Казанскй треугольник
Шрифт:
— Вы не могли бы мне доложить более подробно по этому происшествию, так как из сводки видно, что при попытке задержания преступника был ранен работник милиции, а двое других получили телесные повреждения, — попросил Ермишкин.
Министр стал более подробно докладывать об этом происшествии. Он достал из папки фотографии преступника и положил их на стол.
Ермишкин взглянул на один из снимков, и сердце его сжалось — на фотографии был молодой человек, в котором он узнал одного из налетчиков. Сергей Иванович медленно поднялся из-за стола, налил себе воды и залпом выпил.
Это привело его в норму, и, сладив с минутной слабостью, он спросил:
— Скажите, пожалуйста, в каком преступлении подозревался этот паренек?
Министр доложил ему о разбойном нападении на контейнеровоз, перевозивший меха с меховой фабрики.
Ермишкин впервые слышал об этом преступлении. Его поразила сумма ущерба.
— Надеюсь, меха найдены?
Получив отрицательный ответ, Ермишкин опять спросил:
— Обыск проводили, что нашли?
Министр вновь рассказывал. А Ермишкин внимательно слушал. Его мало интересовали меха, все мысли были об одном — нашли или нет его чистосердечное признание, которое он написал в момент налета на его квартиру.
Министр закончил доклад и, не отрывая взгляда, следил за реакцией Ермишкина.
Тот сидел в кресле и молчал. По его лицу можно было догадаться, что он сейчас размышляет о чем-то совершенно другом, и его мало интересуют слова министра.
Однако это было не так. Сергей Иванович сидел и думал, знает или не знает министр о его явке с повинной. Он не исключал, что министр мог быть хорошо осведомлен о ней и положил ее на время под сукно в надежде воспользоваться в нужный момент.
— Хорошо, — резюмировал Ермишкин. — Подготовьте обзорную справку по данному делу.
Попрощавшись с министром, он выслушал доклады председателя КГБ и Верховного суда, но они особого интереса не вызвали.
Когда докладывал председатель КГБ, Сергей Иванович как бы между прочим поинтересовался у него стрельбой в Кировском районе. Но тот не доложил ничего нового по данному факту.
— Неважно работаете, — произнес он и внимательно посмотрел на председателя. — Куда смотрели ваши люди? Откуда у этого преступника оружие? Этими вопросами вы задавались?
В конце беседы Ермишкин сделал замечание о плохом взаимодействии их структуры с МВД.
— Представьте мне вашу справку по этим событиям. Что сейчас КГБ делает по раскрытию этого преступления.
Ермишкин поднял трубку и попросил соединить его с первым секретарем Обкома КПСС.
Трубку сняла Валентина Петровна, секретарша первого, и сообщила, что сегодня шефа на работе не будет. Он уехал в один из районов республики, где проходило отчетное собрание райкома партии.
Ермишкин положил трубку, потянулся в кресле и решил позволить себе немного расслабиться. Он вызвал служебную машину и, надев пиджак, направился на выход. Он заехал на старое место работы и, здороваясь на ходу с бывшими коллегами, направился к председателю исполкома.
Проходя мимо секретаря, Ермишкин попросил ее не соединять своего руководителя ни с кем и прошел в его кабинет. Поздоровавшись, как равный с равным, чего ранее не позволял себе, достал из портфеля бутылку французского коньяка «Hennessy» и поставил ее на стол.
— Давай выпьем! Я так давно не пил, что забыл, какого он вкуса. Представляешь, там даже выпить не с кем! Кругом такие скучные лица, что плакать хочется, — произнес Ермишкин и рассмеялся.
Они просидели в кабинете часа два, вспоминая свои молодые годы. Впервые за последние два месяца на душе Сергея Ивановича все улеглось, и ему вновь стало так легко и свободно, будто он скинул с плеч неимоверно тяжелый груз.
Вернулся он домой поздно. Кое-как разделся, не снимая носок, упал в кровать и моментально заснул.
Несмотря на новое назначение, семейная жизнь Ермишкина не претерпела существенных изменений. Светлана по-прежнему была холодна с ним, несмотря на то что в последнюю неделю он не давал ей никакого повода.
Сергей Иванович догадывался, что кто-то ее проинформировал о его поездке в Болгарию и о любовнице, которую он хотел взять с собой, — иначе трудно объяснить ее поведение. Но кто мог рассказать, сколько он ни думал, догадаться не мог.
Его мысли невольно вернулись к бывшей даме сердца. Это была еще та штучка, и ей не составляло особого труда позвонить жене и все рассказать.
Новое положение Ермишкина никаким образом не вязалось с ореолом мужа-изменника и создавшееся положение сильно его тревожило.
Что скажет первый, если она напишет на него в обком, как он сможет оправдаться в глазах руководства? Как он сможет объяснить товарищам свои похождения? — переживал Ермишкин.
Он сидел в кресле и, воспользовавшись паузой в работе, размышлял о своих отношениях со Светланой.
«Необходимо поговорить с ней, жить так дальше невозможно. Я предложу ей развод и куплю хорошую квартиру. Она молода и еще сможет устроить свою жизнь. Так, наверное, будет лучше и для нее, и для меня», — планировал Ермишкин.
Его размышления прервал телефонный звонок. Звонила Татьяна!
«Как она узнала мой номер, что ей нужно?» — заметался Ермишкин.
Надо же, он только подумал о ней, и вдруг звонок!
Татьяна болтала без перерыва, не давая собеседнику сказать ни слова. В заключение она попросила его заехать к ней на работу, где она объяснит ему многие вещи. Ермишкин не стал ее обнадеживать и пообещал, что заедет в ближайшее время.
Он положил трубку и взглянул на часы. Было уже около семи вечера, и он отправился домой. Водитель повез его уже известным ему маршрутом. Доехав до центра города, Ермишкин вдруг дал команду, и машина направилась в ресторан «Заря» на улицу Вишневского.
Сергей Иванович барином вошел в ресторан, старый швейцар снял фирменную фуражку и поклонился.
Передав портфель гардеробщику, который также узнал постоянного посетителя и приветливо заулыбался, он вошел в зал и увидел Татьяну.
Женщина стояла у одного из столиков и, не обращая внимания на посетителей, не выбирая выражений, ругалась с пьяным клиентом, который отказывался платить, ссылаясь на то, что его обсчитала официантка.