Кексики vs Любовь
Шрифт:
— Нет, пока мне сделали предложение только перца, — брякаю в сердцах и сама выдергиваю из холодильника нужный пузыречек.
Ох уж эта мама, с её неизбывным желанием сбагрить меня замуж! Наверняка даже все Маринкины порывы по тому, как меня переодеть-переобуть для встречи выпускников — это её рук дело.
Ладно, это не актуальная проблема.
Актуальная проблема сейчас колорадских жуков своей оглушенной харей распугивает. Все, что я могу сказать маме в данную секунду, — хлопнуть ей дверью от души. Чтоб сразу поняла, что все мои мысли о её интригах сейчас — неподобающе нецензурные.
Мама понимает.
Впрочем, это ей не мешает проследовать за мной в огород, степенным шагом. И Маринку с собой прихватить.
— Юлечка, ты, конечно, молодец, — одобрительно, пока я пытаюсь заставить Бурцева занюхнуть нашатыря поглубже, приговаривает маман, — только не спешишь ли ты?
— С чем? — не всекаю я.
— Может, стоит его привести в себя где-нибудь поближе к ЗАГСу? Чтобы не успел очухаться.
— Ну знаешь, мама! — возмущенно восклицаю я, а Бурцев тем временем на моих руках оглушительно чихает. — А что мама? — эта святая женщина закатывает глаза. — Мама-то как раз знает. Мужиков по крайней мере.
— Поэтому ты до сих пор не замужем?
— Боги мои, Юлечка, я что, слышу сарказм? — мама ехидно поблескивает глазами. — Только зря ты его из защечных мешков выпустила. Я-то замужем была. Вас с Мариночкой родила. А потом мне замуж выходить зачем было?
— У… кхм-кхм… меня есть пара вариантов, — Бурцев наконец оклемывается настолько, чтобы хоть и слабым голосом, но все-таки впилиться в нашу с мамой дискуссию.
— Я вас умоляю, юноша, — мама меланхолично прицокивает языком, — это даже не я придумала, что ради одной сосиски не зачем приводить домой целого кабана. А грядки вскопать и полку приколотить и сосед за фуфырик сможет.
— Так! — у меня все-таки сдают нервы. — Мама, а теперь объясни мне, что тут происходит.
— А что мама? — родительница даже и не думает отступать с позиций. — Это ты мне расскажи. Зачем ты так напугала бедного мужика? Тем более так рано, когда он только третий боровок до середины окучил!
Кто про что, а мама — про картошку. Которую теперь, попой чую, придется окучивать мне в одиночку. Потому что Маринка тоже на меня волком смотрит, а Тимур после “свидания” с картофельным мешком имеет веский повод свинтить отсюда и даже в суд подать за попытку шугануть его до инфаркта.
Вот собственно и зачем я тут такая красивая? В платье еще этом.
— Ну мама! — все-таки нахожу контраргумент я: — Вы же наверняка видели меня из кухни. Почему не окликнули? Не предупредили? Или что, вы там попкорн искали, чтоб веселее было смотреть, как я облажаюсь?
— Так кто же знал? — мама всплескивает руками. — Тимур меня предупредил, что ты на него обижаешься, а он ужас как хотел нам помочь. Я подумала, что ты его увидела и все простила. Решила подкрасться и вытворить что-нибудь романтическое.
— Что?
— Откуда я знаю что? — мама округляет глаза. — Ты у меня девочка с воображением, тебе виднее. Впрочем, теперь я уже сомневаюсь в твоем воображении.
— Это еще почему? — возмущаюсь я.
— Потому что верхом твоей романтики оказался картофельный мешок, — категорически отрезает эта неуемная женщина, — когда будешь планировать романтичный ужин — не забудь позвонить Мариночке. Без неё ты своего кавалера определенно отравишь.
— Да не буду я планировать никакой ужин, — в ужасе восклицаю я, — и вообще, Бурцев мне никакой не кавалер. И не возлюбленный. И вообще, у нас с ним ничего…
— Ой ли, — приторно тянет Маринка, всем своим видом излучая желание сдать мою распутность с потрохами, — совсем ничего? Совсем-совсем?
Если бы моя жизнь была веб-новеллой, то именно сейчас перед моими глазами всплыли бы два окошка с возможными выборами.
“Продолжать отрицать свою связь с Бурцевым”.
Поиметь следствием разоблачение моей с ним интрижки. И после, раз и навсегда остаться для мамы дочкой-неудачницей, которая и мужика дельного упустила, и внуков в подоле не принесла.
Или…
— Ой, ладно, — бодро рапортую я, поднимаясь с корточек, — вы меня раскусили. Я на него все еще злюсь. Но вот прям сейчас взяла и простила. Мамочка, знакомься, это Тимур, мой парень.
Бурцев, только-только оклемавшийся настолько, чтобы встать на ноги, оказывается ошеломлен настолько, что аж снова присаживается между боровков задницей.
“Подыграй мне” — страшно сигнализирую ему глазами.
Ну, а что? Я ж ему подыгрывала с бывшей его. Теперь его очередь!
— Боги мои, — мама умиляется настолько, что аж вытирает с глаз мигом набежавшую слезу, — неужели я дожила до этого дня? Юлечка привела домой мужчину.
Интересно.
Получается, когда она как-то раз завалилась ко мне в гости и застала в моей квартире Женечку — почему он не пошел в счет? Это потому что я его сама с мамой знакомиться не привела? Или потому что моя маман изначально не засчитала его за мужчину?
— Никуда я его не приводила, он сам приперся, — бурчу я раздраженно. Оглядываюсь на Бурцева — уж не придется ли мне руку ему подавать в честь того, что на нас моя мама смотрит?
Нет, не приходится.
Паршивец, оказывается, уже встал на ноги самостоятельно. Только это оказалось для меня еще хуже, ибо он, разумеется, тут же пустил в ход свои чертовы щупальца.
— Я так рад, что ты перестала дуться, Кексик, — жизнерадостно возвещает он, обвивая мою талию руками, — и раз уж ты решила помиловать своего парня, может, тогда и поцелуешь меня? Чтоб я точно убедился, что ты меня простила.
Ааргх!
Мне хочется на него рыкнуть, как рычат в мультиках тролли, когда желают отпугнуть от себя всяких идиотов.
Невыносимый же гад!
— Здесь? Сейчас?
— Не волнуйся Юлечка, мы с Мариночкой уже уходим! — тоном “не дай бог спугнутся внуки” роняет моя маман.