Кендермор
Шрифт:
— Что это значит? — неожиданно заволновался Финес. Он глянул на Транспрингера, но тот только пожал плечами, и мужчина вынужден был опять обратить внимание на Мармеладку.
Мармеладка наконец отреагировал на его присутствие.
— Ээээ… мне кажется, что я забыл упомянуть об этом, но мы не нашли способа покинуть это место…
— Что?! — заверещал Финес.
— Я сказал, что…
— Отсюда нельзя выйти?!
— Я так не говорил, — поправил его Мармеладка. — Я сказал, что МЫ не нашли дороги обратно.
— Конечно, разница просто офигительная, как ты мог подметить! — взорвался Финес. Он отвернулся от кендеров и затопал обратно по леденцовой улице, потом развернулся опять и бросил в лицо непосредственно Мармеладке:
— И еще. Я ненавижу леденцы!!!
ГЛАВА 20
Наутро после похорон Гизеллы Тассельхофф и Вудроу ехали на Винни в угрюмом молчании. Халкистовы горы сменились предгорьями. А на закате юноша с кендером достигли экзотического порта — города Хури-Хана. От Кендермора, конечной цели, их отделяло Хурманское море и многие десятки миль.
Сияющее нежно-оранжевое солнце у них за спиной отражалось в золотых куполах, напомнивших странникам по форме луковицы, которые величаво устремлялись в темнеющее на востоке небо. Финиковые и кокосовые пальмы слегка колыхались от дуновения морского бриза. Женщины в разноцветных, почти невесомых одеяниях торопливо сновали по улицам, разнося по домам укрепленные на головах корзины. Торговцы в расписных тюрбанах, одетые в свободные брюки, присобранные на лодыжках, кутались в одеяния-покрывала и спешили завершить последнюю на сегодня сделку, чтобы поскорее забраться в шатер, устроенный на спинах их громадных слонов.
— Слушай, Винни, тебе не кажется, что в этом городе очень мало места? — указал на слонов Тассельхофф. Мамонты стали отчетливо видны, когда город только показался из-за горизонта. — У этих слонов шерсти намного меньше, чем у тебя, а значит… я не знаю, у кого еще она может быть такая длинная. Может быть, в этом городе нам посчастливится встретить твоих родичей.
— Я так не думаю, — засопел Винни. — Лигг и Бодзил все время повторяли, что я единственный и уникальный.
По широкой, жесткой щеке мамонта скатилась огромная слеза. Город испугал его, заставив еще острее ощутить свое одиночество, отчего мамонт и вовсе приуныл.
— Ужасно, — с искренней симпатией промолвил Вудроу. Он ободряюще потрепал шею мамонта. Большой товарищ уже дважды спасал им жизнь, и юноша чувствовал себя очень неловко при виде его страданий.
— Надеюсь, вкусная еда хоть ненамного поднимет нам настроение, — предположил Тас.
Все средства, имеющиеся у них в распоряжении, друзья сложили в общий котел. Сюда вошли две медные монеты, оставшиеся у Вудроу, а также изумрудное колечко, небольшой кусочек янтаря и несколько пятнистых зубов — все, что смог пожертвовать Тассельхофф.
— Что-то это кольцо сильно напоминает мне колечко баронессы из Рословиггена! — воскликнул Вудроу.
Тас был чрезвычайно удивлен, потом слегка покраснел.
— И правда похоже! Откуда оно только взялось у меня в кармане? Наверное, оно туда упало, когда она передавала мне булочку за обедом… Какая разница, все равно его можно выгодно заложить в ломбарде, — не останавливаясь, заключил он.
— Мы не сможем его закладывать, — косматая белобрысая шевелюра Вудроу яростно взметнулась вверх. — Оно не наше! Это будет воровством.
— Не будет, — не согласился Тас. — Воровство — это когда ты что-то берешь, а не оставляешь в залог.
Винни согласился с абсурдной логикой кендера.
А вот лицо Вудроу побагровело.
— Вы оба правы, но закладывают вещь ПОСЛЕ того, как ее украдут…
— Именно! А раз я ее не крал…
— Ага, кольцо просто "упало" в твой карман…
— И это правда. Мы его просто одолжили. И сможем выкупить обратно, как только насобираем денег, и тогда вернем кольцо баронессе.
— Уж не знаю, — колебался юноша.
Тассельхоффа порядком утомила несговорчивость Вудроу. Демонстративно задрав нос, он заявил:
— Превосходно. Поступай, как знаешь, а я этой ночью собираюсь спать в уютной, теплой кровати, и Винни останется на ночь в удобной конюшне, до краев наполненной… ну в общем, наполненной тем, чем больше всего хочется Винни.
— Ооо, хватит тебе! — сдался Вудроу.
Еще одна ночка под деревом ему совсем не светила.
Ломбард в Хури-Хане, как и в любом другом портовом городе, оказался на редкость изобильным. За изумрудное кольцо Тассельхофф выручил целых семьдесят стальных монет. Ему подумалось вдруг, что истинная ценность этих кусочков металла намного ниже, чем им приписывают. Но, как бы там ни было, денег с избытком хватало, чтобы удовлетворить их сиюминутные нужды.
Они отыскали на набережной таверну, в которой была очень просторная конюшня. Владелец пообещал хорошо позаботиться о шерстистом мамонте. И хотя Винни немного переживал, расставаясь со своими новыми друзьями, он испытал огромное облегчение, что удалось спрятаться от шума и суматохи вечернего города.
Трапеза состояла из приправленного карри поросенка с желтым рисом и экзотического сливового вина. Забив до отказа желудки, кендер с юношей заставили себя преодолеть ступеньки, ведущие в арендованный ими номер над пивным баром. Комната оказалась обставленной негусто: две кровати да ночной горшок. Но путешественники до того вымотались, что повалились в одеждах на постель и забылись в долгожданном сне, а их дыхание то и дело попадало в такт со звоном звучных портовых колоколов за окном.
Перевалило за полдень, когда Вудроу и Тас стряхнули себя с постелей и вывели из конюшни встревоженного их отсутствием Винни. Денек выдался теплым и пригожим, лазурное небо сияло над головой. Друзья сидели на широком центральном причале, жевали приобретенные у кондитера медовые пряники и запивали их тягучим кокосовым молоком. С моря дул сильный ветер. Тассельхофф снял синие носки и погрузил ноги в прохладную черную воду. Отщипывая один за другим кусочки от липкого пряника, он набивал ими рот, а потом с удовольствием облизывал сладкие пальцы. Закончив, он несколько минут возился со своими сумками и наконец извлек сверток с картами, с которым никогда не расставался. Вудроу скептически посмотрел на них.