Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")
Шрифт:
— Кто же он, если не гуртовщик, сынок? — сказал Гассаб-Алы. — Ты посмотри на его одежду. Видно, и впрямь в их краях баране цены нет.
А Эйваз возразил ему:
Храбрец, закрыв пути, встал на скалу. А сокол узнается по крылу. Дели-Гасан это иль Кероглу, Гуртовщики такими не бывают! Джунун сюда приехал на коне. Эйвазу быть от розы в стороне. Слова Нигяр слышны сегодня мне. Гуртовщики такими не бывают!Понял Кероглу, что Эйваз узнал его. Понравилось
Поэтому Кероглу сказал Эйвазу:
— Вижу я, что ты славный паренек, и отчего же мне не дать тебе безделицу? Захочешь, пустишь ее в оборот. Почему ты смотришь на меня, как на разбойника? Не хочешь, сторгуюсь с другими.
Мясник рассердился на сына:
— Нашел время краснобайствовать! Дай нам вести свое дело.
Эйваз ни словом не возразил отцу, отошел и стал в сторонке.
Кероглу отсчитал деньги, отдал мяснику и сказал:
— Хозяин! Мои чобаны остались на той стороне перевала. Дай мне в помощь кого-нибудь, чтобы перегнать отару.
Гассаб-Алы приказал Эйвазу:
— Ступай, помоги гостю перегнать отару за перевал.
Эйваз, не сказав ни слова, принялся сгонять стадо.
Кероглу всю дорогу не разговаривал с Эйвазом. Оба молча гнали баранту по склону горы. Перегнал, смотрит Эйваз, там и в самом деле огромное стадо.
— Постой тут немного, паренек, около овец, а я позову своего чобана.
И Кероглу поспешил к чобану.
— Брат-чобан, я вернулся, давай мою одежду и оружие.
Он переоделся, взял свое оружие, подтянул на коне подпругу и сказал чобану:
— Теперь хорошенько слушай меня. Да будет тебе известно, что я не гуртовщик. Я Кероглу из Ченлибеля!
Как сказал он это, чобан остался без кровинки в лице. Хотел он было встать, да Кероглу опустил руку ему на плечо, тот так и сел на место.
— Не поднимай шум-гам! Я нашел то, что искал. Возвращаюсь с добычей. Никакой баранты мне не надо. Ровно половину отары дарю тебе, другую вернешь Гассаб-Алы и передашь ему, что Кероглу увез Эйваза.
Сказав это, он вскочил на коня, и чобан только и видел, как Гырат исчез с глаз.
Эйваз стоял, ожидая гуртовщика. Смотрит, мчится какой-то всадник, несется словно молния. В одно мгновение всадник очутился рядом с ним. Поднял Эйваз глаза и увидел, что всадник этот — давешний гуртовщик.
Кероглу предложил ему:
На Ченлибель, где блеск снегов, Пойдем Гассабоглу. Давай одолевать врагов Вдвоем, Гассабоглу. Не в первый раз с врагом дерусь, Ты — лучше многих, ты не трус. Дай руку, освятим союз Огнем, Гассабоглу. Под буркой смерть я спрятать рад. На мне — гуртовщика наряд. Садись, тебя помчит Гырат В мой дом, Гассабоглу. Я не лисой зовусь, а львом, — Храбрец, рожденный храбрецом. Араба, турка — мы вдвоем Сметем, Гассабоглу. Я, Кероглу, уже седой. Я шел вперед — из боя в бой. Дай руку, скалы мы с тобой Пробьем, Гассабоглу!Эйваз понял все, но Кероглу не дал ему опомниться. Он хлестнул Гырата так, что из ноздрей его вырвалось пламя. Закусил удила, окрылился конь, обратился в вихрь, когда же повернулся он в сторону Ченлибеля, Кероглу налетел словно сокол, схватил Эйваза и усадил на коня.
— Послушай, игид, заклинаю тебя твоей верой, — проговорил Эйваз, — скажи, кто ты?
— Вчера я был Кероглу, утром стал гуртовщиком, а ныне снова Кероглу. Я везу тебя в Ченлибель, в сыновья себе и в начальники удальцам.
Кероглу хотел было пуститься в дорогу, да смотрит, Гассаб-Алы бежит с горы, крича что-то. Кероглу натянул поводья и остановил Гырата. Подбежал Гассаб-Алы, увидел — гуртовщик уже стал иехлеваиом. И стал угрожать старик:
Эй, чужеземец, гуртовщик, Тебе Эйваза не отдам! Без сына кровью обольюсь, Тебе Эйваза не отдам! Звезда игидов — мой Эйваз, Так отпусти его сейчас, Молю тебя, прошу сто раз, — Тебе Эйваза не отдам! Пока душа твоя цела — Уйди, кровавый сгусток зла. Я раскалился добела, Тебе Эйваза не отдам! Коль соберется весь народ, Не оберешься здесь невзгод. Скажи, кто сына отдает? Тебе Эйваза не отдам! Гассаб-Алы поднимет меч, Чтоб голову тебе отсечь. Врагу костьми придется лечь, — Тебе Эйваза не отдам!Кероглу начал просить:
Душа Гассаб, мясник Гассаб! Позволь — Эйваза увезу! Мне в просьбе ты не откажи, Позволь — Эйваза увезу! Эйваза, плача, ждет Нигяр. В ее груди пылает жар. Не приведу — тяжел удар. Позволь — Эйваза увезу! Твой сын Эйваз хорош собой. Нет, не вступай со мною в бой, — Он станет удальцов главой! Позволь — Эйваза увезу! Меня боятся все паши. Пощады просят: не круши. Пойдут в Туркмению мужи, — Позволь — Эйваза увезу! Я, Кероглу, помчусь в пути, В грозу я превращусь в пути. Неужто силой увезти? Позволь — Эйваза увезу!И Кероглу повторил то, что спел под звуки саза:
— Эй, мясник! Я удалой Кероглу. Предо мною трепещут паши и султаны. Но кто продолжит мой род — у меня нет детей. Я беру Эйваза себе в сыновья. Будут под его началом семь тысяч семьсот семьдесят семь удальцов. Когда ехал сюда, крепкое слово дал я в том. Не обрекай же меня на бесчестье перед друзьями и недругами. Не отнимай у меня Эйваза. Дозволь увезти сто. Если же буду я заботиться о нем хуже, чем ты, пусть скажут люди, что не достоин я носить папаху. Когда бы ни захотел ты увидеть его — он твой сын. И не только он, но и я: считай, что был у тебя один сын, а стало два.
Подумал Гассаб-Алы: «Коли человек говорит так, обидеть его, отнять Эйваза неблагородно. И для меня будет честь, если Эйваз останется у Кероглу. Все станут уважать меня и слово мое. А когда захочу, всегда смогу повидать Эйваза».
И он сказал:
— Кероглу, не нанесу я обиды тебе, не отниму Эйваза. Что ж, увози его, только береги, как зеницу ока.
— Будь покоен, — отвечал Кероглу, — буду я ему не худшим отцом, чем ты. Бери из отары моей пятьсот голов баранты, а остальные пятьсот отдал я этому чобану.