КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ

Квилессе

– Ты с ума сошел? По-моему, ты лучше меня знаешь, что такое война. Любой из нас все-таки смертен и может погибнуть в бою. Зачем нам такой риск? Если б мы были так безрассудны, мы взяли бы в символ к себе какой-нибудь красивый, но затрепанный в веках знак, льва или волка, например, которые кидаются в бой, ни о чем не думая. Но мы хитрее; ты знаешь, что это за ящерица изображена на моей одежде? По твоему лицу вижу, что знаешь. Она подкрадывается незаметно, и будь то хищник или крохотный зайчонок, но он будет её добычей! Она отравляет спящего своим ядом, и животное умирает. Полежав немного, от яда оно становится мягким и

сладким, и маленькая жалкая ящерка выпивает того же льва дочиста, слегка надкусив ему шкурку… Это ли не сила?

– А Сильфы? – не унимался Тиерн. – Они говорили, что ваш Орден бессилен против них.

Незнакомец недовольно поморщился:

– Это правда. Я не знаю, в чем секрет их силы. Думаю, господину он известен. Думаю, он был известен и Ордену, но с течением веков мы утеряли разгадку. Я не могу убить Сильфа, и, прикоснувшись к их странной Чистоте, я становлюсь слабым.

– Слабым?! Чушь! Вот они все спят! Поди и убей любого из них, и никто…

– Глупец! Убить и стать жертвой Равновеса?

– Что?

– Не убеждай меня, что с вами нет Равновеса; я слышу его, я чувствую его страдание и отречение от чистоты Сильфа. Но здесь его нет; значит, он ушел с другими в лес… Ты хоть знаешь о силе Равновеса?

– Я никогда не слышал даже о таких существах, – ответил Тиерн.

– То-то ты так глуп. Равновес – это почти брат Бога! Он может поразить тебя единым словом, даже если ты находишься в сотнях стран от него, даже если он не знает тебя, даже если он никогда тебя не видел! Если бы я сейчас, следуя твоему совету, поперерезал бы всех до единого Сильфов, и тебя, не оставив за собой ни единого свидетеля, никого, кто мог бы меня уличить и указать на меня пальцем, он все равно убил бы меня. Поутру они вернутся, все, кто ушел вечером, и Равновес с ними. Если б он увидел своих Сильфов мертвыми, он бы просто проклял того, кто это сделал, и его проклятье достигло бы меня, где бы я ни был.

Кроме того, ты знаешь, что такое Сильф? О, это не просто дух, безмятежный, кроткий и справедливый. Сильфы поклоняются стихиям и металлам, и те их защищают. А если б меня проклял умирающий Сильф? Бр-р! Представь, что он поклонялся б огню… да и воде – не все ли равно? Утонуть так же неприятно, как и сгореть…

– И вы противостоите столько лет таким силам? – поразился Тиерн. Незнакомец кивнул:

– О, да. И весьма успешно. Добрых сил в этом мире предостаточно, они могущественны, но они ничего не могут сделать с нами, даже не смотря на то, что мы – слабее. А значит, ничего дурного и дальше с нами не случится. Ну, так ты согласен? Поверь мне, такой шанс выпадает не каждому и не каждый день.

– И что… что я должен сделать?

– Ничего; сейчас – ничего. Я просто отмечу тебя синей ящерицей, и ты будешь ждать приказаний, как и всякий послушник. Я знаю, ты занимаешь высокое место при дворе, так что твоя миссия будет очень ответственна. Думаю, даже сам господин будет говорить тебе, что нужно делать. В награду ты можешь забрать себе те золотые вещи, что так приглянулись тебе в подземелье.

– Что?! Все?!

– Все, сколько сможешь унести. Но обещаю тебе, что пройдет немного времени, и этот золотой стул, что так пленил твое воображение, потеряет для тебя всякую ценность в сравнении с истинными нашими ценностями, и ты, наверное, даже будешь использовать его по назначению.

Тиерна колотило;

все эти вещи, что говорил ему незнакомец – они волновали его душу и смущали разум, готовый улететь в небытие. Он жаждал этого! О, как он этого жаждал! Тайная власть и безнаказанность – вот что влекло его в Ордене. Служить господину? Да ради всех Богов Пакефиды! За такую плату…

– Теперь слушай меня, – горячо зашептал собеседник. – Сильфы возвращаются! Я чувствую их; через некоторое время они попробуют избавиться от тебя своим излюбленным способом – опоят тебя отваром, от которого ты должен будешь забыть все, что связано с ними. Думаю, они и Ордену нашему подлили свою отраву, иначе как объяснить то, что ни один из послушников не помнит о слабом месте Сильфов – а оно должно бы быть, я тебя уверяю! Так ты должен сохранить свою память; ни к чему нам человек, который забудет все о подземелье и вместе с этим утеряет те знания и все то, что приобрел там. Без этой крупинки памяти ты нам бесполезен; ну, разве что тебя еще разок швырнут в подземелье, и ты проделаешь этот же путь.

Словом, я дам тебе свой отвар. Не бойся, он безвреден, я даже сам отопью первый из твоего бокала. После ты сможешь спокойно выпить то, что дадут тебе Сильфы.

– Я не верю тебе! – взвился Тиерн. – Ты, наверное, просто хочешь отравить меня?!

– Глупец! – рявкнул незнакомец, теряя терпение. – И отчего ты так нужен нам..? Если я опою тебя отравой, и придет твой Равновес… Он уничтожит меня за тебя, потому что ты под его защитой. Ну же! Решайся; не то я уйду, и ты останешься простым человеком, когда Сильфы сотрут твою память. И ты не только не получишь свой стул – ты даже не вспомнишь никогда, что его видел. Ну?!

Тиерн зажмурился и протянул руку. Теплая фляжка легла в его ладонь, и он, все так же, не открывая глаз, торопливо сорвал с неё колпачок и сделал приличный глоток, совершенно позабыв что можно бы и незнакомцу предложить отпить, как он то обещал.

Зелье пролилось в его живот подобно змее, проникающей в свою нору. Оно было совершенно безвкусное, словно Тиерн не жидкость пил, а и в самом деле проглотил змею. И оно было… плотным. Оно не катилось камельками, не текло ручьем – оно именно ползло, растянувшись от губ до самого желудка, и Тиерну казалось, что он слышит, как что-то двигается внутри него…

– Вот и славно, – одобрил незнакомец, наблюдая за ним. Сам он отпил из этой же фляги совершенно спокойно, словно это была простая вода. – Ну, и как ощущения?

Тиерн, утерев со лба бисеринки пота, прислушался к себе. Ничего. Ни нездорового возбуждения, ни внезапной слабости, как это бывает, когда некто использует яд. Только в животе тяжело и тепло, словно там и в самом деле притаился какой-то зверь, скатавшись в клубок.

– Ну… – нерешительно протянул он, и незнакомец не стал его дослушивать.

– Теперь ты готов, – произнес он, поднимаясь. – Сейчас они придут сюда, и разбудят твоего Орлиста. После, когда они оставят тебя, возвращайся в Мунивер.

Незнакомец осторожно, словно боясь попортить прическу, надел капюшон и тихо ступил назад, растворяясь в предрассветном тумане. Тиерн вдруг остался один; не было слышно ни незнакомца, ни Сильфов. Только утренняя капель выбивала звонкую дробь по снежной грубой корке да несмело переговаривались птицы. Зед побледнел, и за его тяжким диском угадывался Торн – дело шло к утру.