Казанский альманах 2020. Лунный камень
Шрифт:
– Но я не обманывал…
– Умалчивал, что одно и то же.
– Я с ней давно уже не жил.
– После скандала в это трудно было поверить.
– Маша!.. – Он подошёл к ней, взял за руку. – Ты же не разлюбила меня?
Она подняла на него глаза, опустила, вновь подняла, как тогда на кафедре в университете, протяжно посмотрела… И промолчала.
– Да, верно, – вздохнул Булат, – ты же никогда не признавалась в своих чувствах.
– Теперь это не имеет никакого значения. – Она неспешно отняла руку. – Помоги стол накрыть.
Кирилл
– Абхазское, – пояснил он, кивая на бутылку с сургучом на горлышке. – Маша пиво не любит. А ещё вот что приобрёл я для сына нашего Витьки. – Он достал из сумки большую морскую раковину, изогнутую в рог, поднёс к губам и зычно затрубил. – Пусть там разок подъём друзьям своим сыграет.
Где «там» – не пояснил.
«Скромный парень», – подумал Булат. Ему вдруг сделалось весело. Он взял раковину и тоже изо всех сил подул в неё, словно хотел избавить лёгкие от каких-то застоялых паров.
– Тише вы! – приструнила друзей Маша. – Раздуделись на всю округу.
Натюрморт из морского окуня в жареной корочке с овощами и различной зелени жалко было трогать.
– Это же произведение искусства, достойное Лувра! – не покидало Булата неизвестно откуда взявшееся приподнятое настроение.
Кирилл тоже веселился. Супруга его была сдержанна, услужлива – то салфетку подаст, то тарелки сменит… О чём она думала, глядя на них? Сравнивала, сожалела или ничего подобного? – кто знает!
– Попробуем всё-таки винца и мы с тобой, – предложил Кирилл, наполнил стопки, приобнял своего нового друга:
– Давай тост!
Булат помедлил, перевёл взгляд с супруги на супруга и…
Блажен, кто праздник жизни рано Оставил, не допив до дна Бокала полного вина.– Откуда это? – спросил Кирилл.
– Это – концовка «Евгения Онегина», – ответила супруга.
– Ну да, вы же филологи! – Кирилл опорожнил стопку.
Не допив свою, Булат сказал, что ему пора.
Хозяин застолья удивился: хорошо же сидим! Стал уговаривать, но гость был непреклонен.
Кирилл пошёл провожать его, кивнув жене:
– Прогуляюсь, Малыш.
– Не долго, – ответила она.
На прощальный поклон Булата веки её еле заметно дрогнули, и она отозвалась каким-то далёким эхом: – Прощайте. – Кратко, бесстрастно, на секунду оторвавшись от кухонных дел, будто бывал он у них каждый день.
Покрасневший лик солнца клонился к горизонту. Через всё море к берегу побежала золотистая дорожка. Земляки неторопливо шли по побитой временем аллее вдоль пустынного пляжа и душевно разговаривали. Больше говорил Петрович. Он рассказывал, что впервые в Пицунду его привезли родители ещё мальчишкой.
– С тех пор, конечно, здесь многое изменилось и не в лучшую сторону, но всё равно меня безудержно тянет сюда. Здесь я впервые в жизни поймал свою серебряную рыбку. Не на Волге, не где-нибудь, а именно тут, с ялика в море.
Потом он стал объяснять, что на спиннинг
– И на сеть идут они хорошо, – улыбнулся Булат.
– С сетью совсем другая рыбалка и очень интересная, замечу.
За реликтовыми соснами замаячило здание пансионата. Вечерело. Запустили свои молитвы неугомонные цикады. Прощаясь, Кирилл воскликнул вдруг:
– А приходи завтра! У нашего сына день рождения. И что из того, что он далеко! Устроим кир на весь мир. С абхазским вином и шашлыком! Идёт?
– Сколько ему стукнет-то?
– Пятнадцать. А что?
– Да нет, так…
– Круглая дата! Придёшь?
– Не знаю даже.
– А кто должен знать?! – хмыкнул он и уже не терпящим возражений тоном: – Часам к пяти.
На другой день Булат маялся, прокручивая в голове вчерашнюю встречу. Ходил из угла в угол, вглядывался в синюю даль моря, будто там что-то разъясняющее ситуацию было изложено. Решил: не пойду! Но Кирилл не тот человек, чтобы смиренно дожидаться у себя за столом веранды, нагрянет в пансионат, от него так просто не отделаешься. Можно, конечно, уехать на экскурсию куда подальше – в Новый Афон, на озеро Рица… Детский лепет! Вспомнилась Машенька, которую Кирилл ласково называет «Малыш»…
Знал бы, не приехал сюда, и осталась бы она для него навсегда белокрылым ангелом. А теперь?.. Ведь чист он перед ней, а она – вон как! Кто кого предал, кто больше виноват? Позвонить бы Кириллу с благовидным отказом, да, дурьи головы, номерами телефонов не обменялись. Ладно, он, витающий в облаках, но ведь Кирилл Петрович-то – с компьютером в черепной коробке.
В другую минуту опять вспомнилась Машенька, обновлённая, с неожиданной короткой стрижкой, и всё такая же стройная, красивая, будто вчера только расстались.
Пробовал читать – не читалось, пытался дописать начатое стихотворение – не получилось. Весь день пошёл наперекосяк. После полдника побрился, надушился, купил в фирменном магазине бутылку красного вина «Букет Абхазии», в другом – коробку конфет, и ноги понесли его к домикам-близнецам с уютной верандой во дворе. А точнее – к ней, к ней, которую можно было видеть не только во снах.
Летел на всех парусах, подгоняемый попутным ветром с моря. Ну и что, что так сухо с ним обошлась! Как же прикажете себе вести себя при живом муже?! Да она всегда была характерной, не напоказ, глубоко скрывающей свои переживания.
На подходе притормозил, чтобы отдышаться, принять приличный вид и с достоинством зайти на званый праздник. Сердце, однако, не приняло передышки, билось в груди, как затравленный зверёк. Наконец, Булат скрипнул дверцей ворот и увидел первым делом, что на проволоке крест-накрест через весь двор нет ни одной рыбёшки.
Навстречу вышла Этери:
– А они уехали рано утром. Решили сюрприз сделать сыну – поздравить с днём рождения. «Подарю ему морской рожок», – сказал Кирилл Петрович. Удивительные люди! – Она кивнула в сторону веранды. – Там они гостинец вам оставили и очень просили извинять их за неожиданный отъезд.