Каждая мертвая мечта
Шрифт:
До сегодняшнего момента в этой армии были только два офицера, чьему опыту она могла доверять достаточно, чтобы поставить их командовать отрядами побольше.
Коссе Олювер, самый старший из офицеров Буйволов, что пережили чистку, в подвале не оказался, пожалуй, только потому, что во время резни у Храма и сражений после находился за городом. Этот сорокалетний туранх командовал восемью сотнями тяжелой пехоты в Крепости Четырех Княжеств, в месте, где встречались границы Коноверина, Камбехии, Северной Гегхии и Вахези. А когда пришел приказ, что он должен оставить замок и отступить в столицу, он сделал это, проведя по дороге дюжину схваток и не позволив ни задержать себя, ни разбить.
И добрался до Коноверина, приведя с собой пять тысяч беженцев и еще четыре сотни солдат, подобранных на дорогах. Неплохо, учитывая, что восставшие уже тогда были в силах разбивать отряды вдвое сильнее, чем у Олювера.
Но на решение Деаны доверять ему повлияло то, что он сделал, прежде чем ушел из Крепости. Он посвятил три дня тому, чтобы раскопать ров, свалить стену, уничтожить цистерны с водой, а замок сжечь. Безо всякого приказа он сровнял с землей одну из главных крепостей княжества. На вопрос, зачем он так поступил, только пожал плечами и сказал: «Если хочешь меня наказать, сделай это, госпожа, но Камбехия многие годы мечтала захватить этот замок. По крайней мере, нам не придется, когда покончим с бунтовщиками, его отвоевывать. Так было нужно». Деана тогда посчитала, что не может потерять кого-то, кто делает что нужно когда это нужно, а потому назначила Коссе командиром пехоты. Или же аф’гемидом Буйволов.
Он этому не обрадовался и не залился слезами благодарности, только развернулся и отправился в лагерь под городом.
Но с того времени Буйволы тренировались день и ночь. А их лагерь превратился в форт, окруженный двумя рядами стен, откуда солдаты выходили только в строгом порядке, отрядами на мучительные тренировки.
Новым же аф’гемидом Соловьев сделался Вуар Сампоре, один из солдат, которые защищали Деану, когда та вышла из Ока. Высокий, с оливковой кожей, но светлыми глазами и волосами — наследие нескольких поколений рабов, происходивших из разных сторон света, — он двигался с легкостью не просто с малых лет натаскиваемого на битвы воина, но того, кто для этих битв родился. Именно он первым среди офицеров Дома Соловья принес ей присягу и повел солдат на штурм ахире своих братьев, когда там заперлась группка высшего начальства Рода со старым аф’гемидом во главе.
Ни один из изменников не вышел оттуда живым.
А у Соловьев теперь был новый вождь.
Деана не любила его за нахальную самоуверенность и взгляды, которые он на нее бросал, когда думал, что она не видит. Был в них голод вдруг проснувшихся амбиций. Такие люди могли стать опасны, когда начинали понимать собственную силу и чужую слабость, но Сухи и Эвикиат утверждали, что Вуар — ветеран сражений с пустынными племенами, где ему приходилось командовать и парой тысяч конницы за раз. А ей был необходим хороший командир кавалерии, особенно учитывая то, что — как доносили ее шпионы — у бунтовщиков с конницей обстояло плохо.
И, по крайней мере, оба они бегло говорили на меекхе, что очень облегчало общение. Суанари Деаны все еще хромал.
Быстрые отряды конных Соловьев, вооруженных луками и пиками, и каменные шеренги тяжеловооруженных Буйволов — это была главная сила коноверинской армии. Деана знала, что если дойдет до битвы, она сумеет на них положиться.
Но остальные… Вторую половину ее войск составляли нуавахи — легкая пехота, пращники, метатели дротиков и лучники, в задачу которых входило прикрывать от атак вражеских стрелков отряд в более чем сто пятьдесят боевых слонов. Также в армии были отряды, оплаченные богатыми аристократическими родами, ремесленными и купеческими гильдиями, состоявшие из пехотинцев и всадников, которых нанимали где придется. Сухи говорил об этих солдатах не иначе, как «вонючее отребье», и, сказать честно, он, несомненно, был прав. Степенью взаимного неприятия и демонстративным презрением друг к другу они мало отличались от дворцовой камарильи. Может, наемники и были неплохо вооружены, но они оставались недисциплинированы, плохо обучены и, что хуже всего, не доверяли друг другу.
Нуавахи заперлись в гигантском лагере вместе со слонами и отказывались даже от совместных тренировок. Слоны, как довольно грубо сообщили ей тогда, оружие мощное, словно кистень, а для неумелого воина столь же опасное. На две битвы, выигранные благодаря им, выпадает одна проигранная, что случается, когда слоны впадают в панику и топчут собственные войска. Раньше только несколько животных, которые готовились к битве, принимали участие в бою. А потому нуавахи приучали их носить доспехи и клинки, надеваемые на бивни, атаковать ряды манекенов, имитирующих вражескую пехоту, валить, давить и стаптывать противника. Но занимались этим они сами, утверждая, что пока что еще рано присоединять колоссов к остальной армии.
А наемники пили, играли в кости и провоцировали всех вокруг на драки. Не хватало офицеров, которые сумели бы контролировать эту банду. Обычно, когда княжество готовилось к войне, Тростники, Соловьи и Буйволы давали командиров для наемных отрядов. Теперь у них не было этой возможности.
Ну и не хватало главнокомандующего. Обычно именно князь вставал во главе войск и вел их на врага, но Лавенерес… Деана забарабанила пальцами по столу. Снова Лавенерес… Отравитель утверждал, что уже дал ему все возможные средства, какие только знал, чтобы вернуть князя в мир живых. Или, по крайней мере, в мир пребывающих в сознании.
И когда говорил это, в глазах его было почти обвинение…
А ей придется именно с такой армией — разделенной, конфликтующей и лишенной предводителя — выйти против взбунтовавшихся рабов. Она, по совету Сухи, проделала уже некоторые приготовления, чтобы двинуться на запад, все еще молясь Баэльта’Матран, чтобы этого никогда не случилось. В такой войне, независимо от того, выиграет Деана или проиграет, она загрязнит свою душу так, что даже милосердия Великой Матери не хватит, чтобы ее очистить.
Слухи говорили, что армия Кровавого Кахелле насчитывает более ста тысяч человек и со дня на день растет в силах.
Что Деана сделает, если бунтовщики захотят ударить по столице и смести Белый Коноверин с лица земли?
Черные глаза Авелонеи Длинный Палец блуждали по ее экхаару, рукам, ладоням. Библиотекарь молчала, за что Деана была ей благодарна. Она не нуждалась в очередной порции хороших советов, претензий или пожеланий.
К тому же они потеряли Род Тростника, который однозначно стакнулся с Обраром. Теперь им требовалось чем-то заполнить эту пустоту. Впрочем, это была одна из причин, почему восстание случилось настолько внезапно и достигло такого успеха: главным заданием Тростников прежде был контроль настроений среди рабов, ликвидация потенциальных предводителей, превентивный удар в сердце бунта. Без Рода Войны восстание распространилось, словно пожар в сухом лесу. К тому же Тростники имели своих агентов в заграничных княжествах, и после их ухода Белый Коноверин сделался слеп и глух к тому, что происходило за его границами.
Вариант решения этой проблемы подбросил ей Эвикиат. Была еще одна организация, имевшая контакты по всему Дальнему Югу. Отделы, соединенные в большой организм. Вот уже сотни лет действующая в области обмена и накопления информации, к тому же — официально не вмешивающаяся в конфликты. Ее нейтральность была почти легендарной, известной и повсеместно уважаемой: городские сплетники рассказывали об ученых в белых одеждах, что ходили посреди битвы, чтобы составить подробный отчет о сражении, — и никто из сражавшихся их не беспокоил.