Китайская роза
Шрифт:
Чен рос сильным телом и духом мальчиком, когда ему исполнилось восемнадцать, я позволял ему отлучаться из города по его собственному желанию. У него были друзья, он был молод и силен, почему бы и нет. Но я всегда приставлял к нему охрану, одного или нескольких своих людей, которым мог доверять. Ему это не нравилось, а в юношеском возрасте он хотел проявлять самостоятельность, и вот однажды он сбежал от своей охраны и отправился гулять в провинцию. С тех пор я его не видел. Сейчас ему было бы уже сорок два года».
Эрику показалось, что генерал замедлил слова, словно его одолевали тяжелые воспоминания, вызывающие печаль и переживания. Ему даже почудилось, что генерал всплакнул. После продолжительной паузы генерал продолжил свой рассказ.
— О дальнейших событиях из жизни моего сына я прочитал из его письма, адресованного мне, но так и не отправленного по почте. Я перескажу смысл этого письма от имени моего сына, так как, если бы вы читали его сами. Само же письмо я никому не показываю, так как оно мне очень дорого и это моя тайна, а вам никто не поверит, даже если вы все расскажете, так как вы иностранец, а в нашей стране мне доверяют, и стоит мне только захотеть, как… Но вы не бойтесь, последние годы я нахожусь между жизнью и смертью. Я много курю, может это и стало причиной того, что сейчас говорю с вами. У меня рак легких. Я медленно умираю. Врачи говорят, что мне осталось жить, максимум, три-четыре месяца. На мое генеральское место уже есть претенденты. Но мне уже вся эта борьба не нужна. Я лишь хочу напоследок помочь этой несчастной девочке. Итак, слушайте, — он раскрыл пожелтевший большой конверт, местами потертый и порванный, вынул из него небольшую тетрадь и начал читать.
Дневник Чена
Я стоял у касс железнодорожного вокзала в небольшом городке. Здесь меня никто не знал, и я никого тоже не знал, и это было замечательно. Впервые в жизни я обрел свободу. Я путешествую как взрослый, без присмотра.
Подходя к кассе, кто-то прикоснулся ко мне телом, я обернулся, позади стоял в очереди какой-то крестьянин. Я тогда удивился, откуда у этого парня есть деньги на поезд. Судя по его изношенной одежде, он был нищим. Но нищих людей я встречал повсюду, и это не удивляло меня. Парень извинился, и конфликт был улажен. Вскоре объявили по вокзалу, что поезд задерживается и часть недовольных пассажиров, стоящих в очереди, создали небольшую толкотню у кассы. Я еще раз из-за этого столкнулся с парнем, но уже не обратил на это никакого внимания, лишь ощутил неловкое движение портсигара в заднем кармане. Это был золотой портсигар с изображением льва в оправе нескольких драгоценных камней. Этот портсигар был для меня дорог, так как его подарил мне отец на мое восемнадцатилетние. Такого портсигара ни у кого не было. Его привезли из Японии, где он был изготовлен каким-то мастером. Постепенно очередь уменьшалась, и я подходил к кассе. Я уже достал свой бумажник, как вдруг обнаружил, что парень, стоявший позади меня, куда-то ушел, бросив очередь. Я удивился этому, нащупал в заднем кармане портсигар и успокоился. Я слышал о мелких воришках, промышляющих на вокзалах, когда возникает большое столпотворение. То ли из недоверия к самому себе, то ли из-за охоты покурить в ожидании прибытия поезда, я, купив билет, отошел и достал из заднего кармана брюк портсигар. К моему безумному удивлению это был не мой портсигар. Он был деревянным и в нем, хотя и были сигареты, но очень простые и не те, к которым я привык. Мой воришка оставил мне взамен моего золотого портсигара свой дешевый из дерева, не забыв в нем оставить и сигареты, на тот случай, если мне захочется покурить. Я был удивлен его заботой обо мне, но это меня не успокаивало, я был в бешенстве. Ведь это был мой портсигар, и он был мне дорог.
Я выбросил билет, разорвав его в клочья, так как мне отказались его обменять и стал искать того молодого парня. Ему было, по-видимому, столько же лет, сколько и мне. Я разыскивал его повсюду, но так и не нашел. Я решил во что бы то ни стало разыскать его и отложил свое путешествие. Я много ходил по окрестностям, расспрашивая людей по имеющимся у меня скудным приметам. И все же мне улыбнулась удача. Я нашел его случайно, на перроне того же вокзала, когда он шнырял возле богатых дамских сумок и уже намеревался что-то вытащить из них.
Он встретил мое появление, к большому удивлению, молча, и не сопротивлялся мне. Он отошел вместе со мной в сторону. Схватив его за шиворот и прижав к стене, я слегка разорвал ему рубаху и без того оборванную и растрепанную.
— Отвечай, где портсигар! — закричал я злобно на парня и, не давая ему опомниться, ударил его в живот. Он согнулся от боли, но не упал, и тихим голосом произнес.
— Я не могу.
— Что не можешь?! — заорал я на него и ударил его в лицо кулаком.
Из его губы начала сочиться багровая кровь.
— Я не могу вернуть, — ответил парень.
Меня удивило, что он не отпирается и сразу признается в своих поступках. Я со злости бросил в него деревянный портсигар, а потом растоптал его ногой. После этого я вновь ударил его два раза в зубы. Изо рта хлынула кровь, которая тут же окрасила багровыми точками пол.
— Верни мне, портсигар, который украл! — закричал я на парня.
— Я не могу.
Наконец мне надоел этот разговор, и я потащил его за собой. Так, вдвоем мы дошли до телефонной будки. Я запихал парня в будку и еще раз ударил его.
— Тебе конец!
— Я не могу, — также спокойно ответил парень, не сопротивляясь мне.
К нам подбежал какой-то офицер, дежуривший на станции. Но, когда я сказал ему свое имя и кто мой отец, он сразу набросился на парня с оскорблениями и стал на мою защиту. Я отстранил офицера и сказал, что мы сами разберемся. Мне хотелось самому разобраться в этом деле без помощи посторонних. Но я так и не смог добиться от парня больше, чем три слова, которые он все время повторял, отвечая на мои крики и вопросы: «Я не могу». Меня уже одолевала психологическая усталость от всего этого. Я то бил его, то вновь задавал вопрос, но все впустую. В ответ я слышал, хоть и хрипя, одну фразу: «Я не могу». Наконец, я не вытерпел, и понял, что обойтись без постороннего вмешательства я не сумею. Мне не хотелось впутывать в это дело посторонних людей. Мой отец всегда учил меня, что свои проблемы нужно решать лично, без помощи посторонних. Поэтому я снял трубку телефона и позвонил Вану. Ван — это друг моего отца, он офицер и работал в полиции. Он отличался тем, что выполнял тайные поручения моего отца. Много не говорил, был всегда предельно кратким, исполнительным и угрюмым. Когда надо было кого-то запугать или даже убить, Ван, не размышляя, выполнял все эти поручения, не задавая лишних вопросов. За это и ценил его мой отец. Люди Вана иногда охраняли и меня, от них мне и удалось сбежать, чтобы остаться наедине с собой и доказать отцу, что я и сам могу постоять за себя.
Мне очень не хотелось прибегать к услугам этого палача, но мне ничего не оставалось, лишь бы не знал об этом отец, а то я бы наслушался тогда от него много поучительных историй и не избежал бы длительных нравоучений. На Вана же можно было положиться лишь в двух вещах, которые мне от него и нужны были в тот момент. Он исполнительный и доведет дело, порученное ему, до конца, и он молчалив, те есть, не расскажет об этом отцу. Так я и поступил, передав управление Вану.
— Я все понял, Чен, — спокойно ответил Ван, когда я рассказал ему обо всем случившемся. — все будет сделано, считай, что твоя вещь уже у тебя!
Я немного успокоился этими словами.
— Только не говори ничего отцу, — сказал я в трубку.
— Хорошо.
Я повесил трубку, сообщив напоследок свои координаты.
— Ну что, доволен, — сказал я парню, который сидел на полу телефонной будки, утирая кровь, льющуюся из его рта. — Теперь с тобой быстро разберутся.
Выйдя из будки, я бросил парня на скамейку и сел на нее. Мне чудовищно захотелось курить. Но, вспомнив о моем портсигаре, я поник головой и уставился на угрюмо сидевшего рядом со мной парня.
Недалеко от нас гуляли какие-то мальчишки. Они выглядели бедно, их одежда поистрепалась, они сидели на скамейке и о чем-то переговаривались, искоса поглядывая на нас.
Через три часа к нам подъехала какая-то черная машина. Офицер спросил мое имя и молча затолкал парня в машину, где находились еще двое военных. После того, как я рассказал ему вкратце о том, что произошло, офицер попрощался и ушел. Я отправился в местную гостиницу, так как на свой поезд я уже не попал. После того, как парня забрали, мне стало как-то легче. Я уже шел по перрону вокзала по направлению к выходу, как вдруг услышал тихий детский голос. «Ябеда». Я не обернулся на эти слова, так как посчитал, что они не относятся ко мне. И вновь я услышал это слово «ябеда». Но на этот раз оно звучало громче и выразительней. Я бы сказал — более смело. Я обернулся и увидел позади себя тех самых мальчишек-оборванцев. Они сразу же отвернулись в сторону. Тогда я решил не останавливаться и не обращать внимания на них. Хотя эти слова меня сильно задели. Я еще не знал почему. Но в душе затаил на них обиду. В этом городке в основном находились крестьяне и приезжие для работ на местных заводах Шияна — небольшого промышленного городка. Я решил задержаться на некоторое время, пока мне не вернут мой золотой портсигар. Я не знал, что я отвечу отцу в случае, если портсигар не вернется ко мне. Я уже представлял весь разговор, где он напомнил бы мне, что я еще мал и глуп, что удрал от собственной охраны и так легко потерял отцовский подарок. А быть может и то, что я не умею ценить вещи, подаренные отцом. Я был сыт по горло подобными нравоучениями и поэтому с нетерпением ожидал, когда ко мне в гостиницу прибудет какой-нибудь солдат или чиновник, и принесет мне столь ценную и дорогую для меня вещь. Время шло, никто не приходил ко мне в номер и я уже стал презирать этот портсигар и свой поступок, когда решил убежать от опекавшей меня охраны, как вдруг, ко мне в номер постучался служащий гостиницы и попросил спуститься вниз в вестибюль к телефону.