катя вздохнула в отчаянии. Только не Симон! Танцевать с ним – значит признать своё полное поражение и ничтожность. Симона все знали, и никто из девчонок не искал расположения этого ушлого хитреца, наверняка такого же, как все представители его народа. Танцевать с Симоном означало, что она полная неудачница и вообще никому не интересна, кроме никчёмного еврея.
– Нет, не хочу! – бросила она зло Симону, вырвав руку.
Лучше совсем уйти с танцплощадки, чем позориться и стоять там одной, когда всех девчонок уже пригласили. Катя быстрым шагом удалялась от музыки и веселья. Настроение было паршивым, хотелось расплакаться.