Клад Соловья-Разбойника
Шрифт:
Он посмотрел назад - пять больших лодок, на каждой сорок испытанных батыров, всего две сотни. Понятно, что гордый батыр не сядет за одно весло с презренным рабом. Бий Торымтай порадовался своей предусмотрительности хорошо, что он не; пожалел цепей, длины их вполне хватит, чтоб посадить всех рабов у одного борта. Возле другого сядут его воины, им полезно размяться, двойная тяга ускорит ход. И лаже если урусы прячутся в кустах и, значит, булгары никого не догонят, все это поможет скорее добраться до предгорий Кара-Тау и выполнить волю великого хана. Если, конечно, она выполнима:
Несколько месяцев назад, еще по снегу, в те- места отправился отряд во главе с тарханом Ямгурчи. Он должен был отвезти вогульскому княззо Отею оружие - сабли, топоры, кинжалы, наконечники стрел - в обмен на серебро, которое князь Отей получает из холодной страны, лежащей за хребтами Кара-Тау. Прошло время, много времени - ни серебра, ни оружия, ни тархана Ямгурчи, ни его отряда: Он, бий То-рымтай, должен найти и вернуть то, что принадлежит великому хану.
Всемогущий Аллах послал этих заблудших урусов, которые, сами того не ведая, смогут послужить удачным предлогом для ускорения дела.
Бий Торымтай дал команду - защелкали хлысты, надсмотрщики перегнали рабов на одну сторону, хмурые булгарские воины сели у другого борта.
– Вы будете часто меняться, - подбодрил их бий Торымтай.
– А если мы догоним урусов, каждый из вас получит богатую добычу.
Микула и Наум оказались рядом, и это их очень обрадовало - вдвоем поднимать весло гораздо легче, к тому же теперь они могли говорить без опаски. Лодки пошли резвее, и вскоре рабы тоже увидели могилу на берегу.
– Наши, - обрадовался Микула.
– Крещение, - пробурчал Наум.
– Все; равно русские, - не сдавался парень.
– Могила совсем свежая, да и следы еще не заветрились - недавно были. А раз мы их не встретили значит, вверх идут. Нас почто пересадили? Булгары догнать их хотят. Они войско наше от столицы отвадили и теперь мнят себя волками, а русских овцами безобидными. Эх, скорей бы!
– Ловко раскумекал, - усмехнулся Наум, - да рано обрадовался.
Следов-то немного, дружина, стало быть, невеликая, а то и вовсе; купчишки, купцам везде дорога, я-то знаю. Догонят их, ограбят да в цепи закуют, вот и весь сказ.
Прошло еще время. Лодки булгар, следуя за изгибами речного русла, давно уже шли на полночь. Река незаметно сужалась, берега ее, поросшие густыми ельниками, все ближе подступали к бортам, угрюмо надвигались на смельчаков, дерзнувших проникнуть в царство вековечной таежной дремы. Редкие биарские селенья были бедны и неприветливы, жители их, завидя пришельцев, в страхе разбегались и прятались по чащобам.
Давно уже булгары оставили затею догнать урусов, и вся тяжесть весельной работы снова легла на рабов. От скудной кормежки и неизбывной усталости они с трудом поднимали тяжелые весла, и хлысты надсмотрщиков почти беспрерывно гуляли по сгорбленным спинам.
Микула давно притерпелся к боли, обожженная Солнцем, истерзанная комарами шкура превратилась в сплошной панцирь, рукоять весла побурела от лопнувших мозолей, нога под железным обручем посинела и распухла.
А лодки тем временем вошли в устье небольшой таежной реки, впадавшей в Чулман-су с полуночной стороны.
– Южная Кельтма, - объяснил бию Торымтаю бывавший в этих краях юзбаши Баганай.
– Через четыре дня волею всемогущего Аллаха доберемся до болота, из которого эта река вытекает. Болото как озеро, плыви куда хочешь. Оттуда же вытекает другая река, тоже Кельтма, но Северная. Через три дня пути она впадает в другую реку, которую здешние жители зовут Вычегда. Там, где Кельтма встречается с Вычегдой, стоит городок князя Отея.
– Неделя, - вздохнул бий Торымтай.
– Долго еще.
– До осени далеко, - успокоил Баганай.
– Успеем и дело сделать, и домой вернуться.
Биарский полон
Расставшись с Невзором, Петрило повел свою ватагу вверх по Каме..
Мысли о Варваре и детях не давали ему покоя, но и другое было ясно, как Божий день - их благополучие во многом зависело от успеха его теперешних поисков. И Петрило до боли в глазах всматривался в берега, пытаясь взором своим проникнуть в чащу дремучих здешних лесов, чутьем охотника угадать, где хоронится долгожданная добыча.
Весна допевала буйную свою песню. Давно уже мертвая вода первых гроз промыла нанесенные злой Мораной увечья и раны, а живая вода обильных дождей вдохнула новую жизнь в отогревающееся тело Матери-Земли.
Почти утихомирилась, устоялась хмельная брага половодья, река входила в привычные берега, воды ее прояснились, небо стало выше и глубже, теплый ветерок выгнал на голубые небесные луга кучеряво-белых облачных баранов.
Петрило не знал обычаев биарского народа, но предположил, что некрещеные биары, как и сородичи его славяне, должны проводить весну и встретить красно летечко. Значит, должен быть великий праздник, во время которого соберутся они в главном своем храме. Жителей сей страны - не один, не два, к тому же они люди, а не кроты, не щуки, не быстрокрылые мухи, стало быть, не смогут пройти даже и в непролазных этих местах незамеченными.
Мысль эта показалась воеводе разумной, она вселила в него надежду на удачу, и после очередного, третьего ночлега он приказал двум десяткам ватажников остаться, затаиться и внимательно наблюдать за передвижениями местных жителей.
– Это ты хорошо удумал, воевода, - одобрил кормщик Федор Коновал, протиравший речным песочком лопасти шестопера.
– Да только мы-то на воде как хлебны крошки на столе, всяк нас видит, всяк примечает - ага, чужие вдут, не горе ли несут?
– Не мы одни глазастые, - поддакнул мечник Николка Семихвост.
– Не по дну же нам пробираться, - Петрило недоуменно пожал плечами.
По ночам надо идти, - уверенно сказал Федор Коновал и увесистым тычком шестопера припечатал к землю слова свои.
Петрило, подумав, согласился, что так будет лучше.
– Пойдем ночами, -- сказал он.-- А ты, Федор, останешься тут.
К концу седьмицы, если все будет тихо, спустишься со своим ушкуем к Невзору, он ведь ждет нас. За это время, думаю, отыщется храм чудской, так что вы вместе с Невзоровой дружиной поспешайте не таясь, соберемся вместе, ударим дружно.