Катынь. Ложь, ставшая историей
Шрифт:
Целью всей комбинации, естественно, были не добрососедские отношения с Литвой, отсутствие которых угнетало нежную панскую душу, а предмет более прозаический — Виленщина, захват которой Литва так и не признала, а Варшаве ну очень этого хотелось. (Зачем? СССР вот признал захват украинских и белорусских земель — а толку?).
Выбора не было — литовцам пришлось уступить. Эта операция стала первым следствием отсутствия системы коллективной безопасности в Европе — но далеко не последним.
Британия тем временем реализовывала идею, высказанную ещё в 1923-м — экспансия Германии на восток. В 1935 году Гитлер озвучил лозунг следующего этапа становления фашистского Рейха: Германия хочет равенства, а не войны, она готова отказаться от войны, если её справедливые требования будут удовлетворены. В качестве ответного хода последовала так называемая «политика умиротворения», сутью которой являлась известная фраза: «Всё, что угодно, только бы не было войны». Вместо того чтобы создавать системы коллективной безопасности, Англия и Франция предпочли подкармливать Гитлера — авось насытится. В принципе они верно оценивали ситуацию — он действительно собирался приобретать земли именно на востоке. Они не учли другого: немецкий фюрер хорошо знал характер соседей и не собирался оставлять за спиной никого, кто мог бы вцепиться ему в зад, когда его армия увязнет на русских пространствах.
Под флагом «политики умиротворения» итальянцы схарчили Эфиопию, Франко устроил мятеж в Испании, в котором ему помогали итальянские и немецкие военные. Затем Германия вышла на сцену сама. Пока что она не нарушала ни законов, ни обещаний. Это было почти точное повторение украинской аферы Пилсудского — с той разницей, что на сей раз дело увенчалось успехом.
12 февраля 1938 г. канцлер Австрии Шушниг был вызван в резиденцию Гитлера Бертехсгаден. Там его под угрозой войны вынудили подписать ультиматум, одним из пунктов которого министром внутренних дел страны назначался лидер австрийских нацистов Зейсс-Инкварт. 11 марта 1938 г. Шушниг подал в отставку в пользу последнего, а тот немедленно пригласил на территорию страны немецкие войска. 13 марта Гитлер торжественно въехал в Вену, и в тот же день был издан закон «О воссоединении Австрии с Германской империей». Как видим, всё разыграли просто и чётко. Правда, Гитлер сделал то, на что едва ли решился бы Пилсудский — он провёл плебисцит. И в Германии, и в Австрии за воссоединение проголосовали более 99 % населения. Едва ли эта цифра соответствует действительности — но «да» сказали явно больше 50 % населения, ведь Австрия тоже испытала все удовольствия военного поражения и тоже хотела реванша…
СССР расценил случившееся как агрессию и призвал к коллективным действиям против Германии, однако премьер Великобритании Чемберлен осудил военное вмешательство, которое-де чинит помехи дипломатии. Австрию съели. Если посмотреть на карту, нетрудно определить и следующую жертву. После аншлюса Третий Рейх полукольцом охватывал Чехословакию — кстати, мощный европейский центр военной промышленности. Имелся у Гитлера и хороший предлог для начала разборок — в пограничной Судетской области жило много немцев.
11 марта Геринг устраивал в Берлине грандиозный приём по случаю своего производства в рейхсмаршалы. На этом приёме он имел беседу с чехословацким посланником Маетны.
«— Даю вам слово чести, — заявил фельдмаршал, — что Чехословакия не имеет ни малейшего основания испытывать какие-либо опасения в отношении Германии. Германское правительство будет и впредь проводить политику улучшения отношений между двумя странами. Но при этом Германия желала бы получить заверение от чехословацкого правительства, что оно не намерено в связи с событиями в Австрии проводить мобилизацию.
За полчаса Маетны успел съездить в посольство и связаться по телефону с Прагой. Когда он привёз желаемое заверение, Геринг открыл ему небольшой „секрет“. „Фюрер“ отлучился на несколько дней из Берлина и возложил на него все заботы по руководству рейхом. Таким образом, сделанное фельдмаршалом заявление следует рассматривать как официальную позицию правительства, а сам „фюрер“ является поручителем его „слова чести“» [108] .
108
Овсяный, http://militera.lib.ru/research/ovsyany/06.html
В полном соответствии с этим заявлением уже в конце марта в Берлин был вызван лидер Судетской немецкой партии Гейнлейн. Он получил задание: выдвигая неприемлемые для чехословацкого руководства требования, спровоцировать политический кризис. Что и было добросовестно исполнено. Гейнлейн потребовал предоставления судетским немцам национальной автономии, свободы «немецкого мировоззрения» — то есть нацизма, «реконструкции» государства на федеративных началах, изменения его внешней политики (и прежде всего отказа от договора с СССР). При этом последний пункт был едва ли не самым важным, поскольку Чехословакию и Советский Союз связывал договор не о ненападении, а о взаимопомощи. Реально СССР, не имея общей границы с Чехословакией, помочь не мог, но если бы он объявил Германии войну, Гитлер попал бы в крайне неприятное положение: Красная Армия могла бы без всяких дипломатических проволочек нанести удар в любой момент, который покажется подходящим. Например: сентябрь 1939 года, триумфальное окончание польско-германский войны — и тут на уже расслабившийся, вкусивший победы вермахт наваливается Красная Армия. И ведь никакой агрессии, вот как здорово!
Поэтому Германия развернула совершенно бешеную антисоветскую пропаганду, представляя Чехословакию как очаг «красной опасности» в Европе, вплоть до того, что она-де предоставляет свою территорию для советской агрессии.
20 мая ресурс провокации был исчерпан. Гейнлейн по-прежнему рвался в бой, однако остальные лидеры судетских немцев, осознав, к чему дело клонится, отказались продолжать нажим на правительство. Последнее, в свою очередь, объявило призыв резервистов. Франция, также связанная с Чехословакией договором о взаимопомощи, заявила, что в случае войны вмешается в конфликт. Гитлер рисковал в самом начале своих великих планов получить полноценную войну на два фронта (точнее, полтора — на востоке живым щитом стояла Польша).
А потом в дело вступил хитрый европейский политик. СССР с самого начала выражал готовность оказать Чехословакии военную помощь. Правда, договор о взаимопомощи был составлен настолько хитро, что вступал в силу только после того, как Франция сделает то же самое. Но, несмотря на это условие, уже 26 апреля Калинин, формальный глава Советского государства, заявил, что Советский Союз может помочь и без Франции. В середине мая Сталин попросил руководителя компартии Чехословакии Готвальда передать Бенешу, что СССР поможет, если правительство его об этом попросит.
Что касается Англии и Франции, то, в полном соответствии с «пактом четырёх», они стремились ни в коем случае не допустить войны. Да, но почему? Эти два государства никогда драки не боялись. Впрочем, полно, какая война! Объединёнными усилиями с двух сторон гитлеровский режим загасили бы прежде, чем в Берлине успели бы понять, что происходит.
Именно это и не устраивало ни Париж, ни тем более Лондон. Гитлер им был нужен как таран, который сокрушит СССР. На военный конфликт с Германией они не пошли бы ни при каких обстоятельствах. Неужели Сталин этого не понимал? Да понимал, конечно! Именно это понимание отнимало у Советского Союза свободу рук, зато давало свободу языка. Война нашей стране в то время была совершенно не нужна, преждевременна, но вот демонстрировать готовность прийти на помощь по первому зову, который никогда не последует, Советский Союз мог совершенно безбоязненно.
С другой стороны, всё-таки существовал какой-то шанс заставить Францию выполнить её союзнические обязательства, разгромить соединёнными силами гитлеровскую Германию сейчас, пока она ещё слаба, и тем самым избежать схватки один на один. Пока Запад ещё вырастит нового терминатора… СССР тем временем настолько окрепнет, что пусть только попробуют тронуть!
…В сентябре всё началось снова. 12 сентября на съезде нацистской партии в Нюрнберге Гитлер произнёс речь, в которой назвал Прагу центром «коммунистической угрозы», заявив, что Третий Рейх станет на защиту судетских немцев и обеспечит им право на самоопределение. Сторонники Гейнлейна спровоцировали кровавые стычки на границе и предъявили правительству ультиматум — на сей раз они требовали всего лишь отмены чрезвычайного положения в Судетах и передачи партии судетских немцев полицейских функций. Вам вся эти история ничего не напоминает? Странно, что нет — ведь явно по тому же рецепту варились события 1990–1991 гг. в прибалтийских и закавказских республиках.
Из переговоров с правительством опять ничего не вышло. Гейнлейн бежал в Германию. Впрочем, вне зависимости от событий в Судетах, ещё 2 сентября Гитлер назначил дату начала операции «Грюн» — вторжения в Чехословакию. Оно должно было состояться 1 октября.
И тут в события вмешалось «мировое сообщество». 19 сентября в Прагу были направлены англо-французские «предложения», больше похожие на ультиматум. В них говорилось, что поддержание мира и безопасности в Европе, а также интересы самой Чехословакии невозможно обеспечить, если не передать районы с преобладанием немецкого населения Германии. Англия и Франция были готовы дать Чехословакии (в новых границах) гарантии в случае неспровоцированной агрессии, если та ликвидирует договоры о взаимной помощи с Францией и СССР. Таким образом, половина «большой четвёрки» открыто давала понять, что ей неугодны никакие системы коллективной безопасности в Европе, а вторая половина тем более их не желала…