Киндер-сюрприз для декана
Шрифт:
И все-таки мельком проскользнувшая в моей голове мысль приходится мне по вкусу.
Этот дракон определенно не даст в обиду мою принцессу.
Лишь бы сам ей не навредил! От этого страха у меня внутри все ходуном ходит.
Глава 17. Катя
– Ай-ай, какая вещь, – Яков Петрович восторженно цокает, скользя пальцами по затейливой резьбе на отлетевшей стенке шкатулки, – раритет. Катюша, как вы достали такую прелесть?
– Это не моя прелесть, –
– Ну разве что самую чуточку, – старый мастер бросает на меня укоризненный взгляд, – такие вещи нельзя ломать и не умирать со стыда. В них обычно хранятся драгоценные бабушкины сережки с яхонтами.
– С бриллиантами, что ли? – мой внутренний синхронный переводчик работает быстрее, чем я соображаю.
– С яхонтами, – сварливо поправляет меня Яков Петрович, – эти ваши брильянты пусть хранятся в сейфах. А с такими вещами надо культуру даже в мыслях соблюдать.
– Сможете починить? – с замиранием сердца смотрю, как крутится в пальцах серебристый барабанчик от музыкального механизма.
– Посмотрим, посмотрим, – Яков Петрович надвигает повыше очки, нацепляет налобник с лупой, склоняется над вскрытым механизмом. Что-то там ковыряет длинным тонким шилом.
Я жду его диагноза, замирая сердцем, как будто это он сейчас решает – не отрезать ли мне руку.
– У вас новый поклонник, душа моя? – мягко уточняет Яков Петрович так буднично, не отвлекаясь от своего процесса.
Я аж икаю от неожиданности.
– С чего вы взяли?
– Один юноша уже двадцать минут зависает в витрине магазина напротив моей мастерской. Пришел аккурат вслед за вами. Сомневаюсь, что эта кружевная комбинация, которую он так долго изучает – в его стиле. Всякое, конечно, происходит в этом вашем двадцать первом веке, но все-таки…
Думать предпочитаю, стоя на месте. Высунусь – наверняка спугну. А так, оно хотя бы не знает, что я уже в курсе о слежке.
– Высокий такой? Темненький? На обезьяну похож?
Увы, но лучшего сравнения Герасимову было подобрать сложно. Я бы и рада проявлять толерантность к парню подруги – ну или бывшему парню, без разницы, но тяжелая челюсть и приплюснутый нос не оставляли моим сравнениям выбора.
Кажется, Яков Петрович, даже глаз не поднимает. И все-таки чуть приподняв шкатулку повыше, чтобы лучше рассмотреть механизм, он задумчиво произносит.
– Да, сходство этого юноши с нашими доисторическими предками определенно налицо.
В первую секунду – остро жалею, что поддалась порыву и оставила Карамельку с Ройхом. Зачем, если Герасимов выбрал меня? Но…
С другой стороны, может, потому и выбрал, что кажусь легкой мишенью?
Каро под охраной Ройха, связываться с ним Илья струсил еще вчера. Блин, и куда наши доблестные правоохранители смотрят? Чисто теоретически в нашем районе полно камер, по которым можно отследить настойчивого придурка.
– Так
– Послезавтра, Катрин, я должен буду сидеть в аэропорту и пить сердечные капли при мысли, что мне придется тащить свои старые кости в эту нашу отечественную колымагу. А завтра я буду собирать чемодан, я в этот раз отложил сборы на самый последний день. Решил представить себя молодым и глупым.
– Представить? – я ахаю и хватаюсь за щеки. – А разве вы не молоды, господин Либерман? А я все думаю, когда вы уже наконец у меня номер телефона спросите!
– Ах, Катя, Катя, – старик грозит мне длинным пальцем, – ну не льстите так плохо. Вы не можете этого ждать. Видно ж по глазам, что сердце ваше занято.
– А? Как это? – удивляюсь. Удивляюсь вторично, потому что почему-то эта фраза Якова Петровича чуть покалывает меня чем-то… досадливым. Не понимаю чем.
– Несвободную женщину видно издалека, – Яков Петрович отрывает взгляд от шкатулки и рассеянно улыбается, – вы, конечно, можете не верить старому пройдохе…
– Ну, почему, – беру себя в руки и улыбаюсь насмешливо, – я же замуж собираюсь. Платье уже выбрала, между прочим.
– Уже? Так скоро? Это вы зря!
– Что, примета плохая?
– Нет, ну а как же святое женское право на передумать? Или вы решите воспользоваться им в день бракосочетания?
Обожаю этого старика. Он такой нереальный, аристократичный, превративший свое идеальное воспитание в этакий удивительный шарм, сдобренный щедро сарказмом повидавшего в жизни.
– Забегите ко мне вечером, моя душа, – мастер вздыхает так, будто и вправду расстроен, что я не дала ему телефончик, – заберете свой раритет.
– Так скоро! – я ахаю и почти решаюсь повиснуть у него на шее, но вовремя спохватываюсь, что это все-таки чересчур.
– У вас тут дел на раз-два. Пара капель клея, два мазка лака… Даже отвертку доставать не буду.
– Спасибо, спасибо, спасибо, Яков Петрович.
– А юноша-то все еще ждет, – негромкий голос старика догоняет меня у самых дверей в его мастерскую.
– Я после шести обязательно заберу заказ, – произношу чуть громче, чем стоило, и выхожу, доставая на ходу телефон.
Лето, ох, лето…
Кто бы знал, что этим чудным жарким летом мне придется вспоминать старые и не самые любимые мной навыки по ускользанию от слежки.
Бывали времена… Когда приходилось выходить из клуба только в составе стайки других танцовщиц и с ними ехать в метро окольными путями, добираясь до моей станции. В Питере, к сожалению, не такое метро. Потеряться в нем сложнее. Впрочем, разве мы не в торговом центре? В моем любимом, между прочим, торговом центре. В котором я каждый магазин знаю. Если не покупала – то заходила попялиться однозначно! Потеряться тут? Да легко!