Кинжал-22
Шрифт:
Летальному?
Ты, должно быть, издеваешься надо мной.
Я уставился в потолок, пока они продолжали работать вокруг меня. Краем глаза я заметил Энди и Кокса, стоявших в углу.
— Как у тебя дела, Ски-болл[96]?
– спросил Энди, подходя к столу.
Я всегда чертовски ненавидел, когда он меня так называл.
— Судя по твоему виду, ты не так уж хорош - добавил он.
Моей первой реакцией было начать просматривать список всего оборудования, которое было у меня
— VideoScout в моем черном рюкзаке, маленький компьютер GoBook был в сумке сбоку на разгрузке...
— Ски, не волнуйся об этом - прервал мои рассуждения Энди — У нас есть люди в машине, и мы позаботимся о том, чтобы все было учтено. Просто расслабься, они доставят тебя самолетом в Герат.
Кокс стоял в конце стола. Я мог бы сказать, что он был расстроен. Как водитель транспортного средства, он чувствовал ответственность за мое нынешнее состояние.
— Все в порядке, Кокс, это не твоя вина.
Я не думаю, что мои слова убедили его; он все еще выглядел обеспокоенным.
— Хорошо, мы переносим его в «птичку» - крикнул кто-то в палатке.
Несколько солдат подтащили носилки к краю стола и уложили меня на них, затянув ремни у меня на груди и бедрах.
Теперь я был печеной картофелиной, привязанной к доске.
Билли подошел к медицинской палатке, чтобы помочь, когда узнал, что они перевозят меня к ожидающему вертолету. Он ненавидел, когда его оставляли в ПОБе на последнем задании команды. Его рука все еще была забинтована, и это служило четким свидетельством его преданности делу и самопожертвования команде. В глубине души я был польщен тем, что он захотел помочь нести носилки. Временами Билли было трудно понять, но было ясно, что в глубине души он чрезвычайно заботился обо всех членах команды, несмотря на личные разногласия.
— Готово. Раз... Два... Три… Подняли.
Носилки сняли с подставки и вынесли из палатки на открытую площадку рядом с нашим комплексом, где их ждал CH-47.
Я совсем не так представлял себе отъезд из ПОБ «Тодд». Было только три способа покинуть долину Бала-Мургаб - пешком, на носилках или в мешке для трупов.
Мне повезло.
Эхо от лопастей вертолета становилось все громче по мере того, как мы приближались, пробираясь через барьеры Hesco и пересекая небольшие доски, используемые в качестве пешеходных мостиков над грязевыми лужами и неглубокими траншеями, которыми была усеяна тропинка.
Я чувствовал себя виноватым из-за того, что покинул команду без JTAC.
— Извините, что подвел вас, ребята — сказал я Билли, который здоровой рукой держался за ручку носилок рядом с моей головой, пока они медленно несли меня ногами вперед, стараясь не споткнуться в темноте.
— Подвел? Нет, ты этого не делал - ответил он — Но выглядишь ты, конечно, хреново.
Мой единственный глаз почти не открывался, и у меня было множество небольших порезов на лбу и носу.
От фентанила у меня кружилась голова, и носилки раскачивались из стороны в сторону, когда носильщики пытались выровнять меня на неровной земле, опуская их сразу за задней стойкой вертолета, когда командир экипажа вышел навстречу ведущему медику. Он надел на меня наушники, чтобы уменьшить пронзительный звук двигателей
Вибрация вертолета передалась через носилки моему телу, когда он оторвался от земли и поплыл в ночь. Я мог видеть слабое мерцание звезд через проем, где стоял стрелок. Повернув голову влево, я увидел, что с открытого трапа в задней части самолета открывается вид на ПОБ и базар. Темные фигуры солдат, которых перевозили обратно в Герат, выстроились по обе стороны фюзеляжа. В своем трансе, вызванном фентанилом, я едва замечал их. Я уставился на несколько слабых красных огоньков, горящих на переборке, и постарался ни о чем не думать.
Так много красоты в этой стране контрастировало с жестокостью и человеческими страданиями, которые определяли местную жизнь — это казалось таким неуместным. Вертолет поднимался и пролетал над местностью прямо из романов Толкина, невероятная ясность Млечного Пути в безлунные ночи, подобные этой — это были вещи, которые я никогда не забуду. И в этом царстве суровой красоты я увидел самое настоящее зло человеческого духа. На то, чтобы разобраться в полярных крайностях, у меня в голове ушли бы годы.
Эти воспоминания останутся со мной навсегда. В этом я не сомневался.
Мое тело подверглось избиению, но наркотики приглушили боль, и в этот момент я сделал долгий медленный вдох и освободил себя от бремени ответственности. Я выполнил обещание, которое дал себе в дни, последовавшие за 11 сентября. Я выполнил свою часть работы.
Восемь лет в Корпусе, и это был мой первый полет на медэваке. До сих пор у меня все шло хорошо. На самом деле, я снова и снова преодолевал трудности благодаря чистой удаче или судьбе. Мне очень не хотелось вот так покидать команду. Я не должен был этого делать.
Команда выросла и стала моей семьей.
Они были моим утешением в трудную минуту.
Они были смехом в самые мрачные моменты.
Они приняли меня в свои ряды, несмотря на то, что я был странным аутсайдером с идеалистическими взглядами на жизнь. Я стал зависеть от них, как и они от меня. Я чувствовал, что забыть зависимость будет гораздо труднее, чем все остальное, что я испытал.
Периодически командир экипажа светил мне в глаза маленьким фонариком, чтобы убедиться, что я все еще в сознании. Когда свет быстро погас, все, что я мог видеть, была чернота.
Это было оно.
Вот так я покинул Бала-Мургаб.
Моя война закончилась.
Эпилог
Ноябрь 2015 года
Гостиничный номер
Криппл-Крик, Колорадо
В мае 2010 года, после того как члены Канжала 22 погрузили все свое снаряжение и транспортные средства в C-17 на аэродроме Герат, они отправились в долгий перелет домой в Кэмп-Лежен. Джей неустанно трудился над изготовлением весла для Роба, которое должно было быть подарено его отцу Бобу на частной встрече в Топсейле, Северная Каролина.