Кексики vs Любовь

Шэй Джина

— Но-но, Кексик, мы же с тобой сейчас пара, — мурлычет Тимур, обжигая дыханием кожу на моих ключицах, — и у нас в полном разгаре примирение после ссоры. Не пудри мне мозги.

— Это же… Не по-настоящему…

— Не по-настоящему? — Тимур на секунду приподнимает голову и на его губах я вижу ослепительную улыбку. — Что не по-настоящему? Это?

Его член прижимается к моему бедру еще настойчивей, будто и вправду требуя признать его подлинность.

— Давай-ка сюда, — пальцы Бурцева сжимаются вокруг моей ладони и тянут её вниз, — проверь, насколько он настоящий…

У

меня аж язык к небу прижаривается от такой неслыханной наглости. А он и правда затаскивает мою руку под пояс брюк и заставляет коснуться горячей плоти.

Господи, у него член что, титановый?

— Ну что, Кексик? Он — настоящий? — не унимается паршивец.

Ну просто невозможно же ему это спустить!

Я округляю глаза, изображая на лице исследовательский интерес. Обвиваю налитый кровью ствол пальцами, пробегаюсь по нему как заправская флейтистка, двигаясь сверху вниз.

— Точно настоящий? Не резиновый? — шиплю, упиваясь уже тем, как резко Бурцев давится воздухом и ускоряю свой темп. — Говорят, у нарощенных членов чувствительность хреновая. Ты симулируешь, Тимчик?

Боже, какой кипучий он мне дарит взгляд. А какой бешеный утробный рык у него вырывается. Но вместо того, чтобы обрадовать меня и разрядиться семенем мне в ладонь, обеспечив поводом для вечного троллинга, Тимур только резко падает вниз, ловя губами мой сосок. И сминая ладонью грудь. Доставать его становится сложнее, когда я сама задыхаюсь и извиваюсь в его плену. Да что там, даже думать становится невыносимо сложно, даже просто мысль из двух слов сложить.

Зато гормоны — они кипят. Шумят. Требуют немедленно вцепиться пальцами в тонкую Бурцевскую майку. Потянуть её на себя. Сильнее…

Тр-р-ресь!

Тонкая белая лямка разрывается на его плече.

Я замираю, понимая что творю. Что мы сейчас с Бурцевым даже не два отдельных человека, а два сцепившихся не на жизнь, а на смерть озабоченных животных.

Как он это сделал? Опять!

И как же больно от одной только мысли, что следует остановиться.

— Ты уже готова? — жаркие губы поднимаются к моему уху. Твердые пальцы легонько прищипывают мой сосок.

— Да, — шепчут мои губы без разрешения.

— Тогда попроси меня, — тоном дьявола тянет Бурцев, ладонью похлопывая по моему лобку. Удивительно, как он руку не поджарил. Потому что там такой вулкан пылает, что я не сразу вообще понимаю, чего от меня хотят.

— Что?

— Попроси меня, — он повторяет медленнее и от того это звучит еще слаще, — чтобы я точно знал, что ты этого хочешь. Ты ведь хочешь?

— Я хочу, чтоб ты сдох, — выдыхаю с бешенством. Каким вообще можно быть мудаком, чтобы просить о таком?

Красивым мудаком! С очень длинными умелыми пальцами!

— Прямо сейчас? — его пальцы скользят у меня между бедер, скользят по влажной ткани, перескакивают на кожу. — Или может, все-таки сначала мне тебя оттрахать как следует?

— Трахай, — вырывается у меня из груди раскаленное. Только злющая я от себя добавляю: — только если как следует!

Тр-р-ресь! — снова трещит ткань. Я ошалело дергаюсь, но

уже через мгновение вижу, как взлетают к потолку сеновала мои разорванные трусы. А потом длинные пальцы Бурцева ныряют в меня. На полную длину.

— Г-га-ад! — я задыхаюсь от возмущения и чувства заполненности одновременно.

— Чего это гад? — Тимур, как и положено мерзавцу, строит мне невинные глазки. — Разве тебе плохо, мой Кексик?

Плохо? Его пальцы сейчас во мне, быстро-быстро шныряют туда-сюда, извлекая из моего тела все больше хлюпающих звуков. Мучают клитор снаружи. Гнутся и шевелятся внутри, задевая, кажется, все чувствительные точки, что у меня есть.

Даже не думала, что их так много…

— Так что такое, Кексик? — коварно мурлычет Бурцев. — Почему это я — гад?

— Ты… знаешь! — меня выгибает и я не выдерживаю — впиваюсь зубами куда дотягиваюсь, в жилистую Бурцевскую шею. М-м-м… От него пахнет необычно, свежей землей и какими-то пряностями. Кайф!

— Нет-нет, мой Кексик, — злорадно покачивает головой поганец, — откуда мне знать? Придется тебе сказать мне словами.

Нет слов описать, как он меня бесит.

Нет слов рассказать, как бешено меня колотит.

Он трахает меня пальцами, всего лишь пальцами, а у меня там хлюпает так, как будто вдруг внутри моей вагины живой родник открылся. И даже этот лютый дурман распаляет, кипятит, заставляет желать большего. Еще большего.

— Где! Твой! Член! — рычу почти в ярости. Для этого приходится разжать зубы, и это тоже бесит, но вид наливающегося алым засоса отдается во мне удовлетворением. А потом он еще чуть-чуть “настоится” и будет ядреный, черный! Надеюсь, бывшая женушка Бурцева на него наткнется и облезет от бешенства!

— А, вот чего тебе не хватает?! — Бурцев продолжает строить из себя пофигиста, хотя на самом деле — в его глазах сейчас отображается лихорадочное нетерпение. — Сей момент оформим доставку.

И ведь не обманывает, не задерживается. Так молниеносно спускает с себя штаны, будто просто их испаряет. И наконец-то наваливается на меня всем своим весом, засаживая… До самых звезд…

— О… — срывается с моих губ.

— Чтоб тебя, — выдыхает Тим. И томительно-медленно, невыносимо сладко двигает бедрами мне навстречу.

А ведь он хочет меня. Неумолимо хочет, почти что подыхает от голода.

В первый раз в своей жизни я вижу желание на мужском лице настолько отчетливо.

Мне сложно, практически невозможно в него поверить! Как так? Красавчик Бурцев, с его мускулами “Мистер Олимпия” и вот этим невыразимо прекрасным членом — хочет меня. Хочет настолько, что сейчас, во время его неторопливых движений во мне — его корежит даже сильнее, чем меня? А его корежит! Мои чувства обострены до предела во всем, что касается него. Я чувствую, как дрожат его пальцы, которыми он удерживает на весу мои ягодицы. Слышу, как судорожно он выдыхает на каждом своем толчке. Вижу капельки пота, сбегающие по виску. И чую запах, как течная волчица чует запах своего вожака. Запах страсти, запах силы, самый естественный, самый лучший запах в мире…