Китайцы. Особенности национальной психологии
Шрифт:
Герои средневековых романов «Речные заводи» и «Троецарствие» расправляются со злодеями-чиновниками и прочими, защищая слабых. Вот почему они нравятся читателю. Ведь больше ждать защиты неоткуда.
Последний раздел повторяет название книги. Ли Мин говорит об этом так, будто у него кость застряла в горле. Он считает: нет народов, которые с рождения были бы умными или глупыми. Но если люди сами желают и твердо придерживаются политики «не меняться», то «глупость» становится их судьбой.
Что осталось для изучения в 5000-летней истории, кроме языка, народной медицины, музыкальной драмы, картин и книг? Все остальное, как и наука, при шло с Запада. Например, знаменитые пещеры Дуньхуан находятся в Китае, а наука дуньхуановедение развивается в Японии. Наука – это высокая степень абстрактной теории, которая может объяснять явления. Для этого нужны знания основных закономерностей логического мышления. С древнейших времен у китайцев мышление и практика разошлись. Конфуций говорил о «трех страхах»: страхе перед судьбой, вельможей и словами мудрецов. У Лао-цзы есть «три драгоценности»: милосердие, скромность и страх перед Небом. К «пяти глупостям», которые предлагал ликвидировать Хань Фэй-цзы, относились ученые, болтуны, страдающие манией величия, торговцы и рабочие. Только в учении Мо-цзы говорилось о том, что надо исследовать суть, выяснить причину и использовать сань бяо фа, т. е «формальную логику», которая могла бы развиться в сторону абстракции. Но по этому пути в Китае не пошли.
В завершение необходимо сказать несколько слов об уже упоминавшемся сборнике статей под названием «Критика болезненного состояния китайского характера», вышедшем под общей редакцией и при участии Хэ Цзунсы [131]. О содержании сборника говорят названия статей: «Мы должны стать людьми с большой буквы», «Слабые стороны китайского характера», «Китай, который мы еще помним», «Кто препятствовал модернизации Китая», «Кто помешал нашей свободе». Это статьи и таких корифеев китайской литературы, как Лу Синь и Шэнь Цунвэнь, и отдельных журналистов, пишущих на актуальные темы, связанные с важными проблемами психологии китайцев. Выход сборника еще раз подчеркивает огромное внимание в наши дни различных слоев общества к духовному возрождению китайской нации.
В последние годы в Китае снова появилось немало изданий, в которых отмечены национальные особенности представителей различных китайских провинций. Таковы, например, сборник статей под общим названием «Восточные, западные, южные, северные китайцы», составленный Чжао Умянем, Юй Цююем и Чэн Лимэем, в котором без малого 50 статей на эту тему [150], или книга Гао Чжимина под интригующим заголовком «Эти страшные чжэцзянцы» [75], где рассказывается о том, как здорово умеют зарабатывать деньги представители провинции Чжэцзян.
В настоящей главе достаточно подробно были описаны отличительные черты китайского национального характера. Китайским и зарубежным исследователям удалось всесторонне подойти к решению этой непростой задачи. В последующих главах мы постараемся установить и объяснить те факторы, которые оказывают непосредственное влияние на формирование статических и динамических компонентов психологии китайцев.
Глава 4
«Идеальный герой». Внутренняя совершенная мудрость и внешняя царственность (нэй шэн вай ван)
Идеальный тип – это построенное особым образом понятие предмета или явления. Понятие «идеального героя» также построено своеобразным способом, согласно тому образцу, который существовал в головах мыслителей Древнего Китая. Важной задачей в определении фундаментальных основ психологии китайцев является рассмотрение понятия «идеального героя». Многие черты китайского национального характера и этнического сознания связаны именно с этим понятием.
Устойчивое словосочетание нэй шэн вай ван («внутренняя совершенная мудрость и внешняя царственность») впервые встречается в даосском памятнике «Чжуан-цзы» (IV–III вв. до н. э.), в главе под названием «Тянься» (Поднебесная) [19, с. 243]. Данное словосочетание более точно можно перевести следующим образом: «Постигнув [учение], станешь совершенномудрым, а применив [его] на практике, станешь совершенным правителем» [84, с. 325] – и толковать как внутреннюю совершенную мудрость и внешнюю царственность, обозначающие гармонию внутреннего и внешнего идеалов.
В последующие времена данное понятие использовалось в основном конфуцианскими мыслителями. Хорошо известно, что именно конфуцианское учение во многом определило параметры формирования мышления и национального характера китайцев. В «Большом словаре Конфуция» про данное словосочетание сказано: «Нэй шэн вай ван. Идеальный характер, в понимании древних конфуцианцев, подразумевает крайне высокую степень духовности, накопленную внутри человека. И это является добродетелью совершенномудрого человека. Если она проявляется во внешних [поступках], то это – правление вана» [84, с. 487].
Данное понятие не раз переосмыслялось китайскими философами ХХ в., которые решали проблемы места и роли традиционных китайских идеалов в культуре настоящего и будущего [19, с. 243].
Категория шэн «совершенная мудрость», или «совершенномудрый», есть традиционное для китайской культуры обозначение высшей степени интеллектуально-нравственного и духовного совершенства, реализуемого главным образом в способности к идеальному правлению. Как известно, в современном китайском языке шэн означает «святой», а шэн сян – «святой лик» или «икона». Сюнь-цзы (IV–III вв. до н. э.), по-видимому, впервые определил «совершенномудрого человека» (шэн жэнь) как лицо, воплотившее в себе все результаты своих устремлений к самосовершенствованию.
Согласно конфуцианской традиции (и не только), совершенномудрыми принято считать полумифических и исторических правителей древности. Это Яо (традиционная версия – 2356–2255 гг. до н. э.), Шунь (2255–2205 гг. до н. э.), Юй (считается основателем династии Ся; 2202–2197 гг. до н. э.), Тан (Чэн Тан, основатель династии Шан; 1766–1753 гг. до н. э.), Вэнь-ван, У-ван, Чжоу-гун (основатели династии Чжоу; XII–XI вв. до н. э.).
Как известно, в эпоху Шан-Инь, в начальный период существования династии Чжоу, важнейшим элементом древнекитайского мировоззрения был культ предков. В этот культ входило также почитание мифических героев древности – мудрых правителей Яо и Шуня, укротителя рек Юя и др. Мифы изображали их великими благодетелями человечества. Считалось, что духи умерших влияют на жизнь и судьбу потомков.
Философы V–III вв. до н. э. часто обращались к мифам, чтобы обосновать свои концепции истинного правления и свои нормы правильного поведения человека. В частности, мифические герои, государи Яо, Шунь, Юй были превращены в идеальных героев древности, которым надо было подражать.
Если в раннеконфуцианской традиции понятие шэн относилось исключительно к идеалу правителя, то в неоконфуцианстве оно было сближено с понятием цзюньцзы (благородный, совершенный муж, которого Конфуций ставил ниже совершенномудрого), что подразумевало возможность достижения высот этого идеала «средним» человеком в результате самосовершенствования.
Возникает вопрос, насколько правомерно судить о национальном характере китайцев, опираясь на факты из жизни полумифических личностей, и насколько они репрезентативны. Согласно Л. Бруму, репрезентативная личность есть либо, во-первых, статистическое среднее, выведенное по большинству (в этом случае используется метод анкетирования), либо, во-вторых, общие характерные черты представителей этнической группы, их основная ориентация и мировоззрение, которые не подвержены влиянию извне. Наконец, в-третьих, это особые представители духовной культуры, т. е. крайнее меньшинство [74, с. 1–2].