Каждая мертвая мечта
Шрифт:
Глава 37
— Велергорф. Что о нем думаешь?
Десятник почесал щеку и скривился.
— Не знаю, господин лейтенант. Он странный.
— Странный? Гляди-ка, Нур говорит то же самое. Странный. Утверждает, что, когда пытается смотреть на чародея, у него начинает болеть голова. Но это может значить только то, что у Желудя есть талисман или что он использует охранные заклинания. Не больше.
— Может, и так.
Кеннет приказал Велергорфу угостить чародея водкой и присмотреться, потому что с момента их встречи никак не мог избавиться от беспокойства, которое ощущал в его присутствии. Не любил магов, как и большинство солдат Стражи, воспринимая их как необходимое зло, но тут дело было не только в этом. Инстинкт подсказывал лейтенанту, что с Желудем что-то не так, а инстинкту Кеннет привык доверять безгранично. Но, с другой стороны, помощь этого чародея им бы сейчас очень пригодилась.
Он гневно скривился: в последнее время он многовато комбинировал.
— Готовиться, — бросил Кеннет коротко в сторону очередной группки солдат. — Спускаетесь первыми. А ты, Вархенн, говори, что с ним не так. По очереди.
Сержант выставил перед собой растопыренную ладонь.
— Ну, тогда по очереди, господин лейтенант. Во-первых, — он загнул один палец, — он молод. Слишком молод для мага. Несмотря на бороду, дал бы ему не больше двадцати пяти. Просто-напросто щенок.
Кеннету пришлось признать, что Желудь и ему показался слишком молодым, но ведь он и не представлялся как магистр или великий мастер: говорил, что он просто чародей. А с такими бывало по-всякому.
— Спасибо, десятник. Но ведь и твой командир не слишком-то старше его. И тебе не пришло в голову, что ни один уважаемый, седобородый мастер из этой его гильдии не захотел бы морозить свою задницу на севере? А потому послали дурачка-челядника.
— Для дурачка-челядника он слишком ловок, господин лейтенант. Никто не сказал ему, что там лежит ахерский шаман, а он сразу о том прознал. Кроме того, он якобы странствовал по северу, используя местных проводников.
— Ну, это умно и логично.
— Именно. — Десятник согнул второй палец. — Логично. Дни странствий санями по северу, а на нем все еще шерстяная ряса и кожаные сапоги. Первая вещь, которую я бы приказал ему сделать, это выбросить его тряпки и надеть нормальные меховые штаны, кофту и меховые сапоги. А эти его шмотки уместны за много миль отсюда, за горами.
— Хорошо сказал. Но что, если он ответит тебе, что согревается магией, потому что некие южные предрассудки запрещают ему носить тюлений мех?
Велергорф скривился, что придало его лицу чуть демонический вид.
— Вы его защищаете, господин лейтенант?
— Нет, но могу представить, что он ответит на твои сомнения, Мне тоже кажется, что от него смердит, его история слишком гладкая и красивая, и вообще… — Кеннет тяжело вздохнул. — Но помни, он спас Гессена и Ёлку, хотя и не должен был. Мог их там и оставить.
— Знаю, тут у меня загвоздка. Зачем он это сделал? Может, он и не до конца такой сукин сын, как остальные маги, но, — десятник загнул третий палец, — вы видели, как он движется? Если бы мне кто сказал, что это убийца из Норы, я бы не стал с ним спорить. Человек, который проводит время, изучая книги и заклинания, привыкает к другим движениям, чем тот, кто тренируется в бою мечом и кинжалом.
— Вархенн, — лейтенант покачал головой, — ты перегибаешь. Скажи просто, что при взгляде на него чувствуешь, что нечто не стыкуется.
— Ага. Не стыкуется. Словно кто-то мне в спину из арбалета целится. К тому же, — Велергорф согнул четвертый палец, — я смотрел на его лицо, когда он впервые взглянул на тех тварей, которых мы убили. Я бы не хотел в тот момент встать у него на пути. Он тогда быстро успокоился, натянул маску, но какой-то миг был похож на безумца. Он знает больше, чем нам говорит.
Кеннет широко улыбнулся.
— Ты посмотри. Что за мир, в котором у каждого есть какие-то секреты. Это все?
Десятник опустил руку.
— Да. А разве этого мало, господин лейтенант?
Лейтенант вздохнул.
— Многовато, чтобы доверять, маловато, чтобы убить, Вархенн.
Велергорф кивнул в сторону нижней палубы.
— Ну так что с ним сделаем?
— Ничего. Попробую немного его разозлить, может, он что сболтнет, но давить не стану. А если мне удастся его уговорить спуститься с нами под палубу и мы вытащим оттуда наших, то расцелую его в бородатую морду и потребую для него дворянский титул. Подгони людей.
Велергорф отсалютовал.
— Слушаюсь. Внимание! Спускаемся! — рявкнул он во весь голос, а потом перегнулся вниз и крикнул: — А ты, чародей, хватит тормозить! Работа ждет!
Лейтенант вздохнул. Похоже, командир второй решил, что и он может позлить мага.
Палуба была липкой от крови, которая на черных досках оставалась почти не видна. Ее следы указывали, что мертвых бестий стянули в одно место и уложили уже после боя. Альтсин подошел к куче тел.
На глазок их было две дюжины. Вблизи они производили впечатление еще более отвратительное и чуждое, чем сверху. Некоторые выглядели как гончие, иные — как волки либо большие овчарки, третьи напоминали смесь больших котов и собак. Трое отличались массой — должно быть, весили несколько сотен футов, — а также когтями и клыками. Сущие медведи, как если бы некий бог медведей в миг творения страдал одновременно от похмелья и головной боли.
«Это он. Они…» Альтсин пытался понять туманные воспоминания Кулака Битвы. Но ему было непросто пробиться сквозь гнев, который заслонял все.
«Под конец Войн Богов тебя ведь изгнали из этого мира, верно? Даже верные обратились против тебя, а остальное Семейство, не желая рисковать в бою — а может, руководствуясь милосердием, — вытолкнуло тебя за Мрак… Что ты там делал? Кого встретил? Отчего эти чудища пробуждают в тебе, нет… в нас… не в нас, а, чтоб его, во мне такую ярость?»
О Владычица! Как же это разочаровывало! Вору хотелось подойти к ближайшей стене и треснуться об нее лбом. Он объял душу бога, а получилось, что изменилось совсем немного. У него были умения, но, как оказалось, ограниченные возможностями человеческого тела. Он обрел горсть воспоминаний, но у воспоминаний этих не больше общего с истиной, чем у дневника портовой шлюхи, который та ведет для потомков.
Глядя на мертвых чудищ, Альтсин чувствовал гнев, знал, что они чужды, что их не должно существовать, что их нужно стереть с лица мира… Урочища… Он упоминал офицеру что-то о чудищах из Урочищ, но не в них было дело. По сравнению с этими тварями создания из Урочищ казались ему почти домашними. Но если не считать невнятного омерзения, он не чувствовал ничего. Может, когда Кулак Битвы их встретил, он уже был погружен в безумие? Не потому ли его воспоминания полны эмоций, а не информации?
— Внимание! Спускаемся! — Над головой Альтсина появилось татуированное лицо десятника. — А ты, чародей, хватит тормозить! Работа ждет!