Казнить! Нельзя помиловать!
Шрифт:
— Ты к кому подсела? — ухмыльнулся один из них — это же фраерок дешевый из работяг… Решил, наверное, в честь праздника, позволить себе раз в год выпить рюмашку коньяку, чтобы потом целый год своим корешам хвастать — как он богато посидел в ресторане! Ошиблась ты — мочалка с клиентом! Давай к нам — мы тебя и напоим и накормим и разложим со всем удовольствием! Не пожалеешь! И заржал, как строевой конь — громко, взахлёб… Я повернул голову:
— Пасть захлопни — баклан и хлебай то пойло, что заказал!
— Ты… Ты что сказал?! Ты кому это сказал! — начал подниматься дерзкий "коняшка", но его приятель дёрнул его за полог модного короткого полушубка и что то прошептал на ухо. Борзый глянул зло на меня, но дальше борзеть не стал, только что то шептал своему приятелю, глядя на меня. Да и шут с ним — пусть сверкает буркалами… А я… Я, к моему
— Раз такое дело — бери. Подарок от Деда Мороза… — улыбнулся я — сегодня ведь новогодняя ночь… А в новогоднюю ночь всякие чудеса случаются… Девушка опешила сначала, а потом прошептала мне свою фамилию, имя, место учёбы и адрес общежития… Мне это не понадобится, но не расстраивать же бедную Золушку — ещё обидится… И от денег может отказаться. Такая — может. Принципиально… Ладно — мне пора. Распрощался; расплатился по счёту с официанткой, "впечатав" в её память и память "Золушки" образ пожилого жителя Кавказа… На всякий случай: пара бакланов ушла из пельменной раньше…
Вышел из помещения — а морозец то посильнее стал: и ноздри стали слипаться и щёки начало пощипывать. Градусов 15–18. По такому морозу не больно то погуляешь… Пошёл вверх по Горького, как из ближайшей подворотни раздалось глумливое:
— Эй — фраерок… Подь сюды — предъява к тебе есть! Перешёл в ночное зрение — знакомая парочка — гусь да гагарочка! Стоят в темноте: в метре друг от друга и руки опущены вниз… Явно в руках или ножи или заточки! Шагнул в темноту и… исчез! Был силуэт на фоне света и не стало! Гопники растерялись на несколько секунд, а мне больше не нужно! Рывок к правому и костяшки фаланг согнутых пальцев левой руки со страшной скоростью и силой всего корпуса врезались в гортань, ломая не только хрящи горла, но и кости позвоночника. Голова и туловище полетело в глубину прохода, а я уже за спиной второго! Левая рука на лоб, а костяшки правой — мощный удар под основание шеи. Хруст ломающихся шейных позвонков, а я отскочил назад. Вовремя! На инстинктах второй гопник перебросил нож в обратный хват и уже мёртвым — ударил назад! Хорош бы я был, оставшись у него за спиной. Нет — медальон бы отклонил удар. А если бы его не было?!
Нагнулся, быстро охлопал карманы. Вытащил у обеих довольно пухлые кошельки; снял с шеи одного массивную золотую цепь с крестом, а с пальца другого — весьма приличную золотую печатку. С камнем… Из кармана пиджака вытащил смятые купюры и надавив одному из гопников на дёсны — сунул деньги ему в рот. Пусть поломают голову сыскари и урки… Вышел в невидимости и побежал вниз к Красной площади, оббегая гуляющих прохожих. Добежал до здания телеграфа; в тени здания вышел из невидимости и пошёл дальше. Перейдя через улицу — зашёл в Елисеевский магазин. Набрал там всяких вкусностей; по бутылке красного, белого вина и шампанского и поймав извозчика — поехал вверх по улице. К себе. В свой новый дом. Бывший иудейский… Не доезжая метров четыреста — по соседней улице, остановил экипаж; расплатился… И уйдя в невидимость пошёл к себе — в новый дом…
Новый год встретил в одиночестве, но в прекрасном настроении! Видимо ночная сшибка зарядила меня кучей положительных эмоций…
Да вы, батенька — становитесь адреналиновым наркоманом! — прозвучал в моей голове ироничный голос моего реалиста-критика — так и до адреналинового маньяка докатитесь! Я лишь усмехнулся на это, но зарубку на память оставил! Да — именно вот так, незаметно, перешагивают грань дозволенного, стремясь удовлетворить всё возрастающие потребности в жажде наслаждений или удовольствий! И не каждому ту грань под силу разглядеть… И мне нужно быть осторожным… Вот с такими мыслями — в меру хмельной; в меру довольный и завалился спать после 12 часов ночи, поздравив себя несколько раз и пожелав себе много всего всякого — насколько хватило бутылки шампанского… Не много? Зато утром не болела голова… Проспал
Художника моего я подтягивать в гараж не стал: поработаю до обеда; подготовлю краску и лак, чтобы парень сразу же включился в процесс зарабатывания денег… Поехал в гараж, как обычно, по весьма непопулярному для автомобилистов невзрачному проезду (с одной стороны несколько глухих заборов каких то предприятий, а с другой — лесополоса, переходящая в небольшой лесок и пустырь с разрушенными зданиями) — по которой в день проедет всего пара — тройка автомобилей за день. На полдороги — почти на границе леска и пустыря — почти на обочине дороги, увидел пятерых мужиков в ватниках, сидящих на коротком бревне. Возле них — деревянный ящик из под водки, стоящий "на попа"; на нём газетка и бутылка… Подъехал ближе и разглядел нехитрую закуску: колечки колбасы; ломти серого хлеба; банку с солёными огурцами и рассолом, ну и конечно же гранёные стаканы, наполненные наполовину… Я рядом — в живописном беспорядке: лопаты, топор, ломы, кайло… Пустырь, что ли будут разбирать? Проехал, а мужики на меня даже внимания не обратили, продолжая о чём то спорить, или что то доказывать друг другу. Трудовые рабочие будни… Возвращался после обеда — они в ближних развалинах ковыряются, а на обочине ЗиС-5 стоит, с опущенным бортом и обломки досок из кузова торчат… Угадал… — хмыкнул я, проезжая… Правда… — очень уж мало работяг трудится на развалинах: таким темпом они год будут их разбирать! Хотя — неисповедимы дела строительных организаций…
Позвонил своему Пикассо… Услышал в трубке голос умирающего. Он просил, умолял — дать ему хотя бы пару дней на восстановление за траченных им душевных и физических сил… Ну я же не зверь: дал ему день отдыха с условием: послезавтра — на работе как штык! После послезавтра — на работу может не выходить! Возродившийся к жизни Рембрант бодрым голосом возвестил — будет как штык! Вот и ладушки… Мне и без него найдётся что делать: подготовить запчасти; проверить на работоспособность мои придумки; разложить нужный инструмент по местам; просмотреть список клиентов и их очередность… Как раз до обеда провожусь, а после него — по наркоматам. В невидимости… Нужно информацию собирать; людей, включаемых в мои финансовые цепочки лично просмотреть и проверить, а заодно разобраться в "бумажной" иерархии НКИДа — наркомата иностранных дел. Кто за что отвечает и кто что у себя имеет… У меня ведь финансовые операции за рубежом намечаются. Значит — нужны документы!
Выехал на работу по давно уже привычному маршруту. Издалека заметил — сидят, работнички! Водочку кушают… А может быть так и надо? На морозе то поработать даже до обеда — это не в закрытом обогреваемом гараже, который я себе обустроил, работать! А сидят — ждут, наверное, начальство — которое нарежет им фронт работ… О… а вон и начальство, наверное, к ним едет. На грузовике ЗиС-5 — на который они вчера обломки досок складывали. А доски зимой — это тепло! Скосил глаза на работяг — даже с некоторой завистью — хорошо сидят! И только успел заметить, как грузовик, вдруг, вильнул в мою сторону и рванул как взбешённый жеребец! Я крутнул руль вправо, уходя от столкновения, но… Зима, укатанный снег на дороге… "Эмка" только и успела чуть отвернуть в сторону, как удар усиленным… УСИЛЕННЫМ бампером в левую скулу моего авто, толкнул меня на спинку сиденья, да так, что голова моя мотнулась туда-сюда, а потом швырнул меня грудью рулевое колесо! Амулет, конечно, удар смягчил, но мотание головой; удар грудью и шок от столкновения сделали своё "гнусное" дело — я на несколько секунд выпал из реальности!
В глазах потемнело; засверкали звёздочки; потерял ощущение где верх, а где низ и вообще: где я; что со мной?! Но — сквозь все эти непонятки почувствовал, как меня выдернули из машины, словно морковку из грядки! А потом в плечо что то ткнулось и соскользнуло в бок… Уже приходя в себя и готовясь дать отпор, ещё не видя кому, почувствовал, как слетела с головы шапка и грубая рука рванула с шеи цепочку с медальоном защиты! И снова — тычок чем то в плечо и укол в мышцу, и ткань с хлороформом, накрывшая рот и ноздри! Удар в живот и непроизвольный вздох. И провал в темноту. Уже надолго…