Казачий адмирал
Шрифт:
Вернулись из похода кандыбовские казаки в конце зимы, промерзшие и злые. Добычи оказалось не так много, как обещал гетман Войска Запорожского. По пути к Москве казаки захватили и разграбили несколько маленьких городов, включая Путивль, и множество деревень и монастырей. Принадлежность к одной вере не мешала казакам забирать ценное церковное имущество, убивать, насиловать и продавать в рабство захваченных жителей, в том числе и монахов с монашками. То есть, монахи из неказацких монастырей своими не считались. Москву они так и не сумели захватить. Говорят, что московитов спасли холода: в конце октября ударили морозы. Две недели арктический антициклон наводил порядок и в наших степях. Обычно сильные морозы ложатся только на снег, а в этом году по ночам за минус десять было, когда деревья еще с листвой
Глава 41
В лунные ночи мне до сих пор кажется, что смотрю в кинотеатре черно-белый фильм, что всё это не со мной, что часа через полтора зрелище закончится, по экрану пробегут титры, а потом включат свет. Я стряхну наваждение — чужие страсти и судьбы — и поеду домой, как когда-то в юности. Тем более, что сейчас мое тело не намного старше, чем у того парня, что ходил в кинотеатры. После появления компьютера это заведение для меня перестало существовать, даже три-д фильмы не привлекали. Наверное, дело было все-таки не в развитии техники, а в том, что перестал верить в чужие сказки.
Шхуна при слабом северо-восточном ветре довольно резво идет вниз по течению Днепра. Сейчас проходим остров Тавань. Следом за ней строем кильватер следуют пять чаек. Больше желающих отправиться за турецкими и татарскими зипунами не нашлось. В паланке сейчас мало казаков. Остальные ушли с Петром Сагайдачным к Киеву то ли воевать за поляков, то ли против них. Идем мы как можно тише, не привлекая внимание. Нас слишкмо мало, чтобы сразиться с гарнизоном Аслан-города. Видят ли нас из крепости турецкие вояки — не знаю, но из пушек не палят. Если не спят, то делают вид, что спят. Им, видимо, тоже не хочется связываться с нами. Они ведь, скорее всего, не догадываются, что перед ними весь отряд, думают, что большая часть просто отстала. Или я думаю о них лучше, чем они есть.
— Можете отдыхать, — когда шхуна минует южную оконечность острова, говорю я казакам, которые стоят на палубе с ручницами наготове.
Тихо переговариваясь, они спускаются в трюм, где теплее и не так сыро. Для середины июня ночь холодновата, потому что весь день шел дождь. На палубе остаются только четверо матросов, обученных мною работать с парусами, мой джура Иона в роли рулевого и Петро Подкова, из которого я пытаюсь сделать вахтенного офицера, а потом и капитана шхуны. Прорываться на ней через турецкие проливы будет слишком рискованно, поэтому оставлю ее казакам, отправлюсь в Западную Европу по суше. Берега Днепра Петро Подкова знает лучше меня. Можно было бы пойти отдохнуть, оставив его на вахте, но нам все равно целый день придется отсыпаться. Неизвестно, есть ли турки в Днепро-Бугском лимане, поэтому на день спрячемся в камышах, а ночью продолжим путь.
Чтобы скоротать время, спрашиваю вахтенного офицера:
— Будет война с ляхами или нет?
— Бог его знает! — искренне восклицает Петро Подкова. — С одной стороны, товарищество обижено, что ляхи договор
— Но наказать бы их не помешало, — подсказываю я.
— Товарищество тоже так думает, — соглашается он.
Петро Подкова — истинное дитя казацкой среды. Мне кажется, ему даже в голову не приходит, что решение может принять одни человек, и этим человеком может быть он сам. По этой причине я не уверен, что из него получится толковый капитан.
— Они решили пограбить шляхту, пройтись аж до Кракова, — сообщает Петро Подкова.
И гетману Войска Запорожского придется подчиниться решению рады, иначе останется с титулом, но без войска. Хотя ему, как догадываюсь, со шляхтой воевать не с руки, потому что сам хочет влиться в ее ряды. Впрочем, шляхтичи под раздачу уж точно не попадут, отсидятся в укрепленных городах. Достанется только крестьянам, что в Речи Посполитой называется всего лишь наездом — обычная разборка, только в данном случае не между двумя собственниками, а между двумя группами собственников.
День мы простояли в камышах, в том же месте, где прятались, захватив тартану. Опять наловили раков и рыбы, наелись от пуза. Перед заходом солнца возобновили движение и до темноты успели выйти в Днепро-Бугский лиман.
Купцы нам говорили, что турецкого флота здесь нет. В прошлый год запорожские казаки не беспокоили, вот турки и решили, что их испугались, что можно не перекрывать выход из Днепра. Но ведь те же купцы могли сообщить нашим врагам, что мы собираемся в морской поход небольшими силами. Победа бы досталась туркам сравнительно легко, а награждены были бы, как за уничтожение крупной флотилии — заманчивый шанс прославиться и получить от султана награду.
Шли ночью по компасу. Дул норд-ост силой балла три. Шхуна делала не более пяти узлов, да и то, благодаря попутному течению. Чайки шли на веслах, ориентируясь по фонарю на шхуне, который был виден только с кормовых курсовых углов. Берега лимана скрыла темнота. Создавалось впечатление, что мы в открытом море.
Луна вышла, когда мы были на траверзе руин Очакова. Разглядеть их я не смог, но показалось, что учуял запах гари, как будто он не выветрился за три года. Турецкого флота в самом узком месте лимана не было. Не видно было огней и на Кинбурнской косе. Если там и есть турецкий пост, то стража не подавала признаков жизни. Беспечности турок можно было бы позавидовать, если бы это увлечение время от времени не становилось для них смертельным.
Черное море встретило нас ласково. Небольшие волны били в корму, погоняя в сторону пролива Босфор. На чайках подняли паруса, чтобы гребцы отдохнули до утра. Спешить нам теперь некуда. Хватит и тех узлов четырех, которые чайки делали под парусами. Шхуна под всеми парусами шла быстрее, поэтому оставили только брифок, а остальные опустили. Судя по всему, из меня начал получаться хороший кораблестроитель. Вернувшись в двадцать первый век, обязательно построю себе деревянную шхуну. А вернусь ли?!
Глава 42
Эти два торговых судна мы обнаружили севернее выхода из Босфора. Они в полном грузу шли в сторону Варны или Констанцы (бывшие Томы). Оба трехмачтовые, длиной около тридцати метров и шириной около шести и водоизмещением тонн триста. Судя по количеству портов, на каждом по шестнадцать пушек. Шли довольно остро к ветру. Не так круто, как может шхуна, но галеон так не сумел бы. С бушпритов свисали блинды, а сверху на коротких стеньгах крепились бом-блинды. На фок-мачтах паруса в два яруса, на грот-мачтах в три, а на бизань-мачтах латинские и сверху прямоугольные крюйсели. Я бы принял суда за галеоны, если бы соотношение длины и ширины не было таким большим — около пяти к одному — и кормовая надстройка значительна ниже. Заваленные внутрь борта подсказали мне, что это, скорее всего, голландские флейты. Бочкоподобные корпуса, улучшающие мореходные качества судна, были позаимствованы у моих судов голландцами, чтобы уменьшить пошлины при проходе Датских проливов. Пошлины начислялись по площади главной палубы, а не самого широкого места. Экономили всего несколько монет, но радовались, как миллиону. Не думаю, что турки пустили голландцев в свои внутренние воды. Наверное, суда трофейные.