Казань
Шрифт:
Первым вошел граф Чернышев с папкой. Поцеловал руку, начал долго и нудно на карте показывать ход военных действий на юге, жаловался на самоуправство Суворова.
– Победителей не судят – махнула рукой Екатерина – Не о том молвишь, Захар Григорьевич! Что с там с маркизом?
– Твердых сведений о происходящем в казанской губернии нет – вздохнул граф – Орлов должен был днями из Москвы выдвинуться к Новгороду.
– Почему же не выдвинулся? – грозно нахмурилась Екатерина.
– Пьянствует – коротко ответил Чернышев.
– Вот
Екатерина вскрыла письмо, начала читать. В раздражении бросила бумагу на секретер.
– Ей Богу! Как кошка с собакой! Сей же час Захар Григорьевич, отпишите Орлову выдвигаться к Казани. И я тоже дам указ на сей счет. Иначе вместе с ним вся гвардия сопьется. Кто будет бить маркиза?
После Чернышева пришел тяжело дышащий Суворов старший. Опять обсуждали военные дела, потом польские. Глава Тайной экспедиции подал Екатерине доклад о воровстве киевского губернатора.
– Василий Иванович – императрица отпила чаю из фарфоровой чашки – Ежели мы будем каждого казнокрадца вешать, да казнить – кто губернаторствовать будет? Останемся вдвоем.
– Как же поступить? – качнул париком Суворов старший.
– Велите вышить большой кошелек. Размером… ну вот с мою левретку – Екатерина кинула кусочек пирожного собаке – И пошлите ему.
– Сей намек будет понят – засмеялся глава Тайной экспедиции – Сделаю.
– И отпишите ему с оказией наше повеление. Пусть велит обер-коменданту крепости святого Димитрия генерал-майору Потапову – прекратить все следственные дела над донскими казаками. Того и глядишь эти волки перебегут к маркизу.
– Мне докладывал астраханский губернатор, что сие воры уже послали снестись с Пугачевым – Суворов открыл папку, достал витевато написанный документ. Екатерина быстро пробежала его глазами, опять разгневалась.
– Нет, каков дурак! У него в руках были станичники и он их упустил! Поди уже у маркиза пируют.
– Повелите учинить розыск над атаманом Ефремовым?
– Бог с тобой, Василий Иванович! Ежели схватим атамана, полыхнет по всему Дону. Силы “муженька” моего удвоятся. Лучше бы астраханского губернатора погнать с должности.
– А кого назначить на его место? – пожал плечами Суворов.
– А вот хотя бы Панина! – загорячилась Екатерина – Сил моих нет терпеть его при дворе. Брат его насмешничает над нашими восточными неудачами, сам он себе на уме, то с прусским посланником его видят, то с французским…
– Для дипломата это простительно.
– А я бы слежку за сим дипломатом установила, посмотрела, что за письма он пишет и кому.
– Люстрацию учинить можно – согласился Суворов – Худа не будет.
Работа царем оказалась не только опасной, но и весьма утомительной. У меня образовался настоящий двор, который каждое утро собирался в губернаторском доме.
Уже за завтраком я начинал “сканировать”
Внимательно слушал рассказы о том, как раньше хорошо было жить и почему именно хорошо, о том, как теперь стало плохо. Казаки очень любили жаловаться и можно сказать жили прошлым. Старыми вольностями, победами, да и обидами тоже.
Еще одна любимая тема – как теперь испорчена молодёжь. Вот мы в их годы!..
Мне приходилось помнить все именины, дни ангела, посылать им в такой день с придворным лакеем поздравления и подарки.
Чтобы хоть как-то упорядочить этот хаос и кружение людей вокруг меня, пришлось выпустить указ об учреждении правительства Российской империи. Канцлером стал заслуженный и уважаемый Афанасий Перфильев. Министром обороны – генерал Подуров.
– На хранцузский лад именуешь нас – заметил Тимофей Иванович после оглашения указа.
– Так коллегии – також не русское слово – пожал плечами я – Потом это из латыни. Древнего языка. Означает слуга короля.
После того как вернулся в строй Никитин и приехали из Оренбурга оба вылечившихся Твороговых младших – я освободил Мясникова от охранных функций. Назначил министром юстиции и полицейских служб.
– Царь-батюшка – взмолился Одноглазый – Я ж даже пишу еле-еле, с ошибками. В полковую школу хожу, подучиваюсь. Какая такая юстиция??
– И ходи дальше – покаивал я – От тебя нынче треба три дела. По первую – следствие над Державинскими. Вместе с Тайным приказом. Второе. С Новиковым печатать мой Судебник как можно больше и раздавать в губернии. А також учреждать в волостях суды, да службу полицмейстерства. Дабы народец был защищен от татей. Внял ли?
Одноглазый грустно кивнул. На самом деле я надеялся на патологическую честность Мясникова. Он сам пострадал от власти Екатерины, точнее от безвластия и бесконтрольности дворян, а значит возьмется за дело засучив рукава.
– От военных дел тебя не отстраняю, Тимофей Григорьевич – я окинул взглядом всех министров на первом собрании у меня в кабинете – И вас тоже. Воинские звания, выплаты – все останется за вами. Но… – тут я развел руками – Государственным устроением надо заниматься. Кроме вас некому.
Министром здоровья и гошпиталей стал доктор Максимов, государственными землями, бюджетом и казной позвал заниматься Рычкова. В помощь ему определил казначеем Немчинова, что приехал из Оренбурга с Твороговыми-младшими.
Вошел в правительство от Тайного приказа и Хлопуша.
– Шешковский то обидится – шепнул мне после первого заседания Афанасий Тимофеевич – Как бы не предал.
– Ему дороги назад нет.
– Может с семьей твоей чего учинит? – Хлопуша внимательно на меня посмотрел. Глава Тайного приказа единственный знал о прошлом Пугачева.