Кладбище ведьм
Шрифт:
Почему-то Грибов первым делом решил заглянуть именно в летнюю кухню. Подошел ближе, разглядел, что черная штуковина, это вмерзшие в землю куриные перья. Они свалялись и смёрзлись между собой.
Теща любила сидеть перед летней кухней на табурете и ощипывать кур, которым только что отрезала головы… правда, кур у Зои Эльдаровны не водилось уже лет пять, так откуда здесь сейчас взялись эти перья?
Подковырнул пару раз лёд носком ботинка, Грибов плюнул на это дело, подошел к двери и долго дышал на замок, потому что отверстие замерзло, и в него нельзя было попасть ключом. Потом, наконец, отворил. Внутри еще витал
Грибов пересёк комнату и остановился в предбаннике. Ему показалось, что он слышит тихий звук, будто кто-то хлопнул мокрыми ладошами.
Шлеп!
Сразу за предбанником была еще одна дверь, в курятник. Кто-то приклеил на ней лист бумаги, скотчем. На листе был нарисован квадрат – толстыми черными линиями – с точкой сбоку. Лист обтрепался и пожелтел по краям, вокруг скотча собралась налипшая мелкая грязь.
Грибов толкнул дверь плечом. Под ногами заскрипела галька. Пол был усеян пухом и перьями – напоминание о жителях курятника, которые давным-давно исчезли. С низкого деревянного потолка свисали обрывки проводов и клочья блестящей от холода паутины. На поперечных балках стояли соломенные гнезда – по пять-шесть штук с каждой стороны. И по три ряда от пола.
Создавалось ощущение, что кур здесь держали недавно. Но Грибов мог поклясться, что Зоя Эльдаровна зарубила последнюю, когда Наташе исполнилось одиннадцать. Они отмечали день рождения здесь – дочка настаивала. Грибов был с ними. Теща нахваливала жирный, вязкий бульон, приговаривая, что не зря прикончила последнюю птицу в доме. Одни хлопоты от этих кур…
В одном из гнезд что-то лежало. Грибов подошел ближе. Что-то черное, овальное, крохотное. Камень? Яйцо! По форме точно – яйцо! Осторожно дотронулся, ожидая чего угодно, только не теплой шероховатой поверхности… Будто кто-то недавно сжег это яйцо до черноты и положил сюда.
В другом гнезде лежали еще яйца, штук пять, горкой, одно на одном. Черные, с чешуйками гари или копоти по бокам. Грибов сделал несколько шагов, вглядываясь в гнезда – и в каждом обнаружил еще по несколько яиц.
Кто их сюда положил? Зачем?
Теплые бока, несмотря на мороз (в курятнике едва ли было больше нуля градусов), легкий запах гари вокруг. Яйца лежали в пучках соломы, прикрытые высохшими листьями, в паутине желтоватых хрустящих веточек хмеля. Много их здесь было, почерневших, сожженных. Грибов взял одно, повертел, ощутил хрупкую тонкость подгоревшей скорлупы. Если сжать сильнее, то яйцо треснет и развалится. А что внутри? Желто-белая слизь, которая прилипнет к пальцам, дурно пахнущая, скользкая, мерзкая. Грибова передернуло от внезапных ярких эмоций. Он поспешно вернул яйцо на место.
В щели, сквозь плохо подогнанные доски свет проникал косыми рваными полосками, как сквозь жалюзи. Оставлял на полу линии-тени. В какой-то момент тени эти дрогнули и увеличились, будто кто-то прошел с обратной стороны. На полу возник четкий человеческий силуэт, застыл на секунду и растворился.
– Постойте! – вырвалось у Грибова. Он развернулся и бросился к двери. Под ногами хрустела солома. Выбежал в кухню, из нее на улицу, в морозный воздух.
С прозрачно-голубого неба сыпались снежинки. Ветер гонял по оледенелому бетону горки мелкого снега. Грибов бросился было за кухню, к огороду, но внезапно увидел, что за соседским забором кто-то стоит.
Забор был сеточный, покосившийся, держался на редких металлических столбах, тянувшихся вправо и влево. Еще была калитка в металлической оправе, и на калитке, к слову, тоже оказался приклеен лист, на котором кто-то нарисовал квадрат с точкой. Края листа трепетали от ветра.
Упершись руками в варежках о калитку, с обратной стороны стояла девушка.
Девушка была молодой, лет двадцати пяти, а то и меньше. Одета в длинное коричневое пальто с большими темными пуговицами и пуховым воротом. На голове платок, а на ногах сапожки. Худые щечки раскраснелись от мороза. Губы тонкие, нос острый. Симпатичная, в общем. Из той породы девушек, которых сразу не замечаешь, а уж если заметишь – сложно отвести взгляд.
– Сочувствую вашей утрате, - сказала девушка негромко.
Грибов пожал плечами. За забором был хорошо виден соседский огород, занесенный снегом. То тут, то там среди пушистых белых сугробов торчали карликовые деревца. Справа и позади от девушки, метрах в трех, стоял дом из красного кирпича, одноэтажный, старенький. Грибов заметил деревянное крыльцо, невысокую дверь, обитую потрескавшимся дерматином. На крыльце стояло ведро с тонкой гнутой ручкой.
– Это вы там сейчас?.. – спросил Грибов, кивнув головой.
– Что?
– Вы заходили?
– Куда?
– Во двор. Сюда, во двор.
– Не имею такой привычки.
– Простите, я видимо… - Грибов ощутил сильную неловкость, убрал руки в карманы и замолчал.
– Передайте Надежде, что у нее была хорошая мать, и на нее никто не держит зла, - внезапно сказала девушка.
– Я передам, - кивнул он. – А вы были знакомы?
– Один раз виделись. Мельком.
Еще один вопрос едва не соскочил с кончика языка: а зачем кому-то держать зло на Зою Эльдаровну? Но женщина, коротко кивнув, развернулась и пошла по тропинке.
Грибов постоял немного, наблюдая, потом вернулся во двор. Его собственные следы стремительно исчезали под снегом. Колючий ветер напомнил о том, что Грибов забыл надеть шапку.
Дверца летней кухни поскрипывала. Грибов взялся за нее рукой, размышляя, следует ли вернуться в курятник, потом сам же удивился этой мысли. Ну, лежат так сгоревшие яйца, и что? У Зои Эльдаровны была странная жизнь. Деревенская ведьма, как-никак. Мало ли что еще можно найти в её доме? Почему-то вспомнилась старая поговорка: «Не хочешь найти неприятностей – не ищи их!». Мудрый человек сказал, не иначе.
Он заметил ещё какое-то движение. Дверь в дом неожиданно отворилась и на крыльце показался Алексей Крыгин собственной персоной.
– Я вас ждал, если позволите, - радостно сообщил он. Ветер растрепал его жиденькие волосы.
– Заходите, заходите скорее, не мёрзнете!
2.
Грибов торопливо поднялся на крыльцо.
Крыгин посторонился, пропуская, закрыл дверь. В глубине, у газовой плиты, стоял ещё один человек – высокий, сутулый, одетый в длинное серое пальто с поднятым воротом. Грибов разглядел только длинный нос и большие чёрные очки.