Киндер-сюрприз для декана
Шрифт:
И это ж… Бля!
Мир пошатывается, я – не удерживаюсь на ногах, падая на колено.
Холера делает шаг от меня как от прокаженного.
– Я живу в другом городе, – произносит она холодно, – выхожу замуж. У Каро будет отличный отец, которому ты и в подметки не годишься. Кто знает. Может, лет в четырнадцать она сама решит с тобой пообщаться. Но это будет её решение. А до той поры ты к ней не подойдешь. Не приблизишься даже.
Глава 9. Катя
– Ну,
Анька, выскочившая за мной из гостиницы, но мою разборку с Ройхом заставшая только в развязке, почти вприпрыжку за мной несется. А я… А я лечу. Без остановки. Лишь бы не видеть, что земля под ногами горит. Я знаю, знаю. Чувствую пылающими пятками. Даром что в туфлях!
– Все в порядке, заяц?
И Кир выскочил за мной!
Засада! Я-то надеялась, хоть в лифте смогу расслабиться, хоть на пару секунд, но нет!
Держись, Катя, держись. Держи лицо, хоть какое-то, только держи. Чтоб никто даже не подумал, что из души твоей, из многочисленных дырочек, хлещет во все стороны тонкими алыми струйками боль.
Я не хотела этой встречи. Я не хотела этих откровений. Я и так вчера позволила себе лишнее!
– Катен, – пальцы Кира касаются моего предплечья, – на тебе лица нет.
Когда-то давно Ройх попрекал меня, мол, из меня хреновая актриса.
Ох, как он был не прав. Потому что плохая актриса точно так не сможет.
Мне хочется упасть в кровать и расплакаться, а я – вывожу на лицо вымученную улыбку.
– Это была неприятная встреча. Я в норме. Дай мне чуть-чуть отдышаться.
– Это был отец Каро, да?
Ох, черт, он ведь стоял дальше, чем Анька.
– Татьяна Алексеевна сказала, пока Карамелину уводила, – заметив мои удивленные глаза, фыркает Кир, – попросила не спешить вписываться, но подстраховать тебя на всякий случай.
Вот бы меня сейчас кто-нибудь подстраховал. Я бы не отказалась.
– Да, это был он, – устало говорю, обнимая себя за плечи, – и я очень хотела, чтобы он про Каро не узнал, но все как будто против меня.
– Ну, почему против тебя? – насмешливо произносит Кир. – Можно подумать, от того, что он узнал, я передумаю на тебе жениться.
– А ты передумай, – бросаю резче, чем стоило, смотрю на него ядовитей, чем стоило.
Осознав это – тянусь к нему с объятиями.
– Прости. Этот мудак вечно портит мне настроение. А ты ни при чем.
– Ну, мы ему тоже попортили сегодня, – весело откликается Кир, – он на презентации почти черный сидел, когда мы про свадьбу говорили.
Странное. Я вроде не говорила Киру, что Ройх был на презентации. Но…
Теплые крепкие объятия Кира – это хорошее лекарство от всех дурных мыслей.
И к черту Ройха, к самому злому черту, в самый горячий котел. Я хочу…
– Я переодеться, – произношу на пороге гостиничного номера, обозревая всех там собравшихся. Вижу Каро, которая уселась за кресло и дуется на всех, кто увел её с улицы,
– Тебе помочь?
– Я иду переодеваться, а не раздеваться, – отбиваюсь усталым, а сама – к своему стыду чуть не пальцы за спиной держу крестиком, лишь бы он не стал настаивать.
– Надеюсь, в твой вечерний дресс-код чулки включены, – фырчит Лисицын, а сам – усаживается рядом с креслом, за которое забилась Карамелька. И вытаскивает из кармана одну из вороха пальчиковых кукол. Каролинка их обожает, мы скупаем их везде, где увидим, а Кир – повадился таскать с собой, потому что это универсальное успокоительное для моей дочери.
Говорит, у него даже как-то посреди деловой встречи одна такая выпала случайно из кармана. Было забавно, но заказчик оказался молодым папашей и спросил адресок магазина.
Что ж, хорошо, всем не до меня, значит, я могу наконец торопливым шагом унестись в спальню. Ведь необязательно сразу к шкафу подходить, можно и до окна маленький крюк заложить.
У нас не самый удобный ракурс на детскую площадку у гостиницы, но я, в конце концов, не потерянного той-терьера там пытаюсь разглядеть. А высоченного мужика, в ярко-белой рубашке. И я его вижу!
– Ну и как он там? Живой?
Голос Капустиной, хоть и негромкий, но прозвучавший за самым моим плечом, заставляет меня чуть не до потолка подскочить. Как я вообще умудрилась про неё забыть?! А вот она про меня не забыла. Стоит себе рядышком, длинную русую прядь на палец наматывает. И взгляд такой красноречивый… Она меня застукала с поличным!
– Я только… – говорить под прицелом Анькиных изобличающих глаз чудовищно сложно, – …хотела убедиться, что он в порядке.
– Ага, – она беззаботно кивает, и сама облакачивается на подоконник, – понимаю. Все-таки важная страница твоей жизни.
– Не говори так, – прошу шепотом, – у меня все серьезно с Кириллом. А Ройх…
– А от Ройха у тебя мелкая, – Анька пожимает плечами, – Кать, говорю же, я понимаю.
– Правда?
– Более чем.
Мне надо бы успокоиться, а я – испытываю чувство глубокого внутреннего дискомфорта. Такое ощущение, что в меня все тыкают пальцем и изобличают, изобличают, изобличают.
Да было бы в чем!
Мне вообще на него плевать!
Я распахиваю шкаф, деловито шарясь глазами по полкам. Так, что из этого можно надеть на ужин с женихом и старой подругой, которую я тыщу лет не видела?
Ага.
Вот бы мои глаза еще желали фокусироваться на шмотках! Вообще бы все пучком было. Глаза так и норовят сползти обратно к окну. Туда, где все еще запаркована своим вторым размером Капустина.
– Ну и что? – спрашиваю шепотом.
– Сидит на лавочке, – спокойно откликается Аня, – баба какая-то к нему подходила. Послал её явно. О, встал. К машине идет.