Керенский. В шаге от краха
Шрифт:
— Что-то не верится в твои пожелания, — насторожился Шнырь. — Не бывает добрых нанимателей, бывают хитрые, либо глупые. Ты «Белый» явно нам не то хотел сказать, говори, что нужно, а то мы уже напрягаемся.
— Вот вам за молчание! — и два мелких золотых круглых пятирублёвика блеснули на столе. Две руки почти мгновенно перехватили сверкнувшие монетки и утащили их.
— Кого на тот свет отправить надо, говори! — изрёк Керчь.
— Того, кто сбежит, или ранен будет и не сможет убежать. Мне надо меньше свидетелей, меньше кипишу.
— Да кто там заметёт? — улыбнулся Шнырь. — Студентики энти из милиции?
— Там люди посерьёзнее будут назначены, и как бы не из вашего роду-племени, могут и узнать, коли поймают, тогда и допросят по-свойски и дознаются обо всех остальных. Те пятеро уже учёные, они не проговорятся. Да и не из вашего коленкора они. А вот ваши подельники могут и проговориться. Боль не все выдерживают. А пока до милиции их дотянут, всё и расскажут.
Потому только и остаётся, что добить. Вы вперёд не лезьте, мало ли что, и вас могут зацепить. Страхуйте их сзади. Главное, чтобы никто в случае форс-мажора в руки не попал живым. Ясно?
— Так это завсегда ясно. Жалко подельников, но и нас жалеть никто не стал бы, а потому, сколько платишь за результат?
— Червонец, ещё золотой сверху.
— Давай два?!
— За два я и сам вас завалю! — Юскевич ткнул браунингом, который мгновенно вытянул из пиджака. Ствол пистолета немым укором уставился в лицо Шныря.
— Да всё, согласны мы. Замётано. Пошли мы. Керчь?
— Пошли, дело ясное. Но червонец лишним не будет! — и они оба поднялись из подвала. Выйдя на улицу и щурясь от яркого света после подвального сумрака, быстро пошли по улице, догоняя остальных.
Первым заговорил Керчь, что было для него не характерно.
— Деньги нужны. Золото в самый раз.
— Ха, так мы же их уже получили за задание?
— Мало, нужно ещё! Подруга моя, Манька, больно любит монетки, не могу отказать ей.
— Так и что? Найди другую шлюху. Ты богач сейчас, любая с тобой рада будет.
— Нет, другие не нужны. Манька меня во всём устраивает. Легко мне с ней. Всё понимает и в постели хороша. Надо уважить.
— Так и заработаешь ты ещё червонец, коли кого-то пуля ненароком ткнёт.
— А ежели не ткнёт?
— Ну, тогда другой случай подвернётся. Белый, чую, не последнее дело организовывает.
— Мне сейчас деньги нужны, Шнырь. Если сам не сможешь, скажешь мне, я прибегу, даже у милиции завалю несчастливца. Мне не в первой.
— Замётано, Керчь, а то мне стрёмно добивать.
И они ускорили шаг, догоняя подельников.
Юскевич, оставшись один, задумчиво перебирал в руках пистолетные патроны, чувствуя пальцами суровую холодность бездушного металла. Он размышлял, как поступать дальше.
Перспективы сотрудничества с Керенским были весьма туманны, особенно непонятной была отведённая роль. Ему хотелось обратиться к Пуришкевичу, которого хорошо знал. Вот только тот сейчас был фактически не удел и не мог никак помочь.
Пока Юскевич сидел в тюрьме, никто не озаботился его спасением и даже не предпринял к этому никаких действий. Сейчас же он был востребован, причём для весьма специфического занятия. Да только и выбора у него не было. Или согласиться или продолжать сидеть в тюрьме.
С досады он грохнул кулаком по столу и несколько раз раскрутил барабан револьвера, отчего тот обиженно заклацал всеми своими подвижными частями. Положив револьвер рядом с браунингом, он опять задумался, рассматривая отсветы на вороненых частях корпусов оружия.
Ничего не надумав, он пока решил действовать так, как они и договаривались лично с Керенским, а там уже посмотреть, кто будет брать верх и почему. А к Пуришкевичу можно завсегда подойти и рассказать о бригаде Керенского. И название же этот Керенский придумал: «Революционная Красная гвардия». Вверх цинизма, учитывая те цели и задачи, которые, как он уловил, им предстоит выполнять. А впрочем, почему бы и нет. Деньги есть, прикрытие есть, чего ещё желать? Он встряхнулся.
Патроны из ладони перекочевали обратно в магазин пистолета. Передёрнув затвор, Юскевич сунул браунинг и револьвер за пояс и вышел из подвала. Ему ещё предстояло многое сделать, очень многое.
Выйдя из подвала, он оглянулся, выискивая взглядом, не следит ли кто за ним. Не обнаружив ничего подозрительного, двинулся дальше по своим делам. Юскевич-Красковский не привык к слежке, так как не являлся профессиональным революционером. А потому не увидел, как за ним, совершенно незаметно, скользнул филер, сопровождая его в дороге.
***
Генерал-майор жандармерии, а сейчас всего лишь заместитель начальника «Бюро особых поручений», Евгений Константинович Климович лихорадочно искал людей себе в службу, набирая их отовсюду. Кто-то шёл с охотой, кто-то с опаской. Многие вообще первое время отказывались, но постепенно он набирал в штат людей, и их становилось всё больше и больше. То же самое происходило и с «Советом общественной безопасности», которым руководил подконтрольный генералу Брюну человек, недоучившейся студент весьма сомнительной репутации, по имени Пётр Омульский. Жил он в основном случайными заработками, да авантюрными предприятиями. Был одно время и анархистом, но потом, что называется, бросил.
«Бюро особых поручений», в свою очередь, имело во главе прапорщика военного времени, а до этого сельского учителя Ефима Смородинова. Смородинов выполнял все поручения Климовича и никуда не лез. Все условия отвлечения внимания посторонних были соблюдены, да и бюро только начало образовываться, и о нём ещё практически никто не знал. Но это всё пока.
***
Контр- адмирал Рыков каждый день проводил строевые смотры с теми, кого вновь набирали на службу. К нему отовсюду стекались увечные, калеки и просто офицеры, находящиеся в отставке, а также солдаты и матросы.