Кейджера Гора
Шрифт:
– Нет!
– закричал Лигуриус.
– Животные! Звери! Они подвергли Ваше прекрасное бедро раскалённому железу!
Я припомнила, что Хассан, в Аре, сообщил ей, что они сделают остановку, прежде, чем попасть в его дом, теперь я поняла, что должно быть, он имел ввиду мастерскую кузнеца. Там-то рабское клеймо и отпечаталось в её бедре. Значит, клеймо уже было бы на ней, и её, уже как рабыню, голую и на плече охотника вносили с его дом.
Руки Лигуриуса быстро разобрались с путами на лодыжках, я затем и на руках жертвы. Он вспотел. Она встала на колени, напуганная, спиной к нему.
– Что они сделали с Вами! – отчаянно закричал он.
– Что они сделали с Вами!
Женщина стояла на колени опустив голову, и повернувшись к нему спиной. И она
Неужели он всё ещё не смог понять, что именно они сделали с ней?
Она уже не была той же самой женщиной, которую он знал прежде. Он знал холодную, надменную, высокомерную женщину, ту, что была дерзкой и жёсткой, ту, что могла быть жестокой, суровой и требовательной, властной и надменной стервой. Теперь, перед ним на коленях стояла совсем не она. Слишком много было между ними отличий. Начиная с того, что эта была голая и на коленях, я не стояла гордо у трона по-королевски одетая.
И конечно, на ее шее, красовался плотно сидящий стальной рабский ошейник, а на бедре, весьма подходящая ей и многозначительная отметина, извещающая всех, кто мог бы найти это интересным, о её теперешнем статусе невольницы.
Были и менее заметные, но более значимые отличия. И любой заинтересованный человек смог бы заметить, что её хозяин Хассан, очевидно посадил её на подходящую диету и провёл по программе подготовки. В результате её тело теперь было полно энергией и здорово, а линии её фигуры стали столь захватывающе изогнутыми, что явно не соответствовали тем, что обычно ожидаются от свободной женщины.
Но всё эти вещи, по сути, были довольно тривиальными или внешними. Наиболее важное отличие этой женщины от себя прежней, были внутри неё. Глубокие отличия надо признать, отличия столь явно, и столь прекрасно проявившиеся в её внешнем виде, манерах, и поведении. Несомненно, эти отличия были результатом её пребывания в руках Хассана – Охотника на рабынь. И именно они и были самыми существенными изменениями в ней. Теперь она была мягка и уязвима, она стала чрезвычайно женственной. Теперь она, побывав в руках Господина, была прекрасно осведомлена, что существуют тысячи способов, сделать её настоящей женщиной и рабыней.
– Господин, - заплакала Шейла, как только Лигуриус вытащил кляп из её рта.
– Вы узнаёте меня?
– спросил мужчина. – Это я - Лигуриус!
– Да, Господин, - ответила она.
– Не называте меня Господином, - поражённо, хриплым голос сказал он.
Я видела, что он слишком давно, и слишком страстно стремился услышать это слово от неё. Он слишком долго сдерживал себя. И теперь даже этот невинный титул, бывший немногим более чем признанием его мужского места согласно природе приматов, и конечно, то подходящее выражение, с которым он слетел с губ рабыни, встревожил его. Слишком долго он боготворил эту женщину. Он ещё не был готов разглядеть, что она, наконец, стала настоящей. Казалось, что он отчаянно хотел сохранить её в качестве некой недоступной, лелеемой им иллюзии. С другой стороны в его отношении к ней существовала какая-то болезненная двусмысленность, которой эта женщина, вероятно, когда-то смогла воспользоваться на всю катушку.
Я это поняла со всей очевидностью, исходя из его отношения ко мне. Уверена, что он, всерьёз и неоднократно, рассматривал возможность моего подчинения себе для своего удовольствия и, я думаю, сделано это было бы в стиле бескомпромиссного господина. Скорее всего, в этом проявлялось его жажда использовать её тем же самым способом. Он хотел бы использовать меня в качестве суррогатной Шейлы ради своего долгожданного обладания ей. Но, уж слишком мы оказались похожи. Всякий раз, в последний момент он воздержался от исполнения своего заветного желания. Я не думаю, чтобы он реально жаждал получить меня, по крайней мере, не более чем любой мужчина мог бы небрежно пожелать девушку, увиденную в паге-таверне или, скажем, одну из тех девок, которых он мог бы повстречать прикованных цепью в ряд на циновках на каком-нибудь переулке. Нет, ему действительно нужна была только она! Лигуриус был настоящим господином,
– Но Вы же - свободный мужчина, - прошептала она.
– Что Вы делаете здесь? Что Вы делаете? Где Хассан, мой господин?
– Вы, что хотите посидеть на колу? – спросил он раздражаясь.
– Нет! – вскрикнула Шейла.
– Ваше тело!
– внезапно закричал Лигуриус, уставившись на неё.
– Это тело рабыни!
– Да, Господин, - заплакала женщина, пытаясь сжаться и прикрыть груди руками.
– И ошейник на Вашем горле, и клеймо, просто превосходны!
– Спасибо, Господин, - всхлипнула она.
– Нет, - внезапно крикнул мужчина, скорее самому себе.
– Этого не может быть!
Тогда, сердито отвернувшись и стараясь не смотреть на неё, он ткнул пальцем в сторону валявшейся подле меня туники.
– Наденьте это, - скомандовал он.
– Быстрее! Во дворце подумают, что Вы – это она.
– Да, Господин, - ответила она.
Я изо всех сил задёргалась, вновь попытавшись освободиться, впрочем, с прежним результатом. К тому же было уже слишком поздно. Через мгновение Лигуриус подошёл ко мне и, отвязав шнур от кольца, отволок меня к золотому мешку. Там, перевернув меня на живот, он принялся связывать меня теми путами, что прежде были на Шейле. По-видимому, он полагал, что Хассан поступил бы именно так, случись ему самому поменять рабынь в мешке.
– Какая же она короткая, - заметила Шейла, пытаясь натянуть полы туники как можно ниже на бёдра. Я бросила на неё полный возмущения взгляд. Это была обычная туника рабынь Майлса из Аргентума. Мы все, его рабыни носили такие. Безусловно, как и у любой рабыни, кем собственно она сейчас и была, в этой одежде все её прелести были прекрасно выставлены на показ.
Мой кляп был заменён тем, что только что был вытащен из её рта. Он был всё ещё мокрым от её слюны. Лигуриус тут же завязал узел на затылке не давая мне вытолкнуть это из себя. Затем, ногами вперёд он запихнул меня в золотой рабский мешок. Вскоре я оказалась упакована в нём с головой. Лигуриус быстро затянул все завязки, в том числе и над моей головой, и через мгновение я почувствовала как меня, постепенно, подняли вверх. Веревка была закреплена, и я несчастная, напуганная и беспомощная в темноте мешка, медленно закачалась взад и вперёд под куполом тронного зала. Качания были слабыми, вызванными натяжением веревки, и моими собственными слабыми случайными движениями.
Я понятия не имела, сколько времени я провела в рабском мешке. Но вдруг я почувствовала, что меня качнуло чуть сильнее, потом последовал рывок вниз и скрип идущей через блок верёвки. Совершенно ясно, что меня спускали на пол. Но почему? Мне казалось, что время большого пира ещё не наступило. По крайней мере, я не слышала ничьих голосов в зале. Вскоре мешок оказался на полу, и завязки ослабли.
Мои глаза широко раскрылись от удивления. Если бы не кляп во рту, я бы закричала от радости. Рядом со мной стоял Дразус Рэнциус!