Казаки-разбойники
Шрифт:
Казаки влетели в открытые ворота и растеклись по узким улочкам городка. В двадцать минут объехав весь городок, они остановились на рыночной площади, где красовалось двухэтажное здание ратуши городского совета.
Сотник Крук немного знал французский и быстро договорился с городскими мужами из совета. К тому же Боровский торопился и не заламывал слишком большого выкупа. Его больше интересовал фураж и продовольствие.
Скоро был собран выкуп, повозки нагружены добром, и отряд казаков с добродушными улыбками
– И не стоит жадничать, казаки. Зато все сделали быстро и без потерь, – с веселым смехом отвечал Боровский на ворчание некоторых казаков. – Мы еще пощекочем городки, и будет у нас плата за пролитую кровь.
В начале осени отряд Боровского кружил в районе Рокруа, далеко оторвавшись от основного войска. Связь с ним была давно потеряна, но это Боровского мало волновало.
– Хлопцы, мы с Круком узнали, что недалеко имеется городок. Крук гутарит – дюже богатый городок. А стены уже полуразрушены, и проникнуть в город не составит труда.
– И что нам делать, пан сотник? – с интересом спросил Лука.
– Подойдем к городку под утро, спешимся, но не все, проникнув за стены, откроем ворота, перебив стражу, если будет сопротивляться, и заберем выкуп. К полудню мы будем уже далеко вместе с деньгами и харчем!
– Здорово, пан сотник! Мы готовы!
Разведка обошла городок кругом перед заходом солнца, ничего подозрительного не обнаружила и вернулась в отряд, который расположился в семи верстах от местечка в глубоком овраге, заросшем дубами и соснами, источавшими смолистый запах хвои.
Без костров и курева казаки устроились на ночлег с усиленной охраной.
Поднялись затемно, за два часа до рассвета. Отряд быстрым аллюром направился к городку. Шагах в трехстах полторы сотни спешились и тихо подошли к стене. Она во многих местах была обрушена, и перелезть ее не составило труда. Сорок конных казаков тихо ожидали в ста шагах от ворот, когда их откроют.
Сонный городок оглашался редкими криками сторожей, бивших в колотушки. К воротам подошли без препятствий, если не считать усилившегося лая собак.
Стража дремала в сторожке. Ее быстренько связали, заткнули рты, открыли ворота. Конные казаки тихо въехали в город с табуном коней, их быстро разобрали, и в серевшем предрассветном воздухе прокатились боевой вой и свист. Стук копыт гулко раздавался по мостовым улиц.
Как это бывало и в других городках, жители выскакивали из домов и в ужасе взирали на круговерть казачьих лошадей, которых горячили нарочно. Страшные конники стреляли в воздух и вопили истошными голосами, запугивая несчастных жителей.
Выкуп получили хороший, никого не тронули и опять отбыли с нагруженными фурами подальше от этого места.
Два дня спустя отряд отдыхал в двадцати верстах от ограбленного городка.
Осень уже
– Только б не растерять добытого, Лука, – вздыхал он. – С такими деньгами, как у нас, можно будет зажить на старости лет припеваючи! Эх! Скорее бы!
– Ты прав, дядько Макей, – соглашался Лука мечтательно. – Надоело бегать в чужой земле. Я уже подкопил порядочно талеров, можно и делом заняться. В Мироновке отстрою хату, прикуплю землицы, скота и буду хозяиновать! Сам себе пан! Хорошо, правда, дядько Макей?
– Ой правда, сынок! И я бы рядком с тобой. Хорошо!
Как-то получилось, что отряд ушел на целую версту вперед. Обоз оказался позади, когда казаки услышали выстрелы, доносившиеся со стороны отряда.
– Неужто наскочили на француза? – вскричал Лука. – Поскачу вперед поглядеть, а вы тут притормозите малость и приготовьтесь.
Лука пришпорил кобылу, та быстро вынесла его на пригорок. И Лука в ужасе углядел, как несколько сотен французской кавалерии атакуют казаков. Одна из сотен отделилась от полка и направилась рысью в сторону обоза.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что казаки попали в ловушку и теперь отбиваются в окружении по меньшей мере четырех сотен, а еще дальше виднелись ряды пехоты и обоза неприятеля.
Лука похолодел. Конец был неминуем. Еще несколько мгновений он раздумывал, что делать, но потом развернул Нэньку к обозу. Его заметили, французы пришпорили коней и понеслись следом, стреляя на ходу из кавалерийских мушкетов.
Вдруг Нэнька споткнулась, ее повело в сторону, и она завалилась на бок, с тоскливым храпом забив ногами.
Лука едва успел отскочить, но нога запуталась в стремени. Когда он высвободился, французы уже показались на дороге.
Юноша затравленно озирался, вытащил пистолеты, попробовал юркнуть в кусты. Всадники с саблями окружили Луку и, гогоча, отобрали оружие.
Его толкали в спину, смеялись. Лука посмотрел на Нэньку. Из брюха кобылы сочилась кровь, она жалобно утробно ржала, смотрела на Луку, а у того слезы навернулись на глаза. Он бросился к лошади, упал к ней на шею, обнял, а французы перестали смеяться, окружили его и мрачно смотрели.
Лука посмотрел затуманенными глазами на французов, потом стал просить пристрелить лошадь, прекратив мучения, жестикулировал, пока те не поняли. Младший офицер вытащил пистолет, подошел к Нэньке и выстрелил в ухо. Лука отвернулся и зажал руками уши.