Киносценарии и повести
Шрифт:
– Кольцо-кольцо!
– Кольцо, - вернулся капитан, - в наследство досталось.
– От фирмы "Икар"?
Капитан схватил Алину за руку, потащил по лестнице вниз, открыл зев мусоропровода.
– А ты выбрось, выбрось его, - посоветовал.
– Выбрось!
– Жа-алко, - улыбнулась Алина после паузы и поиграла бриллиантиками под светом далекой пыльной лампочки.
– Тогда - носи!
– и капитан, бросив Алину возле мусоропровода, через две ступеньки на третью взлетел на площадку, скрылся в алининой квартире.
11. МИЛИЦЕЙСКИЙ МАЙОР - ПОКЛОННИК СОЛЖЕНИЦЫНА
И снова сидела Алина в кабинете Мазепы,
Вот она, заноза! На фото - гильза и рядышком - сплющенная пуля, извлеченная из стойки бара.
Алина несколько раз перевела взгляд с пули на гильзу, с гильзы на пулю, полезла в шкаф, извлекла каталог оружия. Остановилась на маленьком, ладном "зауэре". Справилась для верности, хоть помнила его наизусть, с заключением баллистической экспертизы.
Встала, вышла в коридор, зацокала каблучками по лестницам, переходам, отвечая на приветствия встречных: ее тут уже почти все знали, - и добралась, наконец, до двери с надписью "Криминалистический музей", толкнула ее.
– Не могла б я взглянуть на "зауэр"? Подержать в руке. Как он выглядит?
– обратилась к немолодому толстому майору, читающему Солженицына.
Майор, кажется, был один из немногих, ради которых надо было три фразы назад вставить слово "почти".
– Что-то я вас не припоминаю. У вас разрешение есть?
Алина вынула из сумочки измятую, полковником подписанную, секретаршею припечатанную бумажку. Майор внимательно изучал ее, сверял лицо предъявительницы с фотографией на предъявляемом.
– Ну!
– нетерпеливо подогнала Алина: длинное путешествие по запутанным коридорам, а теперь вот еще эта идиотическая медлительная недоверчивость майора грозили разрушить в сознании смутную догадку, которую Алина пока не сумела бы даже сформулировать.
– Что - ну?
– майор был более чем невозмутим и явно не спешил никуда - даже вернуться к прерванному чтению.
– "Зауэр", "зауэр"!
– протянула Алина требовательную ладошку.
– Ах, "зауэр"!
– обрадовался майор тому, что понял, наконец, чего от него ждут.
– Да что вы, обворожительная гражданочка! "Зауэра" у нас нету! Что вы! Откуда?! У нас вообще импортного оружия не бывает. Самоделочки в основном: ножи, заточки. Есть один старый "ТТ". Просверленныей. Если хотите!
– и майор чуть было не скрылся в закутке.
– Погодите!
– остановила его изумленная Алина.
– А чего ж вы тогда голову морочили, разрешение спрашивали?!
– Разрешение?
– задумался майор снова.
Алина повернулась на каблучках, вышла, хлопнула дверью.
Майор потянулся за отложенным Солженицыным, но, прежде чем открыть книгу, пробурчал.
– А потому, барышня, что то, что у нас ничего нету - это тоже секрет. Может, самый как раз главный!..
12. НАД ОБРЫВОМ
Когда Богдан пригласил Алину съездить на дачу, ей и в голову не могло прийти, что придется пилить добрых часа полтора: не дача, а загородное, что ли, именье; крохотное, но именье: уединенное, довольно высоко в горах, - эхо выстрелов
Стрелял Мазепа не по стандартной мишени, а по плакату застойных времен, изображающему бравого милиционера, поганой метлою выметающего всяческую нетипичную нечисть: воров, хулиганов, хапуг, расточителей народного добра. Плакат укреплен был на дощатом щите, тот на столбе, а столб вбит в каменистую почву на краю запущенного огородика, над самым обрывом, идущим к полупересохшей речушке, на другом берегу которой торчали голые скалы. Алина в бинокль видела, как в ореоле мелкой щепы из дощатой подложки возникают с интервалом в полсекунды пулевые дырочки точно посреди лбов (как в "Трембите"!) всех нехороших этих выродков, а потом нимбом располагаются вокруг головы краснощекого милиционера.
– Пиф-паф ой-ой-ой, - сказал, наконец, капитан и выдул из ствола пороховой дым.
– А можно - я?
– спросила Алина.
– Чего ж я тебя сюда тащил? Думаешь, только похвастаться собственной целкостью?
– С тебя бы как раз сталось! Вильгельм Тель!
Капитан перезаряжал пистолет.
– Только как за патроны отчитаешься?
– Перед кем?
– с некоторым вызовом поинтересовался Мазепа.
– Ну! перед!
– Девочка ты моя милая, - сказал Богдан наставительным, усталым тоном.
– На тренировочные стрельбы нам в год выдается девять патронов. Девять! И те - в тире, с рук на руки. Пиф-паф ой-ой-ой, как говорится. Так что если пользоваться только теми, за которые следует отчитываться! Вижу, вижу немой вопрос в твоих очаровательных глазках: а где ты их, Мазепа берешь?! Если скажу, что покупаю на черном рынке, ты, во-первых, конечно же спросишь, откуда у меня деньги, и уже во-вторых - уличишь в потакании преступности. Остается предположить воровство и коррупцию в недрах самого Министерства Внутренних Дел, не так ли? Ты права, моя маленькая: все это чрезвычайно! крайне печально. Но согласись: куда печальнее было бы, если б меня - пиф-паф ой-ой-ой при исполнении из-за того, что я тренируюсь раз в год девятью патронами, а они - когда захотят и сколько захотят. Единственное, как сказал некогда скучный, но великий Герцен, что охраняет нас от дурных российских законов - это столь же дурное их исполнение. Да, и зафиксируй, пожалуйста, для будущего очерка высокий образовательный статус рядового оперуполномоченного. Ну, стреляй!
– А мишень?
– Что - мишень?
– Не поменяешь?
Капитан пожал плечами.
– Экономишь на невесте?
– осведомилась Алина.
– Экономлю силы для невесты. В тех же самых недрах, дорогая, этих мишеней! Настоящих, кружочком - таких дефицит, а этих! Вот на днях pyeryestroyka, - последнее слово капитан произнес с утрированным иностранным акцентом, английским, что ли, - пиф-паф ой-ой-ой!
– новую пачку притащу. Со очередным сюжетом.
– В чем же тогда проблема?
– Давай пари: если хоть одна пробоина после твоей стрельбы там добавится, - кивнул капитан на изодранный плакат, - выполняю три любые твои желания!
– Любые?!
– Чтоб мне птички в рот накакали, - поклялся Богдан.
– И даже расскажешь про убийства в "Трембите"?
– О, Господи!
– шлепнул капитан ладонью по лбу в не столь уж и шутливом отчаянии.
– И далась тебе эта паршивая "Трембита"!
– Расскажешь или нет?
– Расскажу, расскажу!
– Честно?