Китайцы. Особенности национальной психологии
Шрифт:
2. Чжэцзянцы работают для того, чтобы развиваться дальше. – Шэньсийцы работают ради почета.
3. Чжэцзянцы начинают с малого. – Шэньсийцы мечтают о крупном, не опускаясь до малого.
4. Чжэцзянцы не боятся идти куда глаза глядят. – Шэньсийцы предпочитают сидеть дома и никуда не ходить.
5. Там, где первые идут напролом, последние предпочитают отсиживаться.
6. Первые, разбив пиалу, берут глиняную. – Вторые берут золотую.
7. Первые инициативны, склонны к риску и, выходя на международный рынок, масштабны, дальновидны. – Вторые обладают мелкомасштабным мышлением,
8. Весь день думают о чем-то. – Думают о людях, сплетничают.
9. Делают, а не говорят. – Говорят, а не делают.
10. Интересуются экономическими проблемами. – Интересуются взаимоотношениями людей.
11. Строят дорогу, собрав деньги. – Просят дотацию у государства.
12. Общаются с торговцами. – Общаются с начальством.
13. Имеющих деньги уважают. – Богатых презирают.
14. Разбогатеть рассчитывают за счет торговли. – Полагаются на волю «императора» [144, с. 291–293].
Перечень можно было бы и продолжить.
Это лишь незначительная часть опубликованных в Китае материалов на эту тему, из которых видно, насколько внимательно китайская общественность фиксирует, казалось бы, незначительные нюансы в поведении своих соотечественников, проживающих на огромной территории страны. Естественно, что каждый этнофор помимо черт характера, свойственных нации в целом, обладает и своим собственным «набором» качеств. Тем не менее, как свидетельствуют приведенные выше факты, выясняется, что, при всей важности и значимости социально-исторических и культурологических факторов, при рассмотрении национальных особенностей психологии китайцев никак нельзя обойти крупные ареалы и микрозоны. Именно там в силу особых исторических обстоятельств формировались этнические группы со своими специфическим взглядом на окружающий мир, своим набором ценностей, своими представлениями об идеалах. Впоследствии обобщенный материал позволил нарисовать портрет современного китайца.
Глава 14
Градация жизненных ценностей (счастье, гадание, табу)
Понятие «счастье» в известной мере является относительным. Скажем, мать счастлива со своим ребенком, торговец счастлив, что удачно продал товар, старики счастливы, когда о них проявляют заботу дети. Перечень можно было бы продолжить. Как говорится, счастье – это неизвестно откуда прилетевшая бабочка. Тем не менее существуют различные критерии, по которым путем тестирования и опросов определяют отношение респондентов к данному понятию, или, точнее, что они под этим понятием подразумевают.
Одним из вариантов таких критериев является отношение к браку, работе, семье и самореализации. Чаще всего с понятием «счастье» связывают обладание материальными и духовными ценностями. При этом имеют в виду здоровье, брак, семейное благополучие, встречи с друзьями и родственниками, среду обитания, условия работы, заработок, уровень жизни, настроение. Нетрудно предположить, что при этом доминирует субъективная составляющая, собственная оценка. Как говорится, счастье – это максимум, но у каждого свой.
Американский психолог А. Кэмпбелл в 1978 г. провел по этому поводу опрос среди своих соотечественников (количественный состав респондентов отсутствует) и получил следующие результаты: 54 % опрошенных оказались удовлетворены своим браком, 37 % – семейной жизнью, 32 % – работой, 18 % – самореализацией. Вопрос реализации собственных возможностей был отмечен всеми как один из наиболее важных. Окончательный результат по степени убывания оказался следующим: самореализация, уровень жизни, семья, муж (жена), друзья. Менее значительными для респондентов оказались среда обитания (отношение с соседями), здоровье и образование (многие здоровье считают само собой разумеющимся). В 1980-е гг. опрос китайцев примерно по такой же анкете дал следующий результат: удачный брак (включая мнение неженатых), идеальная работа и согласие в семье, самореализация [153, с. 160].
В современном Китае данная проблема связана с достаточно сильным влиянием западных стандартов, которые приводят к смещению или даже к смене некоторых традиционных ценностей. Для китайцев понятие счастья близко к понятию удовлетворенности, радости, они даже в некоторой степени являются синонимами. Согласно конфуцианской доктрине, под счастьем подразумевались любознательность, пытливость; проявление гуманности; создание гармонии между человеком и коллективом. В даосизме под счастьем подразумевались блаженство, свобода, как у птицы, и гармония души и природы. И там, и там постоянно упоминается понятие «гармония», или, как бы сейчас сказали, ощущение комфорта.
Вместе с тем отмечается, что китайцам свойственно качество фаньсин, которое можно перевести как «критичное отношение к своим ошибкам». Абсолютно все исследователи психологии китайцев отмечают, что они способны ограничиться малым, при это многие авторы ссылаются на известное произведение Тао Юаньмина «Персиковый источник», из которого следует, что счастье всегда следует за горем и страданием. Счастливый китаец всегда должен понимать законы природы, а страдание – это тоже закон природы, где существует процесс чередования.
Анкетирование, проведенное в 1980-е гг. среди китайцев на Тайване, показало, что в возрасте до 20 лет счастливыми себя безоговорочно чувствуют 25 % опрошенных, 25 % указали, что могут себя считать счастливыми. От 20 до 30 лет – соответственно 22 % и 50 %; от 30 до 40–28 % и 54 %; от 40 до 50–25 % и 63 %, старше 50 – соответственно 38 % и 19 %. И все же по важности на первое место большинство опрошенных ставят семейное счастье – 66,8 %, затем здоровье – 59 %, развитие скрытых возможностей – 23,7 %, успехи в делах – 17,4 % и дружбу – 16 % [153, c. 182–183].
Древние китайцы постоянно совершали жертвоприношения усопшим родственникам в надежде, что те «ниспошлют счастье без границ и пределов». По словам философа Ван Чуна (I в.), в его время «люди верили в жертвоприношения и считали, что приносящий жертвы непременно удостоится счастья». У Лу Синя (ХХ в.) есть рассказ под названием «Моление о счастье». Моления о счастье оставались важным компонентом традиционной обрядности на всем протяжении средневековой истории Китая, вплоть до Нового времени. Внешняя форма обряда не менялась в течение столетий, менялось другое – само содержание понятия «человеческое счастье».