КГБ в смокинге. Книга 1
Шрифт:
— Об услуге, не предусмотренной нашим договором? — уточнил Витяня.
— Мое личное участие в обезвреживании вашего коллеги, — Юджин вновь кивнул на Тополева, — также не было предусмотрено договором.
— О’кей! — Витяня прикурил сигарету из моей пачки. — Слушаю вас.
— Господин, которого вы так заботливо уложили на диван моей невесты (если бы тогда я имела возможность записать эту фразу на магнитофон, то прокручивала бы ее всю жизнь!), должен пополнить список, который мы обговаривали перед сделкой.
Витяня кивнул.
— Что
— Вы имеете в виду тело этого господина? — Витяня спросил так непринужденно, словно речь шла о доставке на вечеринку ящика пива.
— В комплекте с душой.
— Зачем вам душа грешника?
— А вам?
— Хорошо! Это ваша последняя просьба?
— Да.
— Мы рассчитаемся до того, как я ее выполню?
— Как вам угодно.
— Я предпочел бы сейчас.
— Нет проблем… — Юджин извлек из внутреннего кармана куртки длинный конверт. — Здесь вы найдете все, что вам нужно. Но… — Юджин холодно взглянул на Витяню. — Рискуя показаться назойливым, хочу напомнить еще раз, что никогда более вы не должны попадать в поле зрения моей конторы. Никогда! Места вашего постоянного пребывания определены теми странами, на проживание в которых вы имеете право в соответствии с документами в конверте. В случае если вы будете строго соблюдать условия этой договоренности, вашей жизни ничто не угрожает. Хочу напомнить вам также, что по условиям нашего договора мы не будем вмешиваться в ситуацию, если ваши бывшие коллеги захотят встретиться с вами…
— Это мои проблемы.
— О’кей. И еще, Мишин. Моя фирма оставляет за собой право прибегнуть к вашим услугам в случае острой необходимости…
— Надеюсь, не на общественных началах?
— Этот термин, наряду с советскими рублями, не имеет хождения на территории Соединенных Штатов.
— Понял, — кивнул Мишин.
— Негативы… — Юджин протянул руку и дождался, пока в нее лег плотный конверт. Засунув его в карман, Юджин написал на листке блокнота адрес и отдал Мишину:
— Не позднее двенадцати часов завтрашнего дня этот господин должен быть доставлен по указанному адресу. Вы должны предварительно позвонить по телефону и договориться о встрече. Надеюсь, ваш коллега не задохнется по дороге?
— Вообще-то он мужик крепкий, должен выдюжить… — Витяня почесал в затылке. — Говоря откровенно, ваша просьба мне не очень по душе. Эта мразь попортила мне немало крови, так что вечный покой на дне Северного моря — даже слишком хороший финал для такого сукина сына…
— Я обязательно передам ему ваше мнение.
— И потом, он слишком много знает обо мне…
— Но не больше, чем мы?
— Нет, но…
— В этот раз музыку заказываю я, — тихо сказал Юджин.
— Лады! Доставлю вашего клиента в полном здравии, — Витяня взглянул на часы. — Ого, двадцать
— Верно! — Юджин встал, подал мне руку и помог подняться. — Мы уходим, прощайте, Мишин. Не могу сказать, что всей душой признаю существование на земле таких людей, как вы. Но как профессионал не могу не выразить вам свою признательность за честность в выполнении сделки. В некотором смысле работать с вами было любопытно и даже поучительно. Надеюсь, что никогда больше не встречусь с вами. Во всяком случае, в этой жизни. Пошли, Вэл…
— Погоди, а мои вещи? — как ни притуплено было мое восприятие происходящего, врожденный советский рефлекс сработал безотказно. — Мне же нужно собраться!
— Ничего не нужно, Вэл. Ни вещей, ни сборов. Пошли отсюда!
— Я бы хотел сказать кое-что Валентине, — Мишин тоже встал и смотрел на меня своим годами отработанным, ироничным взглядом. — Если, конечно, вы, сэр, не возражаете…
— О’кей! — Юджин направился к двери. — Я жду тебя в машине, Вэл.
— Ну? — Витяня по-прежнему улыбался. — Ты довольна, подруга?
— Ты задержал меня здесь, в обществе двух потенциальных трупов, чтобы задать этот идиотский вопрос?
— А тебе, собственно, что до этих трупов? Они бы убили тебя.
— Я знаю.
— И…
— Они люди, Мишин…
— Они не люди, подруга! Они роботы, обученные трахаться, жрать и плести интриги! Мы все не люди. Единственное наше оправдание, что такими мы не родились. Нас такими сделали…
— Вас такими сделали!
— Нас, Валентина. Ты думаешь, что намного лучше меня? Да, я лишил жизни многих. А ты? Разве ты не работала на систему? Разве не пудрила мозги своим недоделанным комсомольцам? И репортажи с отчетно-выборных собраний не строчила? И отклики на очередную гениальную речь товарища Брежнева не выдавала? И про то, как бесконечно счастлива актриса М., нашедшая рабоче-крестьянские интонации в образе Пелагеи Ниловны, рецензии не писала? Так какая разница, где продавать свое тело — на панели или в меблированных номерах? Под пуховым одеялом или на грязной подстилке?
— Ты нашел удивительно удачное время для философского спора. Что ты хотел мне сказать, Мишин? Меня ждут.
— Я бы не хотел, Валя, чтобы мы расстались врагами.
— Какое это сейчас имеет значение? После всего, что случилось.
— Это имеет значение! — Витяня сделал ударение на «имеет». — Ты пока в эйфории. Ты еще не знаешь, что значит жить среди людей, которые говорят на другом языке, иначе едят, пьют, целуются, мечтают… Тебе пока неведомо чувство тоски пусть по говенной, неприкаянной, но родине. С тобой человек, которого ты любишь и который — это ж надо, в двадцатом веке — и такой сопливый романтизм! — поставил на кон ради тебя свою карьеру. И не в прогнившем насквозь КГБ, где люди сами себя пожирают, а в Фирме с большой буквы. Уж можешь мне поверить на слово, подруга, в этом я разбираюсь! И все же…