КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ
Шрифт:
– Трус! – рявкнул Патриарх, отпихивая его ногой. Его сапог оставил грязный след на синей одежде, и офицер машинально отряхнул его – там, заляпанная снегом и золой, в которую утром наступил Патриарх, была медаль Ордена за храбрость.
– Все вы трусы!- продолжал неистовствовать Патриарх, в ярости подскакивая на ноги. Наорги, поддерживающие тент над его головой, машинально отступили. Они знали, что этот высохший желчный старикашка с гноящимися глазами в гневе может забить до смерти своим посохом, и не остановится даже если мозги из головы вывалятся и превратятся в кашу. – Не
Офицер отступил на шаг; в глазах его, все еще полных страха, появилось гордое выражение, он сухо поклонился тому, кто держал в руках посох.
– Я не трус и никогда им не был, – отчеканил наорг, и это действительно было наилучшим доказательством его правоты. – Но только нам лучше отступить. Потому что нет там никаких лучников, господин.
– Что?! – патриарх разъярился еще больше и занес посох для удара; его тонкое злое лицо дрожало от животной ярости. – Я по-твоему идиот?!
– Нет никаких лучников, господин! – офицер перехватил посох и повысил голос; в глазах его больше не было страха, только тоска от осознания того, что смерть сегодня все-таки придет и за ним. – Там всего один лучник. Один. И я видел, как он стреляет.
Патриарх, разинув рот, упал на свое сидение. Офицеру пришлось отпустить посох, потому что тело старика грузно повисло на нем, высохшая рука намертво вцепилась в палку.
– Один! – повторил Патриарх глухо. – Ты уверен? И нет ни тел, ни крови, ни других людей?
– Нет, – твердо ответил офицер. – Он один.
Патриарх в ужасе уставился в небо, но глаза его ничего не видели.
– Неужто Слепой Мастер?! – произнес он. – Неужто он?! Но как такое возможно?! Я был уверен, что нет ни единого Мастера, о котором бы я не знал и за которым бы я не следил! Немыслимо! Впрочем, я мог бы догадаться, когда он расстрелял все наши баллисты…
Офицер молчал.
– Но у нас еще есть шанс, – сказал Патриарх внезапно окрепшим голосом. – Маловерный! То, что мы все еще живы может означать лишь одно – он не знает. И лучше бы ему и дальше не знать! Приготовьте смолу, всю, что есть!
Глаза офицера округлились:
– Всю?!- переспросил он.
– Всю! – решительно ответил старик.
– Такая роскошь не по карману даже Дракону, – возразил офицер. – И потом, пожар уничтожит замок, а вместе с ним сгорит и ключ, и венец, и…
– Дурак! – презрительно ответил старик. – Ты боишься Короля? Боишься отвечать перед ним? Забудь о нем; неужели ты не понял, до сих пор не понял, что эти вещи нам не достанутся уж никогда?! Пусть горят! Сейчас настало время подумать о собственных жизнях, а не о каре, которую может нам устроить Король. Если спросит о своих побрякушках – что ж, смело посылай его сюда: пусть сам придет и возьмет их у Мастера!
Приготовления Ордена мы заметили слишком поздно – когда смола уже полыхала едким дымом на стрелах, целящихся в наши стены. Значит, гонцы поехали в город не за ней…
– Стене достаточно будет и одного выстрела, – тревожно заметил наорг, переводя взгляд с одного на другого. – Стреляй, рыцарь Торн!
Но
– Нет! – заорал Король. – Нет!!
– Да отчего же?! – поразился я. – Одного его вздоха будет достаточно чтобы все их машины…
– Нет! Любое его действие против Ордена будет расценено им, как предательство! – прокричал Король, сорвавшись с места. – Еще не поздно!
Алкиност тяжело размахивал занемевшими крыльями. Внизу наорги подняли страшный шум и крик, нацеливая свои орудия уже на него – он был слишком далеко, чтобы его пламя достигло их, а одна стрела, выпущенная верно, могла разорвать его в клочья.
Наорг Екро стоял, вытаращив глаза и открыв рот. Наверное, никогда до того он не видел Дракона в ярости, и зрелище парализовало его и напугало больше, чем вид войск, выстроившихся на земле.
Это и в самом деле было очень страшно.
Гребень на голове Дракона встал дыбом, глаза горели огнем диким и неудержимым, столь же страшным, как слепая стихия. Глядя на его зубы, я никогда бы не сказал, что он – разумное существо, и что эта оскаленная пасть может испускать иные звуки, нежели громовое рычание и дикий визг, от которого кровь стыла в жилах.
– Стой! – завопил Король, снова появляясь на площадке. В его высоко воздетой руке сиял какой-то предмет – в ужасе я узнал в нем ключ, раскаленный добела. Мою догадку подтвердил и вид Короля – рукава его одежды были опалены, покрыты сажей, а на лице, разгоряченном, багровом от жара печи, над которой он наклонялся, были намалеваны неосторожной рукой смешные залихватские кошачьи усы. – Стой, Алкиност Натх Ченский!
Яростные глаза, в которые было страшно смотреть, обернулись на Короля.
– Стой, – повторил Король. – Я приказываю тебе! Узнаешь ли ты эту вещь? Я знаю, узнаешь. Я взял её силу себе и провозгласил себя Королем. Теперь монарх над всеми завоеванными землями – я, а не тот, о ком ты думаешь! Так покорись же мне!
Алкиност взревел, подняв морду к небу, словно сердце его разорвалось; его свирепые глаза потухли. Он проиграл; он хотел убить Короля – но он не мог убить Черного, своего любимого принца Зеда!
Не знаю, о чем он подумал; да только он и слова нам не сказал. Развернувшись, он вернулся на крышу, на которой ждал все это время этого проклятого мига, и застыл там, подобно неживой обсидиановой горгулье.
Наорги внизу застыли, подняв головы к небу. Они не поняли, что произошло, и отчего Король остановил Дракона, готового уничтожить их. И потому сейчас стояли неподвижно, молча, и миг был полон величия и святой тайны.
Впрочем, это скоро исправилось – с визгом и улюлюканьем, сильно, как лавина с гор, конники под предводительством князя Гедиминаса обрушились на наоргов, и те бежали в ужасе, закрывая головы руками, побросав свои машины и оружие, как убегали бы от стремительного потока, от взбесившейся реки, от мощного селя!