Китайцы. Особенности национальной психологии
Шрифт:
Ассоциативное мышление у китайских зрителей развито, только если эти ассоциации стандартны и в каждом случае возникают одни и те же. То есть опять же мы имеем дело с определенным трафаретом или стереотипом.
Стереотипы прослеживаются в национальной живописи гохуа, в музыкальной основе простонародных жанров китайского сказа и музыкальной драме, в китайском языке (чэнъюй и стандартные четырехсложные словосочетания – сы цзы гэ) и во многом другом. Следовать «золотой середине» (чжунъюн), не выходить за рамки положенного – вот основа истинной морали. Не случайно в китайском языке существует поговорка: «Первой гниет та балка, которая торчит из-под крыши».
Безусловное следование авторитетам древности привело к тому, что у китайцев превалирует так называемая ориентация в прошлое. Отсюда традиционное преклонение перед авторитетом, в особенности перед вышестоящим чиновником. Резкая критика интровертного характера китайцев, их раболепие присутствует во многих сочинениях современных китайских историков, психологов, социологов и государственных деятелей, которые считают, что эти негативные качества мешают стране развивать творческое начало в различных сферах современной жизни [90; 111; 131].
Начиная по крайней мере с династии Чжоу этика и политика были неразрывно связаны, образуя некую систему. Известный историк и филолог Ван Говэй говорил о глубоких связях политической системы и морали во времена династии Чжоу. Все этикофилософские школы отличались политической активностью, вниманием к морали и этике. Уже во времена Чуньцю и Чжаньго призыв «пусть соперничают сто ученых» имел под собой реальную почву.
После династии Хань параллельное движение и сосуществование нэй шэн и вай ван, их взаимная поддержка вызвали к жизни модель культуры «этика-политика», просуществовавшую две тысячи лет. Возникли две ее составляющие – внутренняя субъективная теория этического совершенства и внешняя объективная политическая теория. Первая – это так называемая наука о «гуманности» жэнь или нэй шэн, вторая – так называемое ли «церемонии», или вай ван. Наиболее влиятельными в тот период стали школы Мэн-цзы и Сюнь-цзы. Конечно, оба они стремились к объединению понятий нэй и вай. В целом после Цинь и Хань конфуцианство развивалось в этих двух направлениях. Все это ограничивало развитие натурфилософии и науки.
Тан Вэньмин в одной из глав своей монографии «Вместе с судьбой и гуманностью. Этический дух первоначальных конфуцианцев и проблемы современности» прямо ставит вопрос: имеет ли смысл тема синь вай ван, т. е. новый тип внешней царственности? [116, с. 268–276]. Автор отмечает, что в постконфуцианскую эпоху понятие нэй шэн вай ван стало основным обобщенным понятием, которое в современном конфуцианстве является определенной эмблемой.
Упоминаемый в книге известный ученый ХХ в. Моу Цзунсань – представитель постконфуцианства – считает, что идеи и теория нэй шэн вай ван постконфуцианства современного – это лишь некоторое отражение неоконфуцианства эпохи Сун и Мин и ее наследования. Нэй шэн вай ван – основа постконфуцианства. Она показывает, что конфуцианство с его доктриной существовало задолго до возникновения этой проблемы в западной философии.
В условиях, когда в современном Китае идеологическая система конфуцианства не имеет мощной поддержки со стороны правительства, когда появление в стране западной теории «личности» и «индивидуума» привело к тому, что в этических отношениях внутри китайской семьи произошли серьезные изменения, единственное, что осталось, так это человеческая душа. Вот почему понятие «внешней царственности» стало серьезной проблемой, и нужны только особые «волшебные» силы, без которых внутреннее самосовершенство не сможет привести к «внешней царственности». В наше время эти два понятия требуют нового толкования и рассмотрения по отдельности.
Ориентация на древние идеальные характеры стала в Китае устойчивой тенденцией. В связи с тем что конфуцианство всегда занимало ортодоксальную позицию, преклонение перед историей стало фактором, формирующим китайский национальный характер.
Китайцы, идеализирующие прошлое и преклоняющиеся перед ним, естественно, воспринимают настоящее и будущее как общество всеобщей «деградации» и «коррумпированности». Поэтому китайское мышление пессимистично и неконструктивно. Пессимизм, который доминировал в древнем китайском буддизме, видимо, связан именно с китайским образом мышления.
Не менее важным для китайцев является традиционное почитание родителей (сяо) и преклонение перед предками. Поэтому в Китае, условно говоря, не происходит ничего нового ни сейчас, не произойдет и в будущем, ибо все новое уже случилось в далеком прошлом. Если сравнивать ситуацию с Западом, то получается своеобразная «обратная тенденция во времени».
Данная тенденция опирается, во-первых, на психологию китайцев, которая связана, как говорят они сами, с «приданием важности далекому прошлому и пренебрежением близким» (гуй юань цзянь цзинь). Еще Кан Ювэй в трактате «Исследование реформ Конфуция», ссылаясь на «Хуайнань-цзы», писал, что «восхваление древности и пренебрежение тем, что ближе, есть человеческие чувства или характер. Тем, что видишь глазами и слышишь ушами, пренебрегаешь. То, что не видишь и не слышишь, почитаешь». Во-вторых, Конфуций провозглашал свои идеи добродетельного правления в то время, когда он еще имел влияние в среде аристократии. Опасаясь его утратить, он привлек в «помощники» легендарных героев, наклеив на них конфуцианские ярлыки. То же происходило и в других школах. Видимо, если в древности общество и отдельные личности возвышались, возникала тенденция преклонения перед прошлым.
Когда речь идет о ценностной ориентации, необходимо принимать во внимание несколько факторов. Это, во-первых, воспитание детей и, во-вторых, надежды, связанные с будущим. Далее, это традиционное мировоззрение, принятое в обществе. И наконец, возможные изменения традиций и ритуалов.
Основу морально-этических норм ортодоксальной идеологии составляло учение о ли и сяо – об этике и нормах поведения и о сыновней почтительности. Оба принципа предполагали абсолютную власть старшего над младшим и безоговорочную покорность последнего. Традиционные концепции и ценности, хотя и в модифицированном и замаскированном виде, продолжают до сих пор оказывать влияние на процесс социализации и накладывают неизгладимый отпечаток на душу ребенка. Социализация детей происходит в семье и школе, роль детской субкультуры сводится к минимуму.
Вывод из сказанного простой. Китайцев с детства учат быть послушными, приучают слушать, а не говорить. В детстве нужно слушать взрослых, в школе – учителя, на работе – руководство. Отсюда очередной стереотип – врожденное преклонение перед авторитетом. Все это не позволяет раскрыться личности в должной мере. Традиционное воспитание детей в Китае строится на примерах прошлого. Существует непререкаемая вера в то, что прошлое имело положительное начало. Если дети не будут уважать свое прошлое, они непременно наделают ошибок. Правильность или неправильность поступков определяется стандартом (образцом) поведения, традицией или поведением предков или просто старых людей.
Терпение – вот чему с малых лет учат китайского ребенка. Многие китайцы уже в раннем детстве умеют подавлять гнев и терпеть, казалось бы, невозможное, потому что не представляют себе жизни вне семьи, которая становится убежищем, защитой от безразличия и произвола внешнего мира.
Как отмечают критично настроенные современные китайские авторы, это происходит тогда, когда люди действуют согласно стереотипу, следуют привычкам, слепо подчиняются авторитетам (родителям, старшим, сверхестественным силам) и осуждают людей, которые выступают против привычек и устарелых норм, суеверий, трафаретного образа мышления. Таким образом, преклонение перед авторитетом возникает уже в детском возрасте.