Казнить! Нельзя помиловать!
Шрифт:
— Ну что — Михаил Петрович: вот и довелось нам с тобой снова свидеться, чтобы поговорить по душам… Правда в такой вот обстановке — так ты сам в этом виноват! Помнишь мою просьбу на вокзале? И нужен был от тебя всего лишь маленький пустячок — поделиться информацией… Ведь в одном ведомстве работаем; одно дело делаем… Так нет: возгордился; не захотел поделиться — вот тебе и результат! Фриновский устало поднял голову и негромко ответил:
— Так я же сказал тебе Лаврентий Палыч: разрешит товарищ Сталин — я всю тебе отдам: мне не жалко… Тебе к нему нужно претензии предъявлять, а не ко мне. Тем более: мы в одной системе и правила ты знаешь не хуже меня… Хотя… Мне кажется — хуже…
— Мне кажется — ты не прав товарищ Берия… Мне кажется — ты залез в дела товарища Сталина! — выдохнул решительно бывший первый зам. Берия взлетел со стула, как в зад ужаленный!
— Ты! Сволочь! Шпион вражеский!! Не тебе мне указывать — кто из нас прав!!! — заорал, в бешенстве Берия… Фриновский вздохнул:
— Зачем мне тебе что то указывать? У нас с тобой сейчас разные уровни… Берия успокоился, сел, ухмыльнулся с превосходством:
— Это ты верно сказал Фриновский — разные у нас уровни… А потому — ты мне ответишь на все мои вопросы. Добровольно! А не ответишь — придётся ответить! Фриновский вновь сгорбился — не легко ему такое слышать, потому как он не по наслышке знал — сам принимал участие.
— Не сомневаюсь… — глухо выдохнул он — но всё же о делах товарища Сталина я бы предпочёл не говорить… Но если ты меня к этому принудишь, то и отвечать придётся тебе, а не мне — учти это товарищ комиссар второго ранга! — вобравшись с силами, бросил он в лицо Берии. Тот снова вспылил; побагровел, но сдержался от крика…
— У вас, русских есть хорошая поговорка: Победителей не судят! А когда я дам товарищу Сталину исчерпывающую информацию о "Страннике" — думаю он меня не поругает, а поощрит! — осклабился Берия. А Фриновский… Фриновский вдруг ощутил необычайный прилив сил: так вот в чём дело! Вот почему он здесь!!! И расхохотался: сухим, лающим; рвущим уши смехом…
— Да!!! — выдохнул из себя пенсионер в лицо опешившему главе госбезопасности — я был о тебе более высокого мнения! И стоило из-за этого меня арестовывать; обыск в квартире проводить? Пригласил бы меня — я бы тебе рассказал кое что… А теперь… Ну ты и дурак — Лаврентий Палыч! Да нет, не дурак — Мудак. Полный мудак! И вновь расхохотался, но уже весело, раскованно, словно удачной шутке… А Берия? Берия растерялся от услышанного… В голове у него, словно тараканы от включенного света, заметались беспорядочно разные мысли: сталкиваясь, разлетаясь в разные стороны, мешая друг другу…
— Весело тебе сволочь! — пошёл в атаку хозяин кабинета — посмотрим как ты будешь смеяться, когда тобой займутся мои люди! Фриновский замолчал, пару раз всхлипнув — после таких слов не до смеха…
— Да пугал меня один твой подчинённый… — сдерживая в себе всё разрастающийся страх будущих допросов, процедил пенсионер — даже просил; мамой просил не рассказывать тебе ничего: дать ему возможность самому меня поспрашивать… Берия ухмыльнулся в ответ:
— Знаю такого… Очень уж он ревностно относится к своим обязанностям… — теперь уже расхохотался Берия и лучики света, отражённые от его пенсне, заплясали по стенам и потолку — этот своего добьется!
Дверь кабинета распахнулась и на пороге возник взволнованный подчинённый! Возник и пошёл к хозяину кабинета, не дожидаясь разрешения! Подошёл; наклонился к уху и что то взволнованно зашептал. По мере того, что говорил секретарь, лицо Берии наливалось багрянцем. Наконец он не выдержал — вскочил! Секретарь шагнул в сторону.
— Как?! Почему?!! Кто виноват?!!! — заорал Берия. Секретарь взволнованно зачастил, забыв про сидящего на стуле арестованного:
— Товарищ старший майор споткнулся и упал, товарищ комиссар второго ранга! Так мне
— Этот уже не сможет выполнить добросовестно свои обязанности… — заметил он подчёркнуто сочувственно… Хозяин кабинета вскочил:
— Зря радуешься! Для тебя найдётся не один добросовестный следователь! А я уж подберу особо исполнительного! — в ярости прохрипел красный, как рак глава госбезопасности. Но Фриновский не испугался! Спросил вдруг вкрадчиво, глядя в глаза Берии:
— А вдруг и с ним что то случится — а товарищ Берия? А вдруг что то случится с тобой? Берия застыл с раскрытым ртом: лицо его из красного, стало менять цвет на бурый… А Фриновский бил безжалостно!
— Да бог с ним — с этим майором… Тебе о себе подумать надо Лаврентий Палыч… Я тебе чуток приоткрою завесу — во что ты вляпался по скудоумию ума… Ты же знаешь, что в Ленинград пришло пять пароходов… И что в них было тоже знаешь? Берия непроизвольно кивнул, оставаясь в прострации… Так вот — это подарок "Странника". Подарок товарищу Сталину и советскому народу! И бесплатно!!! Оценил масштаб? А в этом подарке был один завод — полностью, под ключ! И все эти дела "Странник" провёл через меня. Почему он выбрал меня — не знаю… Но связь у меня с ним односторонняя — от него ко мне. Я, например, с ним связаться не могу! Тут пенсионер, конечно, покривил душой, но так было нужно. Именно в этот момент…
— Только не это главное… — "убивал" Фриновский Берию слово за словом — другое главное! "Странник" передал — через меня, товарищу Сталину, что он передаст ещё четыре-пять заводов — под ключ! А ты влез в эти дела своей слежкой и моим арестом! И что ты думаешь — будет ли дальше "Странник" слать заводы в Советский Союз? И через кого он будет это делать? Уж не через тебя ли?! Берия, от слов Фриновского, безжалостно бьющих одно за другим точно в цель, всё больше и больше, погружался в пучину невероятного отчаяния и страха! А последние слова… У него возникло ощущение, что вот он, стоящий на вершине горы с превосходством глядит вниз, на людей-букашек, копошащихся там, внизу и ВДРУГ!… Из под ног исчезает опора — целая гора! И он — на мгновение, повисает в воздухе в полнейшей неопределённости: то ли гора вновь возникнет у него под ногами, то ли он стремительно полетит вниз, расшибаясь по пути к той далёкой земле в кровь; рвя жилы и ломая кости! На Берию было страшно смотреть: бело-бурое лицо; выпученные под пенсне, глазные яблоки, широко раскрытый рот, не в состоянии вдохнуть хоть грамм воздуха и непроизвольные конвульсии, волнами прокатывающиеся по всему телу. И воздух… Тугой, спёртый сгусток страха, и туалетной вони… И тут в кабинете, словно спасение, зазвонил телефон. Прямой провод с Кремлём!
Телефон зазвонил раз, второй… На третий — особенно настойчивый, как показалось, звонок, раскрылась дверь и в проёме показалась испуганное лицо секретаря, выкрикнувшего в страхе:
— Товарищ комиссар второго ранга — возьмите трубку: звонит товарищ Сталин! И неопределённость исчезла. Испарилась, как утренний туман! Берия, дрожащей рукой поднял трубку; чтобы она не тряслась, с силой прижал её к уху. С трудом выдавил из себя:
— Я вас слушаю товарищ Сталин… На другом конце провода возникла странная пауза, а затем холодный голос Хозяина спросил: