Кавказский пленник XXI века
Шрифт:
— Придет свое время, каждый из вас к вере придет, — тихо проговорил старик Василий. Ему поза креста казалась, похоже, удобной.
— А как к ней приходят? — издеваясь, спросил Ананас. — Тоже в гору взбираться? Или с горы спускаться? Подскажи…
— Был такой великий русский философ Иван Ильин. Он утверждал, что верить и любить заставить невозможно. Это настолько сложный процесс, что человек постигает его только по собственной воле и каждый своим путем. А многие святые отцы говорили, что познать Бога можно только через страдания. Никогда не познает Бога Истины человек, живущий в достатке и роскоши.
— То есть живущий так, как современные попы живут, — вставил свое слово дядя Вася.
— Наверное, так, — согласился Василий. — Но я всегда был сторонником эвфемизма [10] , и потому не буду ни о ком говорить плохо, хотя мне тоже не по душе, когда священники призывают народ к отказу от земных благ из окон дорогущих внедорожников.
— Василий, а ты откуда столько слов умных знаешь? — спросил Ананас.
— Учили когда-то… — ответил старик и не стал углубляться в тему.
10
Эвфемизм — воздержание от неподобающих слов, смягченное выражение, замена грубых или резких слов и выражений более мягкими, мягкая оценка деяний или событий.
— На какой «зоне» таким словам учат? — не унимался Ананас.
— На университетской, — произнес Василий.
— И все равно я в церковь не пойду, — твердо проговорил Ананас, словно старик уговаривал его немедленно посетить храм.
— Почему? А ты был там хоть раз?
— На «зоне» у нас храм был, и я как-то на службу заглянул. Послушал, ничего не понял, покашлял от кадила и ушел. Если бы там хоть по-русски службу вели, может, я и пришел бы. А старославянский мне неинтересен.
— Наверное, для «зоны» службу нужно вести по «фене», — ответил старик. — И Библию для зоны на «феню» перевести. Тогда бы ты пошел.
— При чем здесь «феня»? — возмутился Ананас. — Я про русский язык говорю.
— Многие так говорят, только это одно оправдание безверия. Не должна церковь до неверующих опускаться, а неверующие должны до церкви подниматься. Это истина…
Ананас махнул рукой и перевернулся на другой бок. Лежать на боку в бронежилете не очень удобно. И вообще отдыхать в нем неудобно. Но упрямство капитана Смирнова родилось, видимо, раньше, чем он сам, впервые белый свет увидев, крик подал…
Время отдыха тоже я контролировал, отведя своей группе на него полчаса. Когда все замолчали, тишину шевелил только ветер, прорывающийся между большими валунами. Захотелось уснуть надолго, но я дал себе команду проснуться через полчаса, если все же усну. И уснул — усталость свое взяла. Часов у меня не было, но время я и во сне привык контролировать, поэтому примерно через полчаса в самом деле проснулся. Обычно, когда даю себе такую команду, то просыпаюсь на пять-семь минут раньше. Я не стал сразу объявлять общий подъем, зная, какими сладкими бывают последние минуты сна, но сам поднялся, осмотрелся, привычно привел свою одежду в порядок и слегка удивился, что множественные порезы от автомобильного лобового стекла совсем не мешают мне ни сидеть, ни даже лежать на спине. Потом несколько раз наклонился, разминаясь, несколько раз присел, и этого мне хватило, чтобы восстановиться и смотреть на мир здраво и расчетливо. А мне смотреть на него необходимо было именно так, поскольку это я вызвался вести группу и она мне доверилась.
Поднимались мои бомжи совсем не по-солдатски, не слишком торопились и подолгу потягивались, разгоняя остатки короткого и явно недостаточного сна. Им, кажется, не очень хотелось снова отправляться в трудный маршрут. Я подошел к краю холма и посмотрел на дорогу.
— Идите сюда, — подозвал остальных.
Они нехотя подошли. Заинтересованность проявил только дядя Вася, понимающий, что просто так я звать не буду.
— Полюбуйтесь.
Внизу, на дороге, рядом с брошенным «Форд Фокусом» стояли две полицейские машины и две гражданские. Множество людей возились и в самом «Форде», и рядом с ним.
— Мы поднимались сюда полтора часа. Шли хорошо. Ментам понадобится столько же. Если они найдут хотя бы один след, ведущий сюда, то пошлют за нами свой спецназ. Наш капитан ОМОНа знает, что в погоне его бывшие коллеги бывают настырными. Особенно, когда дело касается их самих. А мы «положили» две небольшие кучки именно ментов. Они быстро забудут, что бандитов мы «положили» больше. Вы часто слышали, чтобы в здешних местах в столкновении с бандитами было проведено задержание?
— Ты думаешь, в каждом подвале стоит по телевизору и мы круглые сутки новости смотрим? — спросил Ананас. — Мы вообще ни о каких задержаниях понятия не имеем, если только не нас задерживают. А это тоже случается.
— Только с нас взять нечего, потому и отпускают, — добавил старик Василий.
— Тогда я вам могу сообщить, что ни менты, ни какие-то другие силовые структуры на задержание стараются не работать. Установка сразу дается на уничтожение. Если нас догонят, пусть мы лапки кверху задерем и будем встречать ментов, сидя на земле и без оружия, они нас все равно сразу пристрелят. Такова практика, и она, как говорит статистика, справедлива, потому что задержанные через месяц могут оказаться на свободе и уйдут в другую банду. Это повсеместно случается. Потому и существует негласный и неафишируемый приказ на уничтожение.
— И что? — спросил дядя Вася. — Что предлагаешь? Сесть и поднять лапки?
— Предлагаю проснуться и быстрее двигать туда, куда мы направлялись до привала. Убегать, говорят, легче, чем догонять. Страх подталкивает в спину, и инстинкт самосохранения срабатывает. Погнали?
— Погнали, — согласился старик Василий, принимая на себя решение общей судьбы…
Только через три часа мы смогли подняться на соседний, более высокий холм. Со своего, с первого, спустились быстро, но там спуск был несложным, тем более что нам предстояло спускаться не напрямую сверху вниз, а наискосок, благодаря чему маршрут делался более пологим. Я специально выбрал такое направление, понимая, что хотя это маршрут удлиняет, но делает его более безопасным и сохраняет дыхание. Исходил я при этом из самых практичных соображений. Если менты ринутся в погоню, они уже первый подъем будут преодолевать напрямую и задохнутся точно так же, как задохнулись мои бомжи. Я сам, признаюсь, от того подъема ощущал усталость. Мы же, экономя силы, сберегая дыхание, уйдем от них уже на достаточно большое расстояние. И, если обнаружим преследование, будем иметь возможность сразу взять высокий темп, тогда как наши преследователи такой темп выдержать не смогут.
Эти соображения заставляли меня часто поднимать голову и посматривать на вершину первого холма. Но все обошлось благополучно. Возможно, преследователи просто не догадались, в какую сторону мы двинули, а найти следы нашего изначального выхода на холм не сумели. Не оказалось среди них достойного следопыта, который умеет искать и читать следы. Да и более резонным было предположить другое наше поведение. Что, скажем, мешало нам остановить на дороге какую-то машину, взять водителя, грубо говоря, в заложники и на этой машине двинуть дальше в том же направлении, в котором мы и раньше двигались? Могли они и другую сторону просмотреть. Там путь идет к морю через ряды небольших и легких в преодолении холмов. Более того, там даже не обязательно холмы преодолевать, а можно просто между ними идти, петляя, и выйти к морю. А там, в каком-нибудь населенном пункте, где обязательно должны быть рыбаки, захватить лодку и двинуться на ней в любую сторону. Хоть в российские прикаспийские города, хоть в Казахстан, хоть в Азербайджан, хоть в самый Иран. Труднее всего было предположить, что мы предпочтем задержаться в Дагестане, без транспорта, без связей, всеми гонимые.
Поднявшись на второй холм, я посмотрел на первый. На его вершине никого видно не было. Преследователи или не решились на подъем, или ушли в другую сторону, или просто у полицейских дыхалка настолько слаба, что они просто не успели подняться. Но тогда, если они нас не увидят, они и не будут знать, где нас искать. Эта мысль заставила меня показать рукой направление спуска.
— Погнали дальше.
— А привал? — спросил Ананас. — Нельзя без привала.
— Ну, ты типичный мент, — возмутился я. — Соображать не научился. Если они поднимутся на холм и увидят нас на соседнем, то сразу рванут быстрее, чтобы догнать. А если не увидят, то и причины для ускоренной погони у них не будет. Привал устроим за следующим холмом.