Каюр
Шрифт:
Идентификаторы на территории лазарета были запрещены - из соображений анонимности. Из тех же соображений пациент мог взять себе псевдоним. Стесняться мне было нечего, и прозвищем я не воспользовался. Я надеялся, что Моравский тоже пребывает здесь под своей фамилией. Если так, то нетрудно будет его найти. Особой нужды общаться с майором у меня не было, но не исключено, что он окажется единственным моим знакомым. Разумеется, в общую зону я мог выйти только после десятидневного интенсивного наблюдения в карантине.
Карантины в то время только начинали вводить. Официального признания "вирус того света" тогда еще не получил. Но на территориях лазаретов уже бывали случаи локальных психических
По выходе из карантина общению пациентов ничего не препятствовало. Запретов на передвижение в пределах лазарета не было никаких. Доколе сами дотопаете, говорил Соломон, поощряя всякую физическую активность. Визиты же на Большую Землю были под строжайшим запретом. Визиты с Большой Земли тоже. Даже следователи депо, даже если им очень хотелось пообщаться с криминальным лазарем, вынуждены были дожидаться его выписки.
Воплощения не обходились, да и сейчас не обходятся без досадных изъянов. У всех бывают проблемы с координацией или с моторикой. У одних это проходит раньше, у других позже. На нашем Острове лазарей с недоделками называют ломаками и не изолируют от прочих, как, по слухам, в лазарете Амурском или в Сосновом Бору. Основные мои проблемы были устранены еще в карантине. А, например, Грибоедова выпустили из изолятора с косоглазием, и ему приходилось носить коррекционные очки. У Манилова же вообще дело к выписке шло, но он еще не умел толком пуговицы на себе застегнуть.
Иногда неловко было наблюдать, как дефективный пациент в сквере или на пляже пытается, непрерывно икая, флиртовать с блондинкой, у которой в свою очередь в животе оглушительно и непрерывно урчит. Врачи бывали довольно циничны. Желающим "поупражнять своего бонифация" не препятствовали - по медицинским соображениям. Всё, что способствует реабилитации - благо.
Каспара мне искать не пришлось, он меня сам нашел. Мы обменялись общими воспоминаниями, рассмотрели обстоятельства последнего боя и нашей с ним гибели, и так идентифицировали друг друга. Засвидетельствовать нас друг другу мог, конечно, и персонал. Внешность себе майор выбрал блондинистую, спортивную. Я отметил у него легкую хромоту.
Вспомнили мы и убийцу нашего, Вазелина. Вероятно, и сам временно умерщвлен правосудием. Вспомнили его подельников-чмо. Муму, Попаданец, Ветрогон. Каково ширяли соколики, в каких потусторонних нетях? Как нынче выглядят? И как дела у отщепенца Стальное Очко? Где они сейчас, мы, разумеется, не знали, но могли наверняка предположить, что в одном из тюремных лазаретов, чмольном, воплощенные - по судебному решению - в то или иное чмо.
Пропускной режим в чмольном строже стократ чем в рядовом лазарете. Было бы любопытно взглянуть на эти тела, исковерканные генженерами. В реальной жизни с ними сталкиваешься повседневно, но взглянуть на целый мортель пребывающих в анабиозе големов мне на то время еще не пришлось.
В нашем лазарете существует традиция: каждый воскресший должен посадить дерево (у меня целая роща с тех пор). Я взял лопату, Каспар саженцы, и мы отправились в восточную часть сквера, где в этом году производилась посадка. По ошибке или нет Каспар прихватил с собой лишний саженец. Его мы тоже посадили, чтобы не тащить назад.
– Пусть это дерево будет Моравский, а твое, соответственно, Торопецкий, - сказал Каспар.
– А это будет дерево Моратор. Ничего?
Я пожал плечами, хотя внутренне содрогнулся. Что-то мрачное, не от мира сего (да и того), что-то безнадежно мортальное слышалось в этом слове. Я не сразу
– Мы вернемся сюда после обеда, - сказал Каспар.
– После обеда я намерен вздремнуть, - машинально отозвался я, рассеянно отметив, что слово "обеда" он как-то странно произнес. Через букву э. То ли он прикололся, то ли мне так послышалось, доискиваться я не стал. От ломак с дефектами речи и не такого наслушаешься. Анализируя этот случай впоследствии, я пришел к убеждению, что он сказал "после бэда". Если б я задумался над его оговоркой, то мог бы избежать грядущей беды.
В отличие от меня он заметил свою оплошность, и чтобы затереть ее в моей памяти, заговорил про футбол, предложив организовать матч между первым и вторым корпусами.
Он объявил об этом за обедом в столовой. Особого энтузиазма его предложение поначалу не вызвало.
– Массы, видите ли, пассивны. Так что и я пас, - сказал Манилов.
– Пасовать будете из офсайда, - сказал Каспар.
– Гарин, а вы?
Гарин был только-только выпущен из карантина, у него еще случались головокружения, однако именно он первым поддержал предложение. И уже на следующий день был оглашен примерный состав команд. Я настоял, чтобы Каспар меня из команды первого корпуса вычеркнул. Сам он ввязался в игру.
За футбольным полем находилась строительная площадка. Там воздвигались новые корпуса, работал подъемный кран.
Зрителей было человек пятнадцать. Наблюдать за состязанием было невозможно без чувства неловкости. Ноги ломак цеплялись за траву и друг за друга. В конце концов, мяч укатился в кусты, и его не нашли. Послали за новым мячом. Воспользовавшись паузой, я ушел.
Время от времени в лекционном зале происходили тематические вечера. Одна из тем имела касательство к дальнейшей моей биографии, поэтому изложу. Тема была "Мы и менты". Вела ее Ирина Ивановна.
В мое время - я как-нибудь поясню, что за время я считаю своим - в мое время ментами называли представителей правопорядка, осуществляющих охрану социалистической, а потом уж и хрен знает какой законности. Ирина Ивановна нынешних ментов классифицировала так.
– Во-первых это те персоны, что живут в вашем мозгу - образы ваших знакомых, исторических личностей, литературных персонажей, которые внедрены в ваше сознание культурой. Разумеется, не все они являются ментальными паразитами, а лишь те, кто начинает занимать в вашем сознании неоправданно большое место, пить ваш мозг, всячески эксплуатировать вашу личность в свою пользу и в ущерб вам. Это может быть кто угодно: любимая женщина, друг детства, у которого вы привыкли быть в подчинении, идол культуры, влиятельная историческая личность и даже вымышленный персонаж. Не счесть людей, чьим ментом был популярнейший Шерлок Холмс. Кроме того, персонаж может быть измышлен вами же и жить у вас в чулане или стенном шкафу, то есть в дальнем уголке бессознательного, и лишь время от времени вам досаждать. Вы можете себя чувствовать вполне комфортно в компании ваших ментов, можете испытывать определенные неудобства от их назойливости, но все это не так страшно, пока вы не вступаете с ним в шизофренические отношения. Порой дело доходит до полного отождествления с тем или иным, либо наоборот, до такого антагонизма, что реальный прототип мента может пострадать от вашей агрессии. Но это те, которые на поверхности. Назовем их чужими. С ними вы, по крайней мере, знакомы. Другие же поселяются или прямо рождаются в глубине бессознательного. С этими дело обстоит сложнее. Их надо вытащить из глубины души на поверхность, опознать и тогда уже уничтожить или ассимилировать. Я думаю, каждый имел дело с подобными. Большинству из нас удается с ними справляться.