Кистепёрые

Никитин Юрий Александрович

Я не двигался, похолодевший и застывший, наконец с трудом проговорил дёргающимся голосом:

– Кусочек на анализ… Если в самом деле древесина заменила пластмассу…

Он вздохнул, переступил с ноги на ногу.

– Но вдруг?

Я ответил тем же шёпотом:

– Никому ни слова. Господи, за что столько всего?.. Нельзя обезьянам гранаты!.. А нам целый арсенал!

– А гранаты ядерные, – сказал он и сильно вздрогнул, словно оказался на морозе под сильным ветром. – И без предохранителей от дураков и гениев. Шеф, куда нас занесло?

Я стиснул себя в кулак, помолчал, тяжело и страшно, смотрит с ожиданием, проговорил с усилием, шеф должен излучать оптимизм:

– Несёт нас необязательно к большому и страшному водопаду, как сами себя пугаем. Не для того Вселенная проклюнулась из Праатома… или что там было. Не может всё вот так, как кричат алармисты, раздрызгнуться вщент.

– А вдруг?

Я сказал с усилием:

– Будем верить, что это не конец, а начало, как сказал всегда злой и растрёпанный Тертуллиан.

– Начало, – пробормотал он тоскливо и загнанно, как те, которых пристреливают, – чего, шеф, начало?.. Ты ж футуролог?

Я перевёл дыхание, сердце колотится часто, но без боли, что удивительно, а страх вообще-то хорошо, адреналинит, полезно, как говорят всякие коучи, неграмотные, зато их много.

– Увидим, – ответил я с усилием. – Хорошо бы в самом деле узреть… а то и поучаствовать.

– Если допустят.

– Если допустят, – согласился я. – Мы такие, всё умеем. Можем копать, можем не копать.

Он пробормотал:

– Уже началось, шеф. Только к добру ли… Ты заметил, что смотришься… ну, как бы моложе?.. И стал злее?

Я ответил нехотя:

– Насчёт злее не знаю, но вчера перед сном сотку выжал. С ума сойти, никогда такой вес не брал, только мечтал с детства!.. Но молчи, молчи!.. Боюсь, можем изменять не только себя, что и страшно.

Он указал взглядом на стол.

– Уже. Человеки чем не столы?.. Только чуть сложнее. Но не так уж, чтобы намного. Я уже боюсь шевельнуться. Мы как слоны в посудной, только теперь весь мир лавка с тонким фарфором.

– Вот и застынь, – велел я. – Даже не думай!.. Или думай о бабах, «Алкоме» это неинтересно.

– И чем буду отличаться от таксиста?

– Для неё мы все таксисты, – сказал я. – А то и хламидомонады. С чего ты решил заменить чёрный пластик?

Он дёрнулся.

– Да так просто, от усталости!.. Не надо гадостных намёков, не галактический Госдеп! Когда совсем уж, чего только в голову не лезет. Хорошо, Навуходоносором себя не вообразил!

Я пробормотал:

– А было бы здорово… Тебя тоже жалко, зато для науки материал… Гм, больше ни ангстрема из установленного партией и правительством коридора. А мы ещё и заузим по мудрому совету Фёдора Михайловича.

Он зябко передёрнул плечами.

– Да уж… Раньше ходил и боялся, а теперь будто на американских горках играю в русскую рулетку.

– Вошли, – пояснил я, – в постцивилизацию. Вернее, вбежали, но ещё не поняли, куда и зачем. Выживут самые тупые, а ещё самые занятые делом, что ничего не увидят, кроме работы.

– Намёк понял, – пробормотал он. – Пошёл выживать.

Глава 13

После его ухода я выждал с минуту, сердце колотится, как и раньше, но по-прежнему без боли под левой лопаткой и в грудине. Вышел в коридор, огляделся, стараясь делать это незаметно для окружающих. А увидят, пусть думают, высматриваю, где пора делать ремонт, шеф обязан следить и за такими вещами.

Худерман и Невдалый, те ещё экстремисты, не могут устоять перед возможностями, запустили пару энпээсов в реальный мир, наделив их тактильными характеристиками, теперь следят за каждым их шагом, но громко и не моргнув глазом уверяют, что ни на что не отвлекаются.

Может быть, Жанетта тоже энпээс, Худерман мог такое сотворить, как только «Алкома» нарастила мощь и привлекла достаточно кубитов для обсчёта, а что помалкивает, то понятно, я нанимал всех для работы над баймой, а не.

Вообще-то «Алкома» в самом деле уже давно позволяет себе создавать энпээсов, ничем не отличающихся от человека, слепленного эволюцией из того, что было. Разница лишь в том, что в энпээсах нет триллионов бактерий и микробов, что живут как в кишечнике, так и во всех частях тела, даже в нервах, глазных яблоках и мозгу.

Один умник как-то запустил в мир идею, что человек не просто симбиоз с живущими в нём микроорганизмами, но они и есть он, человек мыслящий, а остальное просто ходячее мясо, в котором они живут и развиваются.

Ладно, увидим. Пока что энпээсы выгодно отличаются хотя бы тем, что не загаживают природу отходами жизнедеятельности. И вообще, для них не нужно выращивать огромные стада коров, осваивать новые посевные площади, достаточно простого электричества, а от ветряных или атомных девайсов – без разницы.

Правда, энпээсы пока что показали себя как хорошие работники, но как насчёт научного творчества?.. А копать от забора и до обеда все умеем, даже академики.

Внезапно навалила, как рухнувший небоскрёб, тяжёлая мысль, в страхе сжался в ком, даже ноги подтянул, как внутриутробный зародыш.

А что, если Вселенная в самом деле создавалась для нас? Спешила создать нас для какой-то цели?

Допустим, нечто грозное надвигается из глубин пространства, что погубит Вселенную? Традиционные варианты, вроде заграждения из сверхмассивных чёрных дыр размером с галактику не спасут, нужно что-то необычное.

Космический холод прокатился по телу, я вскочил, стуча зубами.

– Алиса, большой эспрессо!.. Двойной!

Кофейный аппарат послушно затрещал размалываемыми зёрнами. Дождавшись, когда в чашку хлынет чёрное, горячее и оптимистическое, ухватил холодными, как нейтронные звёзды, ладонями.

А что, если Вселенная уже бесчисленное множество раз погибала? И сейчас, возможно, её последняя отчаянная попытка ускориться и уйти от опасности за счёт такого необычного варианта, как создание биологической жизни?