Китеж-град. Осада Ершовки
Шрифт:
–За мной иди. Развернулся и пошёл по улице, освещая фонарём путь. Алексашка взял лошадь под уздцы и пошёл следом.
–Э, стой, а нам-то куда? – Крикнул им вслед Прохор.
–На постоялый двор ступайте, туда. – стражник махнул рукой указывая направление, при этом не остановившись, и не даже не обернувшись к ним.
Прохор с Гордеем сели в телегу и поехали, куда указал стражник. А Алексашка двинулся к терему воеводы.
Егор Буслаев уже крепко спал, когда в дверь его терема застучал стражник. Слуг воевода не держал, как и никто другой в Ершовке. Если же кто пытался завести их – строго воспрещал,
Фёдор нехотя поднялся с сундука, на котором спал, и побрёл к двери, видимо решив, что просто так по ночам воеводу будить не станут. Подойдя к дверям, он спросил:
–Кто стучит?
–Я это, Ефим. Отворяй, Фёдор. – сказал стражник.
Фёдор знал Ефима, а потому тотчас отворил. И сразу же зажмурился, потому что Ефим светил ему прямо в лицо фонарём.
–Убери фонарь, Ефим. Чего тебе? Чего шастаешь посреди ночи? – недовольно проворчал Фёдор.
–Буди воеводу, Фёдор. – ничего не объясняя, сказал стражник.
–Да как же будить его, коли он спит? – простодушно удивился старый конюх.
–Буди Фёдор, буди. Гонец к нему от брата прибыл с письмом.
Фёдор подумал, и рассудил, что дело, видимо, срочно. Развернулся и пошёл в покои воеводы. «Как бы он мне только спросонья по шее не надавал» – подумалось ему.
Фёдор подошёл к покоям и стал стучать в дубовую дверь. Первой проснулась Василиса, жена Егора, и спросила, кто и зачем стучит. Фёдор сказал, что прибыл гонец, и решил поскорее уйти, а то мало ли что. Василиса же кое-как растолкала Буслаева, и через 10 минут, он недовольный вышел в сени.
Стражник, видя недовольный вид воеводы, поспешил сам начать разговор:
–Вот, Егор Никитич, гонец от твоего брата прибыл.
Буслаев хмуро поглядел на Алексашку и спросил:
–Что у тебя?
Алексашка достал письмо, и подал его воеводе.
–Посвети, Ефим. – сказал воевода, взял письмо и принялся его читать. Прочитав, он снова посмотрел на Алексашку, и задумался. Затем сказал:
–Ну ладно, заходи. – развернулся и пошёл в избу. Алексашка привязал лошадь, и пошёл вслед за ним. Ефим остался на улице и не знал, что ему делать. Воевода на этот счёт никаких указаний не дал.
XVI. Мегалополис
Китеж-град простоял посреди Великого Озера три года. Все эти три года люди, жившие на берегу и на воде – так и не смогли прийти к общему мнению по поводу того, где надо жить. Одни всё так же и жили – одни на земле, а другие на воде, а лодки всё так же с утра до ночи возили людей на берег и с берега.
Но однажды, три года спустя, один местный житель по имени Тришка – горький пьяница и голь перекатная – обратил внимание, что город, как будто, понемногу стал погружаться в воду. Тришка стал ходить по улицам Китеж-града и
В конце концов, людям Тришка надоел – на него кричали, его ругали, гнали взашей, а некоторые даже нещадно били. Однако нашлись и те, кто действительно ему поверил. И вот уже некоторые люди начали ежедневно уходить за городские ворота – туда, где начиналось озеро, и смотрели – прибывает вода или нет. И наконец, люди стали замечать – что вода, пусть и очень медленно – но прибывает.
Тут уже очень многие люди начали говорить об этом, и среди них были и довольно уважаемые горожане. Вот тогда-то впервые о погружении города в воду и заговорили всерьёз. И опять же – нашлись те, кто поверил, но были и те – кто наотрез отказывался в это верить.
Тем не менее, те, кто поверил – стали быстро разбирать дома, и по примеру переправившихся на берег – стали делать плоты, и перевозить на них своё имущество. А те, кто не верил – ничего не делали, но хотя и пытались показать своё равнодушие к происходящему – выглядели, как правило, довольно обеспокоенными.
А вода всё прибывала и прибывала, и наконец, тот факт, что Китеж-град уходит под воду – стал очевиден абсолютно для всех. Тут уж стало не до смеха. Кто отказывался верить – тому волей-неволей поверить пришлось. В городе началась полная неразбериха – люди куда-то бежали, что-то тащили, куда-то что-то везли. В эти дни город был похож на взбесившийся муравейник.
Те, кто уже успел переправить своё имущество на берег – стали быстро разбирать городские здания – и деревянные, и каменные. Первой была разобрана церковь, и на берег были перевезены все иконы, потом разобрали княжеский терем Юрия Всеволодовича, и вслед за ними было ещё разобрано несколько зданий – а больше разобрать не успели. Вода была уже в буквальном смысле на пороге.
XVII. Ершовка
–Садись. – сказал воевода, когда Алексашка вошёл в просторную горницу. Воевода зажёг свечу. На столе стоял кувшин яблочного сидра.
–Выпьешь?
Алексашка подумал, и кивнул в ответ. Воевода взял большую деревянную кружку, налил в неё из кувшина сидр, и дал Алексашке. Сидр был холодный, сладкий, и очень освежающий на вкус. Алексашка выпил с удовольствием.
–Ну, теперь рассказывай. – Буслаев пристально смотрел на него
Алексашка до смерти хотел спать, но выпитый сидр, казалось, придал ему сил, и он стал рассказывать воеводе, что приключилось с ним с тех пор, как Митька прискакал в Бенгаловку с Западного Форпоста.
Воевода выслушал его с большим вниманием, и видимо решив, что утро вечера мудренее, сказал Алексашке:
–Иди на постоялый двор, Ефим тебя проводит. А завтра вызову тебя на военный совет. Там расскажешь всё дружине. Тогда и решим что делать. Ступай.
Ефим по-прежнему стоял на крыльце с фонарём. Алексашка вышел из избы и передал ему приказ воеводы. Ефиму, казалось, уже порядком надоело шляться в ночи, но так как постоялый двор был недалеко от западных ворот, развернулся, и повёл Алексашку в обратном направлении.