Китайская классическая "Книга перемен"

Щуцкий Юлиан Константинович

"Настоящее" в работе Ю.К.Щуцкого – его историзм. Даже при самом поверхностном чтении работы видно, что первое и важнейшее для автора – это освобождение от взгляда на памятник как на какое-то извечное целое. Он не только решительно отстранил "Десять крыльев" как позднее приложение к основному тексту, но даже в этом основном тексте увидел три разновременных слоя. Другим проявлением историзма автора должно быть признано его стремление при интерпретации памятника не навязывать ему ничего идущего извне.

"Будущее" в работе Ю.К.Щуцкого – масштаб его синологической эрудиции. Он – первый из нас, кто, наряду со знанием китайской специальной литературы, а также европейской синологической, показал знание и японской синологии, по своему значению в области изучения китайских классиков несомненно следующей сейчас же за китайской. Здесь открывается путь к выходу из орбиты специфической науки, именуемой "синология", и к переходу

в сферу общечеловеческой науки истории – для историков Китая, литературоведения – для специалистов по китайской литературе, языкознания – для занимающихся китайским языком.

Ю.К.Щуцкий КИТАЙСКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ "КНИГА ПЕРЕМЕН"

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ИСТОРИЯ ВОПРОСА

Вступление

Это вступление обращено к читателю - некитаеведу. Оно необходимо как своего рода путеводитель по предлагаемой ниже работе, оно должно ориентировать читателя в вопросах, без учета которых не будет понятна сама "Книга Перемен" и, более того, не будет понятно, почему автор взялся за перевод и исследование памятника, так мало на первый взгляд говорящего современному читателю. Кроме того, именно в этом вступлении должна быть приведена и объяснена основная терминология памятника, которая постоянно будет употребляться ниже и без которой нельзя обойтись в специальной работе о "Книге Перемен".

Мы предприняли эту работу, потому что, изучая материалы к истории китайской философии, постоянно сталкивались с необходимостью предпослать исследованию каждой философской школы предварительные исследования "Книги Перемен" - основного и исходного пункта рассуждений почти всех философов древнего Китая.

"Книга Перемен" стоит на первом месте среди классических книг конфуцианства и в библиографических обзорах китайской литературы. Это понятно, так как библиология и библиография в феодальном Китае были созданы людьми, получившими традиционное конфуцианское образование. Библиографы старого Китая непоколебимо верили традиции (не исконной, но достаточно старой), относившей создание "Книги Перемен" в такую глубокую древность, что никакая другая классическая книга не могла конкурировать с ней в хронологическом первенстве, хотя фактически "Книга Перемен" - вовсе не самый древний из памятников китайской письменности, и это установила китайская же филология.

Однако, независимо от традиции, независимо от конфуцианства, "Книга перемен" имеет все права на первое место в китайской классической литературе – так велико ее значение в развитии духовной культуры Китая. Она оказывала свое влияние в самых разных областях: и в философии, и в математике, и в политике, и в стратегии, и в теории живописи и музыки, и в самом искусстве: от знаменитого сюжета древней живописи – "8 скакунов" [190] – до заклинательной надписи на монете-амулете или орнамента на современной пепельнице.

190

"Восемь скакунов" ( ) – кони Чжоуского царя Му-вана (1001–946 или 947–926 гг. до н.э.), воспетые историческим преданием. – Н.К.

Подробно см.: Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1987, с. 242–249; "Ле-цзы", гл. 3. – Атеисты, материалисты, диалектики древнего Китая. М., 1967, с. 67–69. – А.К.

Не без досады, но и не без удовольствия мы должны предоставить "Книге Перемен" безусловно, первое место среди остальных классических книг и как труднейшей из них: труднейшей и для понимания и для перевода. "Книга Перемен" всегда пользовалась славой темного и загадочного текста, окруженного огромной, подчас весьма расходящейся во мнениях литературой комментаторов. Несмотря на грандиозность этой двухтысячелетней литературы, понимание некоторых мест "Книг Перемен" до сих пор представляется почти непреодолимые трудности, - столь непривычны и чужды нам те образы, в которых выражены ее концепции. Поэтому да не посетует читатель на пишущего эти строки, если некоторые места перевода данного памятника не окажутся понятными при первом чтении. Можно утешить себя только тем, что и на Дальнем Востоке оригинал "Книга Перемен" не понимается так просто, как другие китайские классические книги.

Чтобы посильно помочь читателю, мы здесь остановимся на плане нашей работы, на внешнем описании содержания "Книги Перемен" и на ее главнейшей технической терминологии.

Наша работа разделяется на три части: в первой из них излагаются основные данные, достигнутые при изучении этого памятника в Европе, Китае и в Японии. Вторая часть представляет собою сжатое изложение данных, полученных нами при исследовании тринадцати основных проблем, связанных с "Книгой Перемен". Третья часть отведена переводам книги.

Текст "Книги перемен" неоднороден как со стороны составляющих его частей, так и со стороны самих письменных знаков, в которых он выражен. Кроме обычных иероглифов, он содержит еще особые значки, состоящие из двух типов черт, сяо(по словарю Кан-си), или яо(современное чтение) [191] . Один тип представляет собою целые горизонтальные черты; они называются ян("световые"), ган("напряженные") или чаще всего, по символике чисел, цзю("девятки"). Другой тип черт это прерванные посредине горизонтальные черты; они называются инь("теневые"), жоу("податливые") или чаще всего, по символике чисел, лю("шестерки"). В каждом значке шесть таких черт, размещенных в самых различных комбинациях, например:

191

и т.п. По теории "Книги перемен" весь мировой процесс представляет собою чередование ситуаций, происходящее от взаимодействия и борьбы сил света и тьмы, напряжения и податливости, и каждая из таких ситуаций символически выражается одним из этих знаков, которых в "Книге перемен" всего 64. Они рассматриваются как символы действительности и по-китайски называются гуа("символ"). В европейской китаеведной литературе они называются гексаграммами. Гексаграммы, вопреки норме китайской письменности, пишутся снизу вверх, и в соответствии с этим счет черт в гексаграмме начинается снизу. Таким образом, первой чертой гексаграммы считается нижняя, которая называется "начальной", вторая черта это вторая снизу, третья – третья снизу и т.д. Верхняя черта называется не шестой, а именно верхней ( шан). Черты символизируют этапы развития той или иной ситуации, выраженной в гексаграмме. Места же от нижнего, "начального", до шестого, "верхнего", которые занимают черты, носят название вэй("позиции"). Нечетные позиции (начальная, третья и пятая) считаются позициями света – ян; четные (вторая, четвертая и верхняя) – позициями тьмы – инь. Естественно, только в половине случаев световая черта оказывается на световой позиции и теневая – на теневой. Эти случаи называются "уместностью" черт: в них сила света или тьмы "обретает свое место" [192] . Вообще это рассматривается как благоприятное расположение сил, но не всегда считается наилучшим. Таким образом мы получаем следующую схему:

192

Таким образом, гексаграмма с полной "уместностью" черт - это 63 -я

, а гексаграмма с полной "неуместностью" черт - это 64 -я.

Уже в древнейших комментариях к "Книге Перемен" указывается, что первоначально было создано восемь символов из трех черт, так называемые триграммы. Они получили определенные названия и были прикреплены к определенным кругам понятий. Здесь мы указываем их начертания и их основные названия, свойства и образы: