Китайцы. Особенности национальной психологии
Шрифт:
Для изучения исторической трансформации понятия «счастье» в чжоуские времена источником являются надписи на ритуальных бронзовых сосудах, предназначенных для жертвоприношений. Представители аристократии в чжоуском обществе имели основание считать себя счастливыми, если они могли заручиться защитой со стороны предков – быть «достойным Сына Неба». В главе «Великий план» («Шуцзин», вторая четверть 1-го тысячелетия до н. э.) говорится о «пяти проявлениях счастья»: первое проявление счастья – это долголетие, второе – богатство, третье – здоровье тела и спокойствие духа, четвертое – любовь к целомудрию, пятое – спокойная кончина, завершающая жизнь. Шесть несчастных крайностей: сокращенная бедствиями жизнь, болезнь, горе, нищета, уродство (тела), слабость (ума). В ХI– Х вв. до н. э. понятие «богатство» еще отсутствовало. В те времена богатство органически было связано с понятием «знатность». В VI в. богатство перестало быть атрибутом знатности, теперь к нему надо было стремиться.
Благопожелания различной формы также могут свидетельствовать о тех категориях, которые было принято считать счастьем. Благопожелания присутствуют и в китайских именах. Нарекая своего ребенка, родители желали ему обрести в будущем качества, выраженные именем. В ханьских источниках указаны наиболее часто встречающиеся имена со следующими значениями: долголетие, преодоление жизненных трудностей, умиротворение Поднебесной, служение государству, военные успехи империи, добрые отношения с родственниками, радости жизни, добродетель, богатство, чиновничья карьера, стабильность, исполнение желаний. Наиболее употребительные имена ханьской династии: «продлить годы» (янь нянь), «умиротворить страну» (ань го), «продлить долголетие» (янь шоу), «тысяча осеней» (цянь цю), «одержать верх» (шэн чжи), «способствовать благоденствию страны» (чун го), «быть подобным Пэнцзу» (Пэнцзу), «избежать вреда» (бу хай), «умиротворить людей» (ань ши), «расширить пределы Хань» (гуан хань).
В наших рассуждениях о китайском национальном характере не раз упоминалось понятие «фамилизм». Приверженность китайцев к семье, к семейным традициям предполагает и стремление передавать из поколения в поколение имеющиеся семейные реликвии и фамильные драгоценности. К таким семейным реликвиям обычно относят традиционную китайскую живопись (свитки картин и каллиграфических надписей), семейную переписку, родословную, антиквариат, браслеты с украшениями и более прозаические вещи, как то: купчая крепость на землю (сельские районы) и недвижимость.
Отношение европейцев и американцев к старым вещам, к «древностям», уж не говоря об антиквариате, и китайцев совершенно разное. Фэн Цзицай пишет о том, как он, будучи в каком-то американском городе, посетил лавку старых вещей, где цены были необыкновенно высоки. В лавке среди прочих вещей была выставлена пустая бутылка из-под кока-колы, которая стоила 50 долларов. Если бы такая лавка была в Китае, то все решили бы, что хозяин сошел с ума. На вопрос писателя, почему бутылка стоит так дорого, хозяин, вытаращив глаза, с неподдельным пафосом, будто речь идет о знаменитых терракотовых воинах, обнаруженных в могиле первого китайского императора Цинь Шихуана, сказал: «Так вещь то старая, ей больше 30 лет!» [156, с. 196]. C точки зрения китайцев, имеется четкая грань между старой вещью и антиквариатом – предметом искусства (это может быть старинная мебель из красного или черного дерева, фигурка из нефрита, старинная печать).
Отношение китайцев к деньгам традиционное и зиждется на этических нормах. Пословица гласит: «Интеллигентный человек (шидафу) стыдится говорить о выгоде». Здесь имеется некий парадокс. Хорошо известно, что, скажем, торговец всегда думает о личной выгоде, но торговцы не принадлежит к шидафу. Китайская интеллигенция с некоторой опаской относится к богатству, славе и власти.
Что интерес к деньгам все же существует, свидетельствуют вопросы, которые встречаются при анкетировании, например: «Кто знает о вашей зарплате?», «Какие нужны качества, чтобы зарабатывать деньги?», «Как вы относитесь к деньгам?». На вопрос «Что вас больше всего заботит?» тайваньские респонденты дали следующие ответы: семья – 39,3 %, работа – 30,0 %, деньги – 18,8 %, социальные выгоды – 17,4 %, политика – 8,6 %. Отметим, что категория подобных вопросов относится к динамическим компонентам этнопсихологии, и потому ответы на них могут иметь достаточно сильный разброс.
Отношение китайцев к судьбе и к гаданию более традиционно. Оно непосредственно связано с понятием «счастье», с тем, как его достичь. Так, на Тайване было опрошено 1079 человек. За и против гадания высказались поровну. Из общего числа респондентов, высказавшихся «за», 50 % относились к гаданию положительно, а 80 % – крайне положительно [153, с. 114].
Отмечена тенденция к увеличению числа тех, кто относится к гаданию положительно. При этом больше верят гаданиям женщины. Положительно относятся к гаданию и люди с высшим образованием, чаще люди пожилые. Чем выше у человека должность и чин, тем больше он обращает внимание на фэншуй и удачу. Торговцы по-разному относятся к гаданию, а вот в артистической среде процент тех, кто верит в предсказания, особенно высок.
Если жизнь проходит гладко, без проблем, китаец гадать не пойдет. Тому, кто идет гадать, не хватает уверенности в себе. Идут гадать потому, что возникли сомнения, как поступить. Китайцы полагают, что гадание заставляет человека быть пассивным. Вместе с тем считается, что гадание может разрешить стоящие перед человеком проблемы, поможет преодолеть трудности, способно уберечь от зла. Так или иначе, гадание рождает надежду.
Оценка предсказаний судьбы различна. Одни считают, что предсказания имеют научную основу, другие убеждены, что это проявление суеверий, третьи полагают, что лучше все-таки верить, чем не верить.
Предсказатели судьбы чаще стараются нагадать счастье и удачу, а не нечто печальное. Многие предсказывают так, что можно понять их неоднозначно. Китайцы верят только тому, что считают правильным, поэтому ходят к разным предсказателям и потом сопоставляют результаты. Таков еще один пример практического подхода к жизни.
Одни китайцы печалятся из-за плохого предсказания, другие начинают действовать, как нагадали, а третьи, не будучи уверены в себе, откладывают начатое дело или меняют первоначальный план. Таким образом, это контролируемая вера в нули (усердие) в сочетании с неконтролируемой верой в цзиюань (случай, везение).
Cе Сычжун отмечает, что это древнее суеверие ведет свое начало от «Ицзина» и тому подобных книг, связанных с традиционной культурой. Ныне же гадают еще и с помощью вычислительной машины. Все больше людей не сомневается в правильности полученных ответов. В западной части города Чэнду (провинция Сычуань) есть целая улица, которую можно было бы назвать «улицей гадания» (суаньмин и тяо цзе), а напротив центральной библиотеки, на площади, образовался целый «городок гадания». В конце 1990-х г. в городе официально были зарегистрированы четыре торгово-промышленные структуры, которые, судя по вывескам, занимались этой деятельностью. На рекламных листочках, которые раздают девушки у входа, указан перечень услуг и ценник. Тематика следующая: работа, будущие перспективы, брак, карьера, финансы, удача, процветание предприятия, профит в торговле, успех в соревновании, поступление детей в вуз, поиск людей и вещей, выбор подходящего дня для начала какого-либо дела и т. п. В Китае людей, занимающихся предсказаниями, которые гадают «по науке», насчитывается около 5 миллионов человек. Согласно данным, полученным в Комитете по благосостоянию при дворце молодежи, в Китае 60 % школьников верят, что их жизнь определяется судьбой. Среди 40 студентов второго курса одного из университетов более 30 тратили деньги на гадание, в частности в канун экзаменов.
В городе Синчжоу (провинция Хубэй) опрос 200 респондентов дал такой результат: 40 % опрошенных обращались к предсказателям, 7 % из них – многократно. Возрастные показатели следующие: старше 25 лет – 34 %, от 25 до 40 лет – 36 %. При этом обнаружено, что более образованные люди гадают чаще [111, с. 145–147].
В 30-е годы ХХ в. Лао Шэ написал юмористический рассказ под названием «Покупка лотерейного билета», в котором иронизировал по поводу того, как несколько небогатых простолюдинов в складчину приобретают лотерейный билет, но перед этим в разных местах узнают у предсказателей, в каком районе города его лучше купить. Как видно, суеверия у нерелигиозного китайского народа все же можно отнести к статическим компонентам этнопсихологии.