Клад отца Иоанна
Шрифт:
– А вы как же?
– спросила Пашка.
– А я что? Меня не тронут. Назар пошумит, конечно, но бить не станут: слабо им, моськам, на слона-то кидаться!
– хмыкнул охранник.
– Скажу, сбежали, что уж теперь, проспали... Да ладно, это мои проблемы! Давайте вперед, не то Ржа скоро вернется.
И он снял с Пашки ватник, а в ее руку вложил небольшой газетный сверточек.
– Вот, возьми, дочка, пригодится... Ну, давайте, с Богом!
– Скажите, как же вас все-таки зовут по-человечески, а? Я буду молиться за вас!
– сказала Пашка, глядя прямо в глаза охранника.
Тот не выдержал этого взгляда и как-то глухо ответил:
– Василий.
– Спаси вас Бог, дядь Вась, мы этого никогда не забудем!
– быстро произнесла девчонка
– Да бегите же вы!
– отмахнулся тот.
– Светает ведь!
Я схватил Пашку за руку и потащил к лесу, но тут же спохватился и обернулся:
– А как же ларчик?
– Да какой тебе ларчик, ноги уносите! Живо!
– и охранник, кажется, ругнулся вдогонку, но как, я толком не расслышал.
Опасения Слона были не напрасны. Едва мы только выскочили на лесную прогалину, как на ней, точно привидение, возник Ржавый. В руках он держал двустволку. Встреча для всех оказалась полной неожиданностью. И мы, и бандит вздрогнули и резко остановились. Ржа опомнился быстрее:
– Опа! Какие мы красивенькие! Ну и куда это мы направляемся?
– произнес бандит, ехидно улыбаясь. Я было дернулся в его сторону, но худой ловким движением вскинул обрез. Стволы тускло заблестели в лесном полумраке.
– Не рыпайся!
– прошипел Ржавый.
– А ну, назад, оба! И мухой!
Мы не шелохнулись.
– Эй, Слон, сопли сбежали!
– гаркнул бандит товарищу.
– Спишь много!
– Щас иду, держи их!
– как-то неуверенно отозвался верзила.
А уж не решили ли они специально кончить нас при попытке к бегству?! Уж больно ладно все получилось: один отпускает, а другой хватает! Такая страшная мысль сверкнула в моей голове. Пашка со страху хотела было прижаться ко мне, но я отстранил ее. Мне нужен был простор для действий, ибо просто так отдавать свою жизнь я не собирался. Обернулся. Слон неуклюже делал вид, будто бежит к нам, сжимая в руках винтовочный обрез. В другое время я бы помер со смеху от такой картины, но сейчас я понял, что этот огромный мужик все же на нашей стороне! И я вновь ощутил, как яростно заколотилось сердце.
– Бегом назад! Пристрелю! Кому я сказал!
– заорал Ржавый и шагнул к нам, крепко сжимая свою двустволку.
– Стреляй!
– смело ответил я и выступил ему навстречу.
– Все одно погибать, только не как трусу! Ну!
– Ты это брось геройствовать-то, сопля! Если хочешь знать, шеф, коли что, велел бить на поражение! Так что не рыпайся! И о девчонке подумай! Вы мне еще живыми пригодитесь...
– и он как-то страшно осклабился, наверное, предвкушая то, как будет нас медленно уничтожать.
Слон уже приблизился к нам, но споткнулся и рухнул в траву (скорее всего, нарочно), заорав при этом:
– Ржа, атас! Кажись, егерь в лесу!
– Где?!
– дернулся худой, да так, что с его головы даже кепка слетела, и поглядел в сторону.
Я же не упустил этого последнего момента и с разбега саданул Ржавого головой прямо в солнечное сплетение. Бандит не успел ни сгруппироваться, ни выстрелить и от неожиданности свалился с ног навзничь. Обрез отлетел в траву.
– Мразь!
– гаркнул Ржавый, одним рывком вставая на четвереньки и кидаясь за оружием.
Я прыгнул к нему и со всего размаха ударил ногой по обрезу, так как бандит, показывая просто чудеса ловкости, уже успел схватить оружие за приклад. И вот тут произошел весьма неприятный момент. То ли я поскользнулся на мокрой от росы траве, то ли Ржавый, стараясь завладеть оружием прежде меня, слишком рьяно выдвинулся вперед, но вышло так, что весь мой сильный удар пришелся прямо в лицо бандита.
– Вах!
– издал он болезненный вопль и снова откинулся навзничь. Честно вам скажу ребята, я сделал это не специально! Пашка, пораженная увиденным, вскрикнула и закрыла лицо руками.
– Стой, собаки!
– раздался за спиной трубный бас Слона.
Я схватил ошеломленную девчонку за руку и с силой потащил за собой. Грохнул выстрел, но мы побежали, не обращая ни на что внимания.
– Стоять! Держи их, Ржавый! Уйдут, собаки!
– загудел Слон.
– А-а-а! Слон, помоги, не вижу! Козлы! Убью! Порву на части!
– визгливо вопил Ржавый.
Снова ахнул выстрел. Тревожно заметались птицы. Одна из них отчаянно заверещала: «Бегите! Бегите!» И мы бежали, не жалея сил и ног, слыша лишь треск сучьев и сухих шишек, на которые мы наступали. Елань, заросшая сине-желтыми марьянниками, довольно быстро сузилась и превратилась в небольшую, едва заметную тропку, которая привела нас к болотам. Но те близко к дорожке не подступали и поэтому мы продолжали спешное движение. Когда болото закончилось, мы вновь оказались в сосновом лесочке, но более редком и светлом, чем раньше. А еще через несколько десятков шагов мы выбежали на полузаросшую проселочную дорогу, петлявшую средь деревьев. Сил больше не оставалось, и мы рухнули в папоротники, кустившиеся близ невысокой, но весьма пушистой елочки (такую обычно наряжали у нас в школе на Новый год!). Воздуха не хватало, мы ловили его ртами, словно рыбы, выброшенные на сушу, и никак не могли успокоиться и взять себя в руки. А тем временем в лесу уже стало совсем тепло и светло, хотя солнце еще и не возвышалось над деревьями. В голове не было никаких мыслей, была лишь цель - уйти, оторваться от погони, вырваться на свободу, к людям! Едва я восстановил дыхание, как вдруг тут же услышал рокот мотора. Я отжался на руках и осторожно выглянул из-за дерева. По дороге, прямо на нас, качаясь на ухабах, довольно проворно двигался пыльный темно-зеленый УАЗик. Пашка, увидев, что я приподнялся, тоже захотела взглянуть на дорогу, но я прыгнул на нее и прижал к земле. Автомобиль проурчал всего в двух шагах от нас, даже задел корпусом еловую ветку. Кто был в машине: егеря или же Кривой и товарищи, я выяснять не стал. Мы пролежали, вжимаясь в землю, до тех пор, пока машина окончательно не скрылась из вида. Потом только поднялись и быстро отряхнулись.
– Бежим, если это бандиты, то они могут скоро вернуться!
– шепнул я.
Метров сто мы бежали вдоль дороги, потом я подумал, что находиться здесь весьма опасно: если тот УАЗ был случайным, то в любой момент могут появиться бандиты на своем внедорожнике, а если то были парни Кривого, то они наверняка поедут обратно этим же путем (другой дороги-то не было). Если организуют погоню, то также поедут по дороге, зная, что мы вряд ли рискнем свернуть с нее в сторону, боясь заблудиться и угодить на болота, а дорога - это ведь верный путь к людям! Не желая так сильно рисковать, я принял решение - уйти в лес, а там добираться до жилья, как Бог даст. Пашка с моим предложением согласилась без лишних объяснений, видно, тоже хотела лучше затеряться средь бушующей зелени леса, чем ежеминутно вздрагивать, ожидая появления на дороге злых людей.
Мы опять побежали в глубь чащи. Кроны деревьев постепенно сгустились, и лес приобрел мрачноватый тенистый полог. Бежать стало сложно, и мы перешли на шаг. «Искать нас в лесу бандиты вряд ли станут, - думал я.
– Теперь уже, поди, уносят ноги и заметают следы! Мы были спасены, нас окружала свобода! Но это сладкое слово почему-то не радовало. Хоть мы и избежали серьезной опасности, но зато потеряли клад отца Иоанна, и, как знать, может, и навсегда... И мы были тому виной, потому что пожадничали, погеройствовали, решив все сделать своими руками... Эх, да что уж там теперь охать и жалеть! Ну кто ж мог подумать, что этот скромный монах Феодор окажется Иудой. Такие ведь самого Господа отдали в руки врагов, что уж говорить про нас-то, несмышленых... И прав был Слон, который крикнул в сердцах: «Какой уж там ларец, ноги уносите!» Действительно, сами чудом спаслись и то слава Богу! Великая милость! А с бандюками Господь и Сам разберется: сколько же им еще испытывать Его терпение! Глядишь, и клад отца Иоанна вернется на родину, хотя уже вряд ли его отдадут в Преображенский храм, ведь поди тогда докажи, где чьи иконы, когда их все в одну кучу свалят на таможне...