Каюр
Шрифт:
Я, более не раздумывая, рванул за ним.
Не расточая слов, не выбирая дороги, где быстрым шагом, а где и вовсе позорной трусцой, я едва поспевал за Каспаром, стараясь только не отставать от его проворной спины. Теперь я видел лишь то, что находилось непосредственно под ногами да неясно воспринималось боковым зрением. Здесь кто-то пронесся незадолго до нас, слон или мамонт или иное огромное существо, и проторил это подобие просеки. Я подумал даже о сбежавшей избушке, но не успел как следует оформить эту сумасшедшую
– Вот куда ты ее загнал, - сказал Каспар.
– Ты нас не бойся, старая. Дай войти.
Избушка замерла, словно раздумывая над услышанным. Лапы ее все еще были в грязи. В одну из них намертво впился когтями кошачий труп. Из трубы валил дым. Дверь дернулась и, дребезжа, отворилась. Словно вход в иной мир, подумал я.
Крыльца не было. Однако желание покинуть этот пикник и воспользоваться хоть каким-то убежищем было столь жгучим, что я мгновенно вскарабкался и перевалился через порог. Вслед за мной влез и Каспар.
Внутри было почти что темно. Сквозь единственное мутное оконце едва проникал свет. Я видел лишь лавки по стенам да сами стены, подбитые мхом. Глаза меж тем привыкали к полумраку. Стало видно, что здесь полно всяких кукол - из волос и тряпок, сучьев и корневищ, мха и травы. Они сидели по лавкам, валялись на полу, свешивались с потолка вперемешку с березовыми вениками. Из щели в дальней стене пробивался пар. Оттуда доносилось кряхтенье, поскрипывала половица, что-то звякало и шипело - мне представилось, что там, за дверью, кто-то у печи хлопотал.
Вдруг меня обдало жаром, клуб пара заполнил избушку, а когда он поднялся и распластался по потолку, пред нами встала баба Яга. Как лист перед травой, сплюнул я, досадуя на свой невольный испуг.
– Чур меня, чур!
– вскричала она.
– Никак опять русским духом пахнет?
Мне стало немного стыдно за мой фанк.
– Не любо - не нюхай, - грубо сказал я.
Она же, всмотревшись в нас, тоже сплюнула.
– Тьфу, напугали, лешие! Тьфу на вас! Чур!
Яга ногой плотнее прихлопнула дверь. Одета она была в лохмотья и выглядела ровно так, как было уже неоднократно описано.
– Извини его старая, - сказал Каспар.
– Он и вправду не в духе. Был сердитым убит.
– И, чтобы зря не злить ни меня, ни старуху, поспешил обратить всё в шутку.
– Какой Тофет не рай, какая сера не амбра...
– пропел он едва ли не льстиво.
Однако, удивился я, не подозревая в нем столь изощренной начитанности. Цитата была выдернута из одного английского проповедника.
– Ну, это уже чересчур, - скривилась нечисть.
– Какая от вас, жмуров, амбра... Кабы добрая воня, а то сущий смрад.
– Да что ты все чур, да чур, щур, да жмур, - с досадой сказал Каспар.
– Жмуров чураться - в ад не ходить.
Тем не менее, они обнялись.
– Кто такой?
– спросила бабка. Её глаза, пронзительные, зеленые, сверлили меня из-за его плеча.
– Свой, - кратко ответил Каспар.
– Свой своему поневоле брат.
Она и мне распростёрла объятья, но я предпочёл уклониться от них.
– Чую, будет мне сегодня пожива, - усмехнулась Яга.
– А ты, братец, поторопись, - обернулась она к Каспару.
– Теперь самый жар от углей.
– Ты погреться хотел.
– Каспар распахнул дверь в баню.
Он распахнул, я заглянул, пытаясь всё охватить и запомнить быстрым движением глаз. В этой бане на курьих ножках был какой-то потаённый резон.
Закопченные стены и потолок освещались из-за полуприкрытой заслонки мерцающим очагом, раскаленные угли которого давали свет и сухой жар. Над очагом располагалась каменка, поодаль стояла кадка с водой. Вдоль стены был настелен полок. Пахло березой.
– Лучше нам это сделать сейчас, - обернулся Каспар ко мне.
Пропарить косточки, разогреть плоть? Впрочем, какую плоть? Оболочку, в которую облачен. Однако нет ли в этом какой засады? Достаточно вспомнить, как и благодаря кому я попал в эти скорбные обстоятельства. Несомненно, замыслы против меня были. Я поискал признаки козней и конечно тут же нашел. К стене была прислонена лопата, вещь совершенно необходимая в небылицах о бабе Яге. На такой лопате иванушек в печь подают.
– Садись сюда, - сказала Яга. Я поёжился.
– Прямо на пол?
– Прямо на жопу садись.
– В этом нет ничего мучительного, - сказал Каспар, устраиваясь на лопате.
– Не то придется в следующий раз спускаться ниже, а это хуже. Страшней в ады.
– Успокойся, покойный, - подбодрила меня Яга.
– Новое рождение, - бодро сказал Каспар, убирая заслонку с печного Валгаллища, отчего в баньке сразу стало гораздо светлей.
– Этакий сиамский союз.
– Он подвинулся, давая мне место рядом с собой.
– На всю оставшуюся смерть вечные узы.
Биться в тесной печурке огнём? Заодно с полоумным майором? Нет уж, увольте от подобных уз. Я отшатнулся и рванул к выходу. Однако у двери обернулся на Каспаров крик:
– Ты забыл своего ребёнка!
Ребёнка? Он вскочил и швырнул в меня что-то теплое, оно упруго шлепнуло о мою грудь и повисло, вцепившись в меня всеми четырьмя конечностями. Это проворное цепкое существо и впрямь напоминало дитя человеческое, а скорее - одну из отвратительных кукол Яги. Оно принялось тыкаться сморщенным ртом, словно соску или сиську ища. А не найдя, издало пронзительный визг и впилось мне в предплечье крепкими не по-детски зубами. Было больно и щекотно.