Казак в океане
Шрифт:
– Милая, ты понимаешь, чего просишь? Как я достану тебе оружие, если точно знаю, что оно будет применено против моих же людей?
– Это не твои люди, Люк! И они захватывают наши земли! Они наши враги!
– Но я и мои друзья приняли их условия, законы и все остальное! Я понимаю, что твои требования по защите своих прав справедливы, но оружие… Не знаю, дорогая моя Катуари! Да это и слишком опасно.
– Ты должен это сделать, Люк! Помоги нам! Нам больше не к кому обратиться. Мой народ терпит бедствия, и никто не хочет нам помочь! Никто не хочет нас понять! Мы погибаем!
– Успокойся! Тебе нельзя так волноваться, милая! Подумай о ребенке!
– Что я должна сделать, чтобы уговорить тебя? – в отчаянии воскликнула женщина. – Помоги мне, моему народу, и я выполню любое твое требование!
– Катуари, твой народ обречен. Вы или примете условия французов, или исчезнете. Разве это так трудно понять? Смиритесь, и вы выживете!
– Мой народ не смирится, – убитым голосом молвила Катуари, положила голову ему на грудь и прижалась к нему.
Лука нежно обнял ее, ощущая, как трепещет ее тело, готовое принять его в любую минуту. Стало так жалко и ее, и ее народ, такой наивный, гордый и непримиримый.
Она подняла глаза на него, тихо спросила:
– Ты сделаешь это, милый, для меня?
Лука вздохнул, ответил обреченно:
– Что с тобой делать? Вот только с деньгами плохо. Их у меня почти нет. Почти все, что от вашего вождя получил, потратил на хозяйство, на строительство нового корабля.
Она встрепенулась, отстранилась, порылась в сумке, висящей на ремешке, и протянула ему сверток мягкой выделанной кожи:
– Вот, возьми. Я подумала об этом.
– Что это, Ката? Деньги?
– Всякое, Люк. Посмотри, хватит ли?
Лука развернул пакет. Там было несколько сот золотых монет, золотые украшения, жемчуг и сверкающие каменья. Их стоимость он не мог определить, но остальное было не трудно оценить. Он взглянул на индианку, в ее просящие глаза, и ответил:
– Вполне. Даже лишнее будет. Однако большое количество оружия достать здесь будет невозможно. Надо ехать на другие острова. Да и подозрительно будет, если столько закупить сразу и в одном месте.
– Если надо будет отправляться куда-то, то мы дадим тебе людей и пироги.
– Да, без этого не обойтись. Мой корабль еще не скоро будет достроен.
– Когда ты будешь готов, Люк? – уже строго спросила Катуари.
– Присылай пироги через два дня в бухту севернее нашей усадьбы. Мы отправимся на Монтсеррат, а потом на Антигуа. Это ближайшие острова, и они принадлежат Англии. Там и лучшие мушкеты в мире. Двух пирог будет достаточно.
Катуари тут же успокоилась, но все еще просительно глядела ему в глаза. Благодарность и любовь были отчетливо видны в ее взгляде.
Они, не сговариваясь, углубились в чащу, где и предавались любовным утехам, пока время не подсказало, что им пора расставаться.
Лука шел домой и размышлял. Он понимал, что ввязался в рискованную авантюру, понимал, что его может ожидать. Но не помочь Катуари он не мог. Было грустно, немного тоскливо, но почему-то совсем не страшно. Он не боялся даже того, что его связь с индианкой в скором времени раскроется и семейная жизнь окажется разрушенной.
Лука даже усмехнулся, вспомнив, что обе женщины ждут от него детей, и представив, что может произойти, если они встретятся. А это очень даже может когда-нибудь произойти. Он уже заложил дом для семьи, и тот успешно поднимается недалеко от берега, где строится корабль, на котором сюда прибудет Луиза, может, уже и с ребенком.
Все эти мысли мало радовали молодого человека. Он придумывал возможность уехать с острова, не вызывая подозрений своих товарищей. И лишь вернувшись в усадьбу, пришел к решению.
– Знаете, друзья, – начал Лука после обильного ужина, сидя на веранде и любуясь игрой света на западе, где заходило вечернее солнце. – Мне необходимо побывать в поселке. И думаю навестить Мари-Галант. Поглядеть, чем этот остров может нам пригодиться.
– И что же это тебе там понадобилось? – подозрительно уставился на него Назар. – Разве мало тебе работы здесь?
– Это тоже будет полезная работа, Назар. Я кое-что задумал и решил проверить свои планы на месте.
– Занимался бы своими делами тут, сынок, – поддержал Назара и дядька Макей. – Что тебе не сидится? Носишься с какими-то задумками, а работы стопорятся.
– Может, я, дядько Макей, задумал себе усадьбу небольшую присмотреть на Мари-Галант?! Не век же мне с семьей сидеть на одном месте, когда тут и так много народа. Хозяйство наше даст хороший барыш, а там и Луиза может подкинуть несколько тысяч. Вот и думаю о будущем.
– Ты что же, хочешь прикрыть дело на Сен-Мартене? – спросил Назар.
– Пока лишь обдумываю и прикидываю. Сразу это не решишь. Дело там налажено, и рушить это не выгодно. Но и здесь надо расширяться. Дня через два и отправлюсь. С Жаном.
Лука отправился в поселок на бричке. Но потом, как и предполагал, оставил ее в двух с лишним милях у соседа и пешком вместе с Жаном пустился берегом на север, в обратную сторону.
Недалеко от верфи они разыскали небольшую пирогу, спрятанную для этого случая Жаном, и через час были в условленной бухте. Индейцы уже ждали на берегу с двумя пирогами по четыре гребца на каждой.
Они встретили Луку с Жаном настороженными взглядами, поздоровались и вопросительно смотрели на белого человека. В их глазах отчетливо просматривалось недоверие.
Жан, как уже было договорено с Лукой, поговорил с индейцами, и те спустили пироги на воду. Все расселись, и гребцы принялись за работу. Они ритмично и мощно работали веслами, держась ближе к берегу.
Лука уже знал, что индейцы рассчитывают до вечера следующего дня достичь Монтсеррата.
Море было спокойно, опасаться шторма не имелось оснований, и индейцы неторопливо толкали легкие пироги вперед. Лука сожалел, что они не пользуются парусом, и думал предложить им это на обратном пути, чтобы побыстрее вернуться.